Рукопись из тайной комнаты. Книга первая
Шрифт:
«Надо же, – Алекс удивился не на шутку, – этот парень далеко не сельский увалень». Представления, с которыми он летел сюда, рушились стремительно.
– Марис, ты там не заснул? – Ева тихонько дотронулась до плеча.
– С вами заснёшь! Вы так громко страницы переворачивали, что пришлось наушники надеть, – парень улыбался от души. – Ужинать пора или помощь нужна?
– Ужинать пора, но сначала помощь.
Невооружённым глазом было видно, как эти двое понимают друг друга. Алекс не то чтобы позавидовал, просто вдруг нестерпимо захотелось, чтобы Соня оказалась рядом прямо здесь и сейчас. «Ей бы понравились эти двое», – подумал он. Да они и ему самому нравились чем дальше, тем больше.
Марис легко поднялся и аккуратно отложил наушники. Алекс обратил внимание
А Марис, увлекаемый Евой, уже шёл к шкафу. По правде говоря, он и сам думал о том, что когда-нибудь надо будет открывать эту непослушную стенку. И, в сущности, даже знал уже, где надо нажать и куда толкнуть, чтобы вторая часть тайны, так долго там хранившаяся, вышла из темноты. Но сегодня он этого делать не хотел. Этот непонятно откуда взявшийся «родственник» не внушал ему столь безудержного доверия, как Еве. Марис был не так-то прост, как могло бы показаться. И он решил, что сегодня стенку открывать не будет: «Подождём немного, поглядим-посмотрим пока, что это за гусь такой, и с чем его едят. А там и решим, что дальше с ним делать», – вывод казался вполне здравым.
Поэтому он, безрезультатно, для вида, подёргав стенку, произнёс что-то вроде, что в темноте сделать это трудновато, и отложил операцию на потом.
Если бы только Марис мог знать…
Это решение едва не стоило жизни обитателям дальнего хутора.
3
Алекс решил остаться, чтобы разобраться во всём до конца. По принципу «утро вечера мудрёнее».
Но когда он, проснувшись, вышел в кухню, ни Мариса, ни его машины видно не было. Ева, вокруг которой на столе лежали какие-то листы, усердно стучала по клавиатуре, время от времени перекладывая страницы. Не сразу среагировав на гостя, она оторвалась от Мака и подняла глаза:
– Завтрак на столе. Сам кофе сваришь? А то я вся в работе.
– Сварю, конечно. – Неужели он не справится с кофемашиной, пусть и незнакомой марки. – А что ты делаешь?
– Перевод.
И Ева, окончательно оторвавшись от рабочего процесса, поднялась из-за стола. Алекс ждал продолжения, и она пояснила:
– Я в издательстве работаю, переводчиком. Вот новый роман Осы Ларссен перевожу. – И, заметив непонимание, добавила, – со шведского на русский. Наше издательство по контракту иногда и на русский переводит.
– А ты какие языки знаешь? – Алексу, которому языки давались с трудом, было интересно.
– Латышский – родной, – принялась загибать пальцы Ева, – немецкий, русский, английский, шведский, норвежский, испанский. Но на испанский – не перевожу, трудновато. А с остальными – пожалуйста.
И она, увлёкшись, рассказала Алексу о работе в издательстве.
– А Марис? Он что, тоже работает?
– Ну да! – Ева удивилась самой мысли о том, что её Марис может не работать. – Он стройкой руководит, большой, в Риге. Теперь только в пятницу приедет.
Алекс был ошарашен. Нет, совсем не простые, как оказалось, люди жили на этом затерянном хуторе. И то, что молодая женщина, знающая кучу языков, живёт в деревне и по утрам кормит и даже доит – Алекс сам видел – козу, было выше его разумения.
Удержаться от следующего вопроса он просто не смог:
– А почему ты живёшь здесь, а не в Риге? Ведь там намного проще.
Ясное дело, проще. Но по прошествии времени Ева уже так привыкла к хутору, что теперь не была уверена в том, что хотела бы вернуться в свою городскую квартиру. Там нет и быть не может того простора, который, пока белый и заснеженный, открывался перед ней здесь во всей своей красе. Но как это объяснить городскому человеку? Поэтому Ева ограничилась тем, что рассказала о завещании Густы и об условии, которое в нем содержалось.
Она продолжила работу, а Алекс после завтрака вновь уселся за дневники Густы. Чем больше он читал, слушая между делом, как барабанит по клавишам Ева, тем больше понимал, что да, без всяких сомнений, они – родня. И не все слова герра Конрада нужно принимать на веру. Он решил, что будет читать и смотреть, пока сам не разберётся Правда, надо признать, без Евы ему было крайне трудно пробиваться сквозь готическими буквами написанную рукопись. И не раз и не два подумал он о том, что Соня – будущий историк культуры – справилась бы с этими непослушными буквами куда быстрее, чем он. Да и сама мысль, что неплохо бы познакомить Соню и с рукописью, и с новоприобретённой родственницей, однажды придя в голову, поселилась там, по-видимому, прочно. Так что к вечеру, не в силах избавиться от наваждения, он решился и испросил у Евы разрешения вызвать Соню на подмогу. Тут же, едва получив согласие, он развил бурную деятельность по обзвону и покупке билетов. В результате Соню предстояло встретить уже через пару дней.
Та лёгкость, с которой Ева согласилась принять в доме его невесту, ещё больше укрепила его приязнь к ней. Тем более что общими оказались не только чашки в горошек. Когда Ева работала, она, почти полностью повторяя самого Алекса, хмурила лоб в поисках наиболее правильного решения. И так же, как и он сам, с большой неохотой прерывалась даже на обед. Он понимал, что только его присутствие и обязанности хозяйки погнали её на кухню что-то там резать, жарить и греть. Сама бы она ограничилась в лучшем случае бутербродом. Но это и в его стиле. В некоторых чертах они были так похожи, что казалось, прожили в одной семье не один год.
Алекс читал и читал, пока не понял, что буквы уже просто пляшут у него перед глазами без всякого смысла. Похоже, надо было выйти проветриться. Ральф, принявший наличие постороннего как досадную неизбежность, даже не рычал, а только не спускал глаз с бродящего по заснеