Рука Бога
Шрифт:
Попробую рубить их мечом, он совсем без дела у меня в ножнах отдыхает. Я рванул меч из ножен и приготовился сражаться на смерть! Ногу я совсем не чувствовал, видимо магический яд, что был скорее всего на каждом зубе, стал подниматься вверх по моему телу. Кажется меня скоро поцелует неотвратимо и безжалостная подруга-смерть, и я на веки замру в её пленяющих, холодных объятьях.
Но тут случилось невероятное: искры из моего верного меча кинулись с вожделением на сияющие зубы-штыки.
Искр было очень много!
И штыки стали гаснуть от их эффективных и действенных ударов, при этом, навсегда распадаясь серым
Блин! Ну откуда я мог знать, что ты так можешь!?
Тут, я почувствовал, что левая сторона тела окончательно онемела, мое бушующее от адреналина сердце пропустило целый удар. Единственное, что я успел придумать за оставшийся мне миг жизни, так это ударить своим мечом прямо себе в грудь, оставив, при этом, его там торчать.
Я почувствовал острейшую, жгучую боль прямо рядом со своим сердцем. И через секунду мое сознание окончательно уплыло во тьму, растворяясь там наверное навсегда...
Глава 16 Без Амиреллы.
Я очнулся. Надо же, я всё таки жив! Где я!? В моё тело ударяли лениво и беспардонно приливные, прибрежные волны. Одна за другой они неумолимо доводили до меня мысль, что я снова оказался на суше, точнее совсем рядом с ней
Надеюсь, что это не снова остров. Опять мелькнула очередная, шаловливая проказница-мысль. Я болтался, как никому ненужное, старое, давно подгнившее бревно, в прибрежных солёных водах. Из моей пробитой груди все еще торчал мой верный меч. Он похож меня и спас, как-то не убив при этом окончательно. Когда я его вонзал себе в грудь, то в голове царила надежда только на искры, что так легко разобрались с ядовитыми штыками-зубами. Я надеялся, что они нейтрализуют убивающий меня яд, проникший так глубоко в моё тело, что даже моё могучее сердце почти остановилось.
Руки и ноги не слушались меня как и остальное тело. В данный момент я был лёгкой добычей, почти для всех обитателей этого негостеприимного мира. Какая-то злая зубастая рыбка пыталась грызть мой палец, но моя черная чешуя не позволяла вкусить ей плоти, которая бы наверняка убила бы её даже единственной каплей моей крови. Я совсем не чувствовал прикосновений зубов этой, видимо очень голодной, злобной, маленькой рыбки и от этого мне было ещё страшней. Правду говоря, меня обуял первобытный, несокрушимый страх. Страх остаться на всегда таким беспомощным. Единственное, что я мог себе позволить, так это только смотреть своими глазами по сторонам. Интересно, а почему я не захлебнулся водой в бессознательном состояние? На мой вопрос мог ответить только сам создатель...
Таким беспомощным я не чувствовал себя даже в детстве. Сейчас я наверное вспомнил о том детстве, которое было у меня в прошлой жизни. Волны продолжали монотонно обрабатывать моё тело, захлестывая меня розовыми водорослями и остальной не понятной мне требухой. Я давно был покрыт разнообразным месивом бурной отрыжки мрачного океана. Только голова на удивление не была покрыта им. Лежа на спине, я вскользь смотрел на сушу, мечтая наконец очутиться там.
"Пусть это будет даже и остров." - снисходительно подумал я.
Крылья-то у меня на что? И ту в мою голову
Что с ней!? Совсем мало шансов, что она осталась жива, но все-таки они есть, хоть и совсем призрачные.
Так бы я болтался в воде, как простой, прибрежный мусор. Наверное очень долго и муторно.
Но по беспечной до этого океанской поверхности пришла особо крупная и высокая волна, что вынесла беспощадно и злобно на каменистый, суровый, прибрежный берег острова.
Меня жестко приложило головой о здоровенный валун так, что в глазах потемнело, а с затылка потекло что-то горячее и очень липкое.
А я даже пошевелиться не могу, чтоб оказаться себе хоть какую-то помощь. Стоп. У меня появились чувства! Боль! Я чувствую снова боль. И я ощущаю, как моя теплая кровь стекает по разбитому затылку.
Ура!
Лежать в состояние овоща мне было просто ужасно.
Чувствовать себя беспомощней маленькой, слабой девочки - это то еще испытание для меня. Но, похоже я рано обрадовался. Пошевелиться я все равно еще не могу.
Вот же ежики горбатые!
Тут прилетела какая-то птица и села мне вольготно на спину, нагло так и без спроса. Волна была такая сильная, что перевернула мня вниз лицом, в итоге я уткнулся им прямо в прохладные, совсем не вкусные для меня слегка соленоватые, шершавые камни, отдающие непонятной горечью.
Лежать так мне было не очень удобно, но терпимо. Зато глаза мои находились в полной безопасности. Их хоть у меня хоть и шесть, но лишиться их можно почти моментально. Природной защиты у них не было абсолютно никакой. Так вот, эта наглая птица скакала по моей широкой спине, и что-то без перерыва, при этом, склевывала с неё.
Ведь со мной из морской пучины вынесло много всего, что могло заинтересовать и привлечь эту надоедливую, гадкую птаху. Хорошо, что она хотя бы не пытается мной подзакусить слегка. Я выдохнул с облегчением и стал делать попытки пошевелить пальцем руки или ноги, но это все было совсем бесполезно.
Дела мои обстояли крайне дурно и можно сказать совсем отвратительно, а еще я почувствовал, что на мне совсем ничего нет. Моя набедренная повязка и так дышала на ладан, при том уже давно. Видимо её сорвало при жестком падение вниз. Падение было очень неудачным и только сейчас я начал чувствовать все его весьма неприятные последствия.
Это была острая, всепоглащающая боль в ребрах и правой моей ноге. Похоже они элементарно были сломаны. Сила боли нарастала с каждой секундой и минутой. И только сейчас я осознал, что я же лежу на животе, а клинка в моей груди уже нет. Знатно меня по прибрежным камням покидало. Даже клинок выпал из груди непостижимым образом. Но кровь к моему удивлению из груди совсем не текла, иначе под моим телом уже была бы давно здоровенная, кроваво-черная клякса.
Мне непереносимо захотелось уснуть и не просыпаться очень долго, а лучше целую вечность. Организм требовал сна для своего лечения.
И только меня стала одолевать всемогущая дрема, как я почувствовал удар клюва, в столь сокровенное место для любого существа.
Что мое негодование стало просто беспредельным, а от неожиданности произошедшего нападения первым звуком вылетевшим из моих уст был убойный, многоэтажный мат, полный изобретательности и фантазии. Но это вовсе не облегчало и мои физические и моральные страдания.