Руки загребущие
Шрифт:
— Здравствуйте, — мило улыбнулась я и замолчала, предоставляя девушке право придумать мне очередную роль.
— Вы, наверное, наша соседка? — поздоровавшись, кивнула она на соседнюю дверь с номером «четырнадцать». — Я слышала, вчера вы перевезли мебель, — уточнила она и пригласила меня в квартиру. — А мы все никак не переедем окончательно, — пожаловалась хозяйка, закрывая дверь.
Переступив порог, я отметила, что в смысле ремонта «воз и ныне там»: все так же из кухни слышались стуки и скрежет, а ничего нового пока не добавилось. И еще я задумалась о том, что в последнее время у меня появилось слишком много низкорослых знакомых — голова
Психологами давно доказано, что у невысоких людей очень часто вырабатывается отрицательное отношение к собственному росту. Конечно, из-за этого возникает «букет» комплексов, которые еще больше осложняют им жизнь. Иными словами, один маленький недостаток влечет за собой большие неприятности, причем более чувствительные для окружающих людей, нежели для самого коротышки.
Честно говоря, из институтского курса общей психологии я довольно смутно помнила лишь то, что «комплекс Наполеона» назвали так из-за ярчайшего представителя целой когорты людей, не отличающихся высоким ростом. Кое-кто из ученых утверждал, что Бонапарт в непомерном тщеславии завоевал пол-Европы только затем, чтобы доказать всему миру свое величие, компенсируя этим свой маленький рост.
Теперь мне предстояло выяснить, насколько Юля Макарова — так, кажется, зовут хозяйку квартиры, где погиб Филипп Туманов? — страдает из-за своего «метра с кепкой в прыжке». Впрочем, очень скоро я заметила, что мелкий рост ее ничуть не напрягает, поэтому и сама перестала дергаться.
Больше всего на свете я боялась увидеть сейчас перед собой помятые физиономии моих знакомых строителей. Но Юля, после того как мы познакомились, сообщила, к моему величайшему облегчению, что фирма заменила бригаду.
— Те мужики пили просто беспробудно. Вечно ходили, как шальные, — безнадежно махнула домовладелица рукой. — Слава богу, что их перебросили на другой объект. А я вас даже чаем угостить не могу — кухня еще не закончена, — добавила Юля с сожалением и предложила минералки.
Я сразу же заметила, как много и часто она жестикулирует и увлекается мимикой. Впрочем, это вовсе не указывало на ее излишнюю нервозность или истеричность. Просто Юлия Макарова оказалась настолько открытой и непосредственной особой, что держать эмоции в себе у нее не хватало сил. И это сыграло мне на руку: ее импульсивность избавляла меня от придумывания своего сюжета нашего знакомства. Юля не только рассказала, где и при каких обстоятельствах она познакомилась с мужем, когда они купили эту квартиру и сколько трудностей уже успели перенести, но даже посвятила меня в подробности своих финансовых проблем.
— Одна волокита кругом, — сокрушалась она. — Прежние рабочие еще расчет не получили, должны зайти на днях. А эти пока почти ничего не соображают: раньше Филипп всем занимался, а теперь пришлось мне во всех бумагах разбираться.
Пока я сочувствовала медленному продвижению ремонта и восхищалась необычным решением интерьера, Юля успела рассказать и про смерть дизайнера.
— Тань, ты представляешь, — почти сразу перешла она на «ты», — Филипп такой умница был, так хорошо все придумал, и вот… не успел закончить. Очень обидно! Просто ужасная смерть, — безо всякого перехода перескочила она на личность самого Туманова. — Надо же, я и не догадывалась, что он наркотики принимал.
— А вдруг их ему кто-нибудь подбросил? — выдвинула я идею, ожидая Юлькиного немедленного отрицания.
— Ну, не знаю, все может быть, — тут же послушно засомневалась она,
Я вздохнула: в своей версии она не была одинока — поначалу я тоже пошла по тому же самому пути и потеряла массу времени и сил. Правда, кое-какие положительные моменты на том пути тоже были, но в целом они не компенсировали энергетических затрат. К тому же если учитывать мою больную ногу.
Я еще немного поболтала с Юлькой, но на предложение подождать ее мужа и всем вместе где-нибудь поужинать ответила отказом, сославшись на срочные дела. «Везде меня почему-то только семейные люди окружают», — удивленно заметила я про себя.
— Очень рада была нашему знакомству, — сообщила хозяйка уже в дверях и неожиданно добавила: — Считай, что ты уже приглашена на новоселье.
Жаль, что я не могла ответить ей тем же, потому что не являлась обладательницей новой квартиры.
Вежливо попрощавшись с «околоподъездными» бабушками и махнув рукой Юльке, стоявшей возле окна, я села в машину. «Интересно, кто ее муж?» — попыталась я представить себе главу семейства Макаровых. Конечно, карликом Юльку не назовешь, скорее — Дюймовочкой, но сути дела это не меняло ни в коей мере.
Вырулив со двора, я остановилась невдалеке, потому что пока не знала, как скоро мне понадобится сюда вернуться. Оглядевшись по сторонам и одной рукой набирая номер моего старинного друга Гарика, который тоже работал в милиции, я увидела неподалеку то самое кафе, в котором встречалась недавно с Андреем Мельниковым и которое вполне могло подойти для подобного свидания с Гариком Папазяном.
К его помощи я прибегала только в экстренных случаях, но сейчас намечался как раз такой. Фамилия «Папазян» с головой выдавала армянское происхождение моего друга, чем Гарик без всякого стеснения хвастался перед друзьями. Но меня «напрягало» совсем не это: просто при встрече и даже при телефонном разговоре с ним каждый раз приходилось выслушивать в свой адрес столько двусмысленных комплиментов и недвусмысленных предложений, что это с каждым разом надоедало все больше и больше.
Папазян, как и всякий кавказский мужчина с горячей кровью, питал слабость к блондинкам. Все бы ничего, если бы к блондинкам вообще, но Гарик ограничил круг своих интересов мною, поэтому при каждом удобном — и даже при неудобном! — случае пытался затащить меня в постель. До сих пор мне удавалось благополучно от этого воздерживаться, между прочим, не прерывая с ним дружеских отношений. Так что приходилось десять раз подумать, прежде чем в очередной раз просить его об услуге.
— Привет, это я, — отдышавшись, произнесла я, паркуя машину недалеко от кафе.
— Танэчка! Свет очей моих! Сколко лэт, сколко зим я нэ видэл твоего ангельского личика! — полился на меня поток нежных признаний, сдобренных специфическим, причем сильно преувеличенным кавказским акцентом.
На самом деле Гарик разговаривал на вполне литературном русском языке. Утрируя свой армянский прононс, он как бы подчеркивал температуру своих кавказских чувств ко мне.
— Слушай, я по делу звоню, — без лишних сентенций прервала я, чтобы не отдать весь свой гонорар в оплату за выслушивание комплиментов Гарика по сотовому. — Надо срочно узнать, кто занимает четырнадцатую квартиру в одиннадцатом доме и может ли этот «кто-то» предоставить ее мне дня на два. Сможешь или мне кому-нибудь еще позвонить? — спросила я с самой невинной интонацией.