Рука, сердце и кошелек
Шрифт:
– У нас к вам несколько вопросов, – вылезла вперед Кира. – Скажите, вы ведь сидели? А как вам удалось получить место уборщицы в «Голубом Мотыльке»? Вы заплатили его хозяину взятку?
– Что? – вылупилась тетя Паша теперь уже на Киру. – Ты что, болезная, совсем страх потеряла? Да я тебя сейчас по стенке размажу! Кишки выпущу! Ты кто такая, чтобы в мою жизнь лезть!
Теперь было окончательно ясно, что хорошего и доброго разговора за рюмочкой вина и кусочком торта, на который настраивались подруги, уже не получится. Нечего и пытаться развести эту тетку на выбалтывание сплетен. Такая злющая коза могла только забодать, молока от нее было не дождаться.
Тетя Паша уже поперла на Киру, но та тоже не отступала.
– А если мы сообщим о вашем поведении инспектору?
– Что?
– Убита девушка, работавшая в вашем баре. Когда милиция придет, с кем они захотят поговорить в первую очередь?
– Что-о??
– У вас ведь будут неприятности, верно?
– Пошла ты на…
Сдаваться тетя Паша явно не собиралась, хотя несколько и остыла. Она больше не нападала на подруг. Она просто захлопнула дверь перед их носом, спряталась в свою раковину и на звонки в дверь больше не отвечала.
– Испугалась! – ликовала Леся. – Сдалась!
– Да, но нам-то что с этого? Разговора все равно не получилось!
– Но рано или поздно она все же выйдет.
– И что? Она не захочет разговаривать с нами без какого-то дополнительного стимула.
– Какого стимула?
– Не знаю. Но должен же хоть кто-то иметь влияние на эту бабищу!
И тут неожиданно за ее спиной какой-то тонкий, дребезжащий от старости голосок произнес:
– Генка из двенадцатой квартиры, когда его жены дома нету, очень даже на нашу Павлушу влияние имеет. Такое влияние, что стены трясутся и пол ходуном ходит!
Подруги с удивлением оглянулись и увидели позади себя хитрую обезьянью мордочку, торчащую из полуприоткрытых дверей соседней квартиры. В подъезде, как и почти всюду в домах старой постройки, было темновато, и поэтому сходство с обезьянкой было потрясающее. Подруги сначала даже испугались.
– Генка от жены своей к Павле гуляет. Ну а той чего его не принимать? До ее отсидки они с Генкой не разлей вода были. Все думали, что у них дело к свадьбе идет. Да только характер у Павлы взрывной. Отметелила того мужика и пошла по статье.
– Павлу посадили за драку?
Старушка, которую подруги вначале приняли за мартышку, хитро улыбнулась:
– А вы, девочки, из газеты, верно? Вы про Павлу решили написать? И правильно! Форменное безобразие, что с ней тогда произошло. Генка в тюрьму сесть был должен. Это из-за него драка началась. А Павлуша его вину на себя взяла. За него под статью пошла. И что же? Был он ей благодарен? Ничуть не бывало, и года не прошло, как на другой бабе женился. Да только старую любовь ничем не заменишь. Вышла Павла, а Генка снова к ней переметнулся. Все чаще и чаще у нее бывает. Родная жена пока не в курсе, но того и гляди, снова до драки дело дойдет. Ох, боюсь я за Павлу, как бы не убила она кого ненароком!
При этих словах Кира сделала стойку.
– А что, Павла кого-то уже убивала?
– Ну а в тюрьму-то она за что пошла? Умер тот мужик-то, которого она отметелила. Генка должен был бы за себя постоять, у него тоже кулаки имеются, так нет, предпочел за спину Павлы спрятаться. Ну а она перестаралась чуток. Да оно и понятно, Павла, она в гневе себя не помнит. Так что хорошо, что вы к ней особо приставать не стали.
Подруги и сами теперь были этому рады. Выходит, они только что разговаривали с настоящей убийцей. Приставали к ней. Пытались угрожать. Нарывались, одним словом.
– Страшно подумать, Павла и нас могла убить!
И тут же в головах у подруг закрутились винтики и шпунтики. Если тетя Паша в прошлом уже убила человека, то не могла ли она убить и Таньку? За что? Пока неизвестно. Но подруги поставили напротив имени тети Паши жирную галочку и теперь твердо намеревались разузнать об этой особе все, что только возможно.
– Шея у Таньки была сломана, но тетя Паша здоровущая и в гневе впадает в особое состояние, силы у нее явно увеличиваются. Вдруг Танька сцепилась с этой кобылой, а она взяла и свернула ей башку?
В общем, подруги расплылись в самых чарующих улыбках и протянули свои дары бабушке.
– Это мне? – удивилась она.
– Вообще-то вы правильно угадали. Мы из газеты пришли. Нам редактор и денег выдал на представительские расходы. Но раз она не хочет, вы возьмите, хотя вообще-то мы это для Павлы купили.
– Ох, не умеете вы врать, – хитро улыбнулась старушка. – Ни в какой газете вы не работаете. Сама в газете работала, знаю, что из редактора лишнюю копейку трудно выдавить. Не стал бы он деньги направо и налево раздавать. Коньяк, торт, фрукты. В лучшем случае дешевенького печенья купили к чаю, да и все дела. Да и потом, кто теперь такая Павла есть? Сейчас она никто. Ноль без палочки. Это в прошлом у нее и карьера, и успех спортивный. А сейчас она просто бывшая зэчка, которая никому не нужна, кроме ее старого дружка-любовника. Да и тот…
И не договорив, старушка строго посмотрела на подруг и решительно закончила:
– Так что либо вы мне говорите все, как есть, зачем вы пришли к Павле и во что она снова вляпалась, либо прощевайте, гостьи дорогие!
Подруги колебались недолго.
– Хорошо! Мы расскажем вам правду.
– Всю правду! Без прикрас!
– Тогда заходите, – кивнула головой старушка. – Только ноги вытирайте. И ведите себя тихо. Петр Ильич спит!
Подруги не стали уточнять, кто это такой, муж или брат старушки, а может быть, какой-то другой ее родственник. Не все ли им равно, они тут совсем по другому делу. Но неожиданно, когда они уже двигались по большой и очень запущенной квартире, из одной из комнат появился огромный пес. Подруги ойкнули и испуганно замерли на месте. Пес при виде них тоже не двигался. Признаков агрессии он не проявлял, просто стоял и вдумчиво рассматривал подруг.
– Петр Ильич! Вы проснулись! – воскликнула старушка. – Ну и хорошо, у нас сегодня гости.
Пес открыл рот и гавкнул, отчего по всей квартире разнеслось громкое эхо, а подруги подпрыгнули на месте.
Что это была за порода, подруги определить так сразу затруднялись. И не потому, что плохо разбирались в породах собак. Просто в этой махине было намешано их столько, что с первого взгляда было и не разобрать, какая часть тут от кого. Голова вроде бы была от мастифа. Тело псу досталось явно от его далекого предка – датского дога. Шуба от ньюфаундленда. Ну, а принадлежность хвоста, ушей и лап подруги даже не могли определить. Вот мастью пес был точно обязан кому-то из далматинцев. Его густая и нестриженая шерсть была грязно-белого цвета в неровных черных подпалинах.