Рукокрылые, приматы, неполнозубые, панголины, зайцеобразные, грызуны, китообразные, ластоногие, трубкозубые, даманы, сирены и хоботные
Шрифт:
Белоносый гвенон. Нос этой мартышки украшает белое пятно в форме сердца.
Еще больший любитель открытых пространств, богатых травой, но бедных деревьями, – гусар, или патас. Его тоже часто называют мартышкой, но он из другого рода, чем настоящие гвеноны. Имя гусара получил, вероятно, из-за красновато-рыжего цвета своей шерсти. Есть два подвида гусаров: черноносый, или патас (от Сенегала до Эфиопии, на юг – до Танганьики и
Ни одна из мартышек не любит так много и охотно бродить по земле, как гусар. Взрослого гусара редко можно увидеть днем на дереве. Больше того, спасаясь от врагов, он часто не спешит к дереву, как другие обезьяны, чтобы забраться повыше, а удирает по земле резвым галопом со скоростью 50 километров в час. По плохой дороге ни один автомобиль не угонится за гусаром! Это, пожалуй, самая быстроногая из обезьян.
Живут гусары стаями. У каждой индивидуальная территория около 20 квадратных миль. Днем кочуют по степи, в ее пределах проходят от нескольких сот метров до 12 километров. Ночуют обычно на деревьях. В стае 7-12 самок и молодых обезьян и всегда только один взрослый самец, который ростом и весом (25 килограммов) вдвое больше любой самки. Он очень чуткий дозорный и охранитель своего гарема и совсем не так деспотичен в обращении с женами, как самцы павианов. Среди самок заметили строгое разделение на ранги: высшие в иерархии всегда сидят ближе к самцу, а с ними и их детеныши. За эти центральные места – вечные склоки.
Еще два вида обезьян особых родов (не церкопитекус) дополняют группу гвенонов: карликовая мартышка (самая крохотная из обезьян Старого Света – длина без хвоста 35 сантиметров) и черно-зеленая, или болотная, мартышка. Первая обитает в заболоченных лесах и манграх в устье Конго, в Северной Анголе и на две тысячи миль восточнее, на склонах гор Рувензори. Вторая была открыта только в 1907 году в Конго. Внешне она похожа на мартышку, хотя ряд морфологических признаков сближает ее с мангабеями. По-видимому, это переходная форма между ними и мартышками, а через мангабеев она замыкает родственные связи гвенонов с макаками и павианами.
Мартышки довольно легко переносят неволю, и многие долго живут в зоопарках (рекорд – 26 лет!). Их так же, как резусов, держат в лабораториях для разных медицинских и биологических экспериментов.
«Только из Кении для этих целей вывезли в 1962 году 25 тысяч мартышек» (доктор Вальтер Фидлер).
Мангабей похож на мартышку, но морда подлиннее, типа макаки. И зубы тоже как у макак: третий нижний коренной с пятью бугорками (у мартышек с четырьмя). У самцов седалищные мозоли тоже скорее типа макаки, чем мартышки, а верхние веки «подкрашены» белым, как у павиана гелады.
Эти белые пятна как бы подчеркивают напряженный взгляд вожака, которым он угрожает сопернику или низшему рангом. Когда два самца вознамерятся напугать друг друга, они поднимают надбровья, чтобы яснее обозначились белые пятна на веках, и долго стоят нос к носу, словно их увлекла детская игра в «гляделки». Потом еще начнут мигать белыми веками, вытянут нижнюю губу, шлепают губами, «болтают», дразнят друг друга, то высовывая язык, то пряча.
