Руки прочь от Миссисипи
Шрифт:
– Да, и вот ещё что, – прибавила она. – Я предпочитаю такие вещи оформлять в письменном виде. Напишите мне на листочке, что я приобрела лошадь на законных основаниях.
Гансман вздохнул. Его телефон зазвонил, но он не обратил на него внимания.
– Будут ещё особые пожелания? Может, мне эту клячу ещё и упаковать красиво, и бантик ей подвязать?
– Нет, спасибо, – сказала Долли. – В этом нет нужды. Мы её так заберём.
В ответ Альберт Гансман и тут залился смехом, но звучал он ненамного приятнее.
– И
– Да видите ли, – Долли окинула взглядом спальню Клипербуша, – я, собственно, лишь хотела спасти Миссисипи от забойщика – уверена, что вам этого не понять. Но раз уж она теперь стоит такой кучи моих кровных денег, заработанных тяжким трудом, у меня появилась ещё и другая идея. Моя внучка без ума от лошадей. А от моего старого мерина проку уже мало. Вот я и подарю кобылу ей.
Эмма смотрела на Долли, окончательно потеряв дар речи.
А Гансман опять рассмеялся.
– Тэк-тэк, – с издёвкой сказал он. – Что ж, деточка, как говорится, будьте счастливы. Прям мечта, а не лошадь!
Только Эмма не обратила на него никакого внимания. Словно онемев, она всё ещё стояла и вдумывалась в слова, только что произнесённые её бабушкой.
– Что писать? – спросил Гансман, раскрывая свой блокнот.
Долли продиктовала:
– Настоящим подтверждается, что я, Альберт Гансман, продаю Долорес Блюментрит кобылу Миссисипи по цене в 200 немецких марок. Дата. Подпись.
Когда Гансман протянул Долли подписанный листок, она его тщательно перечитала. Затем, кивнув, свернула и засунула в карман брюк.
– Большое спасибо. Может случиться, что вы всё-таки ещё отыщете в этом матраце золотые сокровища. Пойдём, Эмма.
Они поспешили покинуть дом. Во дворе Эмма оглянулась и увидела наверху Альберта Гансмана. Он стоял у окна и наблюдал за ними.
– Кажется, твоя шутка насчёт матраца ему не понравилась, – заметила она.
– Ну и что с того? Мне этот тип не понравился целиком, – отозвалась Долли. – Пошли, сейчас первым делом заберём Миссисипи и поскорее вернёмся домой. Пешком отсюда путь неблизкий.
Кобыла стояла в самом дальнем стойле пустой конюшни. Когда Долли и Эмма приблизились, она навострила уши и беспокойно затопталась на месте. Долли протянула руку и дала Миссисипи обстоятельно обнюхать её.
– Лошади чем-то похожи на собак, – тихо сказала она. – Они судят о людях по их запаху. Надеюсь, мой запах этой барышне придётся по нраву.
– По-моему, она симпатичная, – шепнула Эмма.
– Что, Миссисипи, – негромко спросила Долли, – хочешь прогуляться? – Она огляделась вокруг. – Эмма, ты не видишь, здесь где-нибудь недоуздок висит? Неплохо бы к нему ещё и верёвку подобрать. Кнапс так торопился, что я совершенно позабыла прихватить с собой что-нибудь подходящее.
Эмме пришлось долго искать, пока в одном из передних стойл не нашлись наконец недоуздок и
– Ну как, нашла что-нибудь? – позвала Долли.
– Много всего! – откликнулась Эмма. Она принесла бабушке недоуздок, верёвку и перемётные сумки.
– Там, в сундуке, ещё лежит седло, упряжь и всё такое. Но ведь мы же не купили их вместе с лошадью, как ты думаешь?
– А по-моему, ещё как купили, – уверенно сказала Долли. – Чепрак и седло положим ей на спину, а вот упряжь со всем остальным сложи пока в перемётные сумки. Отвести Миссисипи домой будет проще, если возьмём недоуздок и верёвку.
Тогда Эмма принесла всё, что было в сундуке Клипербуша, и положила на солому рядом со стойлом Миссисипи.
– Такого красивого седла я ещё никогда не видела, – сказала она. – Только вот форма у него странная какая-то, правда?
Долли кивнула.
– Это седло вестерн, ковбойское. Клипербуш выписал его специально из Америки. Когда он в первый раз проскакал на этой штуке, над ним потешалась вся деревня, но Клипербушу это было до лампочки. Его никогда не интересовало, что о нём говорят люди. – Она открыла дверцу стойла и подошла к Миссисипи. – Ах ты, моя красавица.
Кобыла отступила на шаг и фыркнула. Но когда Долли надевала на неё недоуздок, вела себя смирно. Осторожно закрепив верёвку, Долли ещё раз успокаивающе похлопала Миссисипи по шее и повела за собою из стойла.
Только когда на неё пристраивали чепрак и седло, Миссисипи слегка разволновалась, но Долли погладила её, заговорила с нею вполголоса, и лошадь снова успокоилась.
– Я ведь ещё не могу ехать на ней верхом, правда? – спросила Эмма.
– Нет, дорогая. – Долли с улыбкой покачала головой. – Для этого она сперва должна познакомиться с тобою поближе. Кроме того, эта барышня очень прихотлива в выборе наездников. Прежде чем решишься взобраться ей на спину, ты должна быть совершенно уверена в том, что нравишься ей.
– Ну ладно, не страшно. – Эмма перекинула перемётные сумки через плечо и открыла ворота конюшни.
Миссисипи потянула ноздрями свежий воздух, всхрапнула и радостно заторопилась выбраться на свободу.
– Ну и ну, – удивилась Долли. – Сколько же ты простояла в конюшне?
Пока она вела кобылу через двор, та несколько раз оглядывалась, но через ворота прошла за Долли смирно, словно овечка.
– Ну вот, пожалуйста! – облегчённо выдохнула Долли. Они зашагали по узкой просёлочной дороге к деревне.