Руки, полные бури
Шрифт:
Всё равно кожа оставалась будто липкой от бестелесных прикосновений, не смыть водой. Анубис постарался не обращать внимания и побыстрее лечь спать в своей комнате.
Стоило ему задремать, он увидел старые сны: пылающий огонь, силу, которая срывала барьеры. В своих кошмарах Анубис не мог контролировать мощь и убивал всех, кого он любил. Собственными руками останавливал их сердца, и теперь их следовало взвесить перед вратами в Дуат.
Открыв глаза, Анубис сел на кровати, тяжело дыша. Ему давно снились подобные вещи, с самого детства, но в последний
Он посидел какое-то время, снова лёг, но больше сон не шёл. Проворочавшись не меньше часа, Анубис всё-таки сдался. Натянув штаны и футболку, вышел из комнаты: квартира дышала тишиной, все спали. На кухне Анубис выпил воды, посмотрел, что часы показывали четыре утра, на них как раз красиво лёг лунный свет из окна.
Из-за звёзд в гостиной с её огромными панорамными окнами было почти светло. Анубис размышлял, чем бы ему заняться и как убить время, когда его взгляд наткнулся на пачку таблеток, лежавших на столе. Снотворное, что принесла Нефтида и которое действовало даже на богов. Сету оно явно помогло.
Недолго думая Анубис решил – это отличное решение проблем. Он выпил одну таблетку и крутил в руках пачку, размышляя, следует ли принять вторую или всё же найти инструкцию.
Голоса мертвецов стали громче. Языки, на которых они говорили, смешивались в единое невнятное бормотание, наполняли голову, виски тут же заломило от боли, и Анубис больше всего на свете хотел, чтобы они наконец заткнулись. Он выпил ещё одну таблетку – или это уже третья? – глаза слипались, так что он улёгся прямо на диване.
Сны действительно не снились, а мертвецы вроде бы замолчали, но потом накинулись с удвоенной силой. Они пытались утянуть, утащить в Дуат или ещё дальше. Анубис соскальзывал. Его сила вырывалась, клубилась вокруг него самого.
Анубис и раньше плохо с ней управлялся. Боялся, что она разрушит ненароком его самого, чаще – что всех вокруг. Сейчас он попытался встать, но понял, что уже не спит. Он оказался глубже, чем любые сны, окутываемый мертвецами и собственной холодной, пронизывающей силой смерти.
Как будто он уходит под воду с привязанными к ногам камнями и мечется, захлёбывается, не может понять, в какой стороне мутная поверхность.
Анубис готов был запаниковать, но у него имелся ориентир. Маяк. В какую бы бездну ни утягивала его собственная сила, как бы он в ней ни терялся, он помнил о маяке, на свет которого шёл без сомнений и колебаний.
Мать для этого не подходила, Нефтида сама по себе была слишком ускользающей, тайной, водой, которая везде находит дорогу. Она – тишина между ударами сердца, холодная ночь в пустыне, едва уловимый запах жасмина. Анубис любил её, но ни за что из этого не мог уцепиться.
Сет же оставался земным, настоящим и… ощущаемым. Даже когда каждую пору кожи Анубиса заполняла сила смерти и мертвецов, он мог почувствовать Сета. Его спокойный песок, так сильно связанный с землёй, что сам Сет становился чем-то очень основательным. Нагретые камни и жалящие скорпионы.
Анубис и сейчас уцепился за это, устремился к маяку. Вынырнул из собственной вязкой силы.
И задрожал от холода, обхватывая себя руками. Отплёвываясь от ледяной воды. Она стала таким реальным продолжением ощущений, что в первый момент Анубис не мог сообразить, где он и что происходит. Потом понял, что сидит в ванне, прямо в одежде, и Сет щедро поливает его из душа.
– Проснулся? – хмуро спросил Сет. – Сколько таблеток выпил?
– Одну. Может, две… или три…
– Займись арифметикой на досуге. У тебя с ней проблемы.
Анубис осторожно покосился на Сета, боясь увидеть на его лице раздражение, но Сет казался спокойным. Он ни разу в жизни не смотрел на Анубиса с неодобрением.
– Извини, я не специально, – пробормотал Анубис.
– Знаю. Не мог уснуть?
Анубис кивнул. Спросил:
– Который час?
– Ночь ещё.
Не хотелось думать, что могло произойти, если бы Анубис не проснулся: в крайнем случае умерло физическое тело, не страшно, вернулся бы. Хотя сейчас такого лучше избегать.
– Почему я всегда доставляю столько проблем…
Обхватив колени, Анубис мелко дрожал. Сет выключил воду и кинул ему полотенце.
– Не неси чушь.
Анубис промолчал. Он знал, что Сет начинает ругаться, когда его действительно что-то задевает. Вытер волосы.
– Неужели ты не понимаешь? – Сет казался искренне удивленным. – Ты – один из самых сильных богов. Просто тебе сложно направлять эту силу.
Он помнил, как познакомился с Сетом. Тогда Анубис почти не бывал в мире людей, а собственную стихийную силу оказывалось всё сложнее контролировать. Ему почти каждую ночь снились кошмары о том, что он случайно выжигает весь Дуат.
В свойственной ему отстранённой манере Осирис сообщил, что Анубис отправится к матери – и к Сету. О последнем Анубис слышал, что он муж Нефтиды и брат Осириса, который хотел его убить. Об этом, разумеется, судачили даже ушебти, так что историю Анубис знал хоть и однобоко, но хорошо.
Осирис не упоминал брата, а Нефтида сама приходила к сыну, поэтому чего ожидать, а главное зачем, Анубис не понимал. Да и мир людей особо не знал.
– Он покажет, – это всё, что сказал тогда Осирис.
Анубис хорошо помнил прищуренный взгляд Сета и его слова:
– Ну, здравствуй, племянничек.
В первое время, разумеется, всё было плохо. Сет оказался вспыльчивым и нетерпимым, Анубис ничуть от него не отставал и сначала молчал, а потом всё делал назло. Он специально нарывался, чтобы его поскорее отправили обратно в понятный и привычный Дуат.
Но потом Сет взял его в пустыню. Когда Анубис впервые увидел верблюдов, он искренне удивился и долгое время гладил их, зарываясь пальцами в курчавую шерсть, касался жёстких губ и с трудом удержался, чтобы не потрогать длинные густые ресницы, защищавшие глаза животных.