Название «мангабей» происходит от мадагаскарского города Мангаба, откуда впервые привезли этих обезьян в Европу. Но родина их тропическая Африка: сырые, болотистые леса и мангры от Либерии до Анголы, а на восток до Кении. Здесь, почти не слезая с деревьев, обитают четыре вида мангабеев: воротничковый (серо-бурый с белым воротником вокруг шеи и нередко с красной
Много лет подряд японские биологи изучали жизнь макак, которые местами еще уцелели на их островах. Одна стая макак жила на горе Такасакияма, «отрезанной от мира с трех сторон морем, а с четвертой – горными хребтами». Сидели и ходили по ней обезьяны не как попало, а в строгом порядке и в зависимости от «чина» каждой обезьяны. В центре всегда были самцы и самки самого высокого ранга. Только малышам разрешалось здесь резвиться. На Такасакияме жило шестнадцать взрослых самцов, но лишь шестеро из них обладали столь высокими прерогативами, что могли гулять «по центру». Всем другим вход был воспрещен. Они, тоже строго по чину, располагались с краю вокруг привилегированного центра. Порядок был такой: первую круговую орбиту, ближайшую к вожакам, занимали самки более низкого ранга. А вторую за ней – молодые и слабые самцы. Только совсем молоденьким обезьянкам разрешалось переходить как угодно границы всех рангов.
Вечером обезьяны шли спать. В авангарде дозор молодых самцов, затем самцы-вожаки, с ними самки высшего разряда с детенышами. Когда они покидали свою центральную резиденцию на холме, туда уже без страха приходили подчиненные им самцы и уводили самок чином пониже. Процессию замыкала молодежь, которая обычно задерживалась, чтобы порезвиться у «трона» вождей. Ее сопровождал отряд взрослых самцов.
Утром обезьяний караван возвращается на гору и располагается строго по сферам влияния.
В Японии зоологи зарегистрировали сейчас около тридцати подобных обезьяньих сообществ, которые объединяют 4300 макак разных возрастов. У каждой стаи своя территория от 2 до 15 квадратных километров, в пределах которой обезьяны кочуют днем в поисках фруктов, съедобных листьев и прочего провианта. В стае от 4-5 до 600 макак. Но обычно от 30 до 150. Ночуют обезьяны в густых лесах или на отвесных скалах, на деревьях.
Ранг самцов определяется возрастом и силой, но у самок иной порядок. Возраст сам по себе не играет особой роли, больше значит личное влияние на самцов высшего ранга и симпатии, которые те к ним проявляют. Поэтому среди самок происходят постоянные перемещения, что не обходится без ссор и драк. Дочери и даже племянницы самки высшего ранга «автоматически» включены в центральный круг, так как мать всех их защищает и опекает. Иное дело сыновья. Как только исполнится полтора-два года, они уходят во внешний круг и собственными силами борются за ранг и влияние в стае. Среди семидесяти макак, которые живут на небольшом островке Кошима, самая влиятельная семейная группа старой обезьяны, у которой больше, чем у других, потомков женского пола!
Когда приходит пора размножения (в ноябре – декабре), вожаки претендуют отнюдь не на всех самок в стае, а только на избранных. Взрослые самцы низшего ранга тоже находят самок, но из своего «внешнего» круга.
«Осенью 1953 года полуторагодовалая самка, которую мы назвали Имо, нашла однажды в песке батат (сладкий картофель). Она окунула его в воду – наверное, совершенно случайно – и смыла лапками песок» (М. Каваи).
Так малышка Имо положила начало необычной традиции, которой знамениты теперь обезьяны острова Кошима.
Через месяц подруга Имо увидела ее манипуляции с бататом и водой и тут же «собезьянничала» культурные манеры. Через четыре месяца мать Имо делала то же. Постепенно сестры и подруги переняли открытый Имо способ, и через четыре года уже 15 обезьян мыли бататы. Почти всем им было от года до трех. Некоторые взрослые пяти-семилетние самки научились от молодежи новой повадке. Но из самцов никто! И не потому, что они менее сообразительны, а просто были в иных рангах, чем группа, окружавшая Имо, и поэтому мало соприкасались с сообразительной обезьянкой, ее семьей и подругами.