Рука Зеи
Шрифт:
— По какой это такой причине? — поинтересовалась она.
— Хотя бы по такой, что мужчины крупнее. Если бы тут была планета, где женщины в десять раз здоровей мужчин, было бы совсем другое дело.
— Не очень-то справедливо было то со стороны Варзаи — несоответствие такое учинить.
— Конечно, если ты во всем привыкла винить богов.
— А если не богов, то кого?
— Все зависит от того, во что ты в таких случаях веришь.
— Ужель не воспринимаешь ты богов серьезно?
— Не-а. Я считаю, что какие-то вещи просто случаются, и все тут.
— Неудивительно,
— Конечно, неудивительно. Удивительно то, что Квириб до сих пор не схавал какой-нибудь могущественный сосед, при таком-то раскладе!
— Королевы наши испокон веку предотвращали войны дипломатией искусной и интригами коварными, природные богатства наши используя, дабы одного врага на другого натравливать.
— Все это замечательно, но как-нибудь придет к тебе крепкий парень и скажет: «Дерись или сдавайся!» — и больше выбирать тебе будет не из чего.
— Ежели поставишь ты меня пред выбором столь мрачным, о нигилист надменный, можешь не сомневаться — буду я драться!
— Ну уж нет. Чтобы добиться своего, я лучше пущу в ход дипломатию искусную и интриги коварные, о которых ты только что толковала. Вот, к примеру…
— Нахал! — воскликнула она, как только вновь обрела способность говорить. — О, ужель не останешься ты в Рулинди, дабы вечно играть со мною в игру эту радостную?
— Хм! Это будет от многого зависеть.
— От чего? А потом, приказываю я…
— Если твоя маманя отречется от престола, твоему консорту наверняка это не понравится.
— Пусть хоть вякнуть попробует! Мое слово — закон.
— И все-таки вряд ли окружающие одобрят такую фамильярность.
— Хорошо, а разве не можешь ты и его обучить искусству сему? Или же, что еще лучше, самому стать первым моим консортом?
— Боги всемилостивые, только не это! Уж не думаешь ли ты, что я мечтаю закончить свои дни в вашей жертвенной духовке? Она была явно удивлена и немного обижена.
— Чести такой многие бы позавидовали. Струсил?
— Чертовски верно подмечено! Ты мне, конечно, очень нравишься, но не настолько же!
— Да ну? Ну и грубияны же вы, ньямцы!
— К тому же, у меня все равно нет на это права.
— Сие можно было бы устроить, — тут же откликнулась Зея.
— А я думал, что супруга королеве выбирают большинством голосов.
— Сие тоже препятствие не великое. В выборах оных все далеко не так, как публике широкой представляется.
— Да, я что-то такое слышал. Но я по-прежнему не намереваюсь провести год в роли дамского комнатного эшунчика и потом отправиться на плаху. Ты можешь представить, чтобы твой любимый герой Карар делал такие вещи?
— Н-нет, только…
— Все это слишком напоминает мне одних жуков в моих краях — они называются богомолы, — у которых самка поедает самца в ходе совокупления.
Глаза ее наполнились слезами.
— Ты сказал, я тебе нравлюсь, и мы с тобой действительно одной породы, за исключеньем внешних различий мнимых…
— Я правду сказал, — ответил он и прервался, дабы показать ей некоторые новые приемы так полюбившейся ей
— Я тоже тебя люблю.
— Как мужчину или как бифштекс? Ох!
Она довольно чувствительно ткнула его локтем в ребра.
— Как мужчину, дуралей, — отозвалась она. — По крайней мере, как мнимого, ибо определенье сие еще доказательства требует.
— Ничего себе! Слушай, ты лучше кончай взламывать мою внутреннюю оборону, не то я сейчас…
— Погоди-ка, а вроде есть один выход! Слыхал ли ты про агитацию партии реформ, коя предлагает казнь в простой символ превратить? Так вот, на большую часть мира остального глядючи и слушая, что ты сам да прочие скептики непочтительные глаголят, теперь не так я убеждена, что Матери Божественной так уж сия жертва потребна.
— Ты хочешь сказать, что примешь программу реформистов, когда придешь к власти?
— А почему бы и нет? Тогда сможешь отбросить ты прочь свои страхи.
— Нет, — твердо сказал Барнвельт. — Послушай-ка, лапочка. Во-первых, твоя мать все равно сохранит влияние на все дела — ты сама говорила, — даже если отречется от престола, и я не думаю, что она потерпит столь вольное обращение со старыми обычаями.
— Но…
Он решительно приложил ей ладонь ко рту.
— А во-вторых, когда я люблю девушку, мне она нужна постоянно, а не на годик попользоваться, Перспектива наблюдать потом за парадом остальных счастливчиков… Ой! Ах ты, чертовка, решила заранее откусить кусочек, чтобы попробовать, каков я на вкус?
— Нет, скелет ты жилистый! Всего лишь куснула я тебя легонько, дабы напомнить, что мне тоже дышать надобно, а с ручищей поверх губ очень мне сие затруднительно. А что ж до теорий твоих о жизни да любви, то довольно необычны взгляды подобные для авантюриста странствующего. Большинство из таких, слыхала я, короткую страстную связь да ретираду поспешную предпочитают.
— Я не из таких. А в-третьих, черт побери, я сам хочу быть боссом, а не прозябать в роли эдакого квирибского домохозяина. Так что меня ваша матриархальная система не устраивает в целом.
— Ежели в краях варварских женщины домохозяйками являются, то почему бы в наших, соответственно, мужчинам домохозяевами не быть?
— Это не аргумент, милочка. Если они с этим смирились, это их личное дело. А я нет. И точно так же я в жизни не допущу, чтобы меня одурманили этой заразой под названием янру.
— Клянусь шестью грудями Варзаи — никогда супротив тебя его не применю!
— Ну-ну. Лично у меня такой уверенности нет. Нет, дорогая моя, боюсь…
Барнвельт несчастно вздохнул, поскольку понял, во что влип, доверчиво признавшись Зее в своих нежных чувствах. Истинная-то причина его железного отказа крылась в том, что они принадлежали к совершенно разным биологическим видам. И пока Тангалоа держали заложником, Штайн не был спасен, а условия контракта с «Виаженс» не выполнены, ему нечего было и думать выдавать свою земную сущность, учитывая узколобые предубеждения большинства кришнян. Однако ее близость по-прежнему наполняла его желанием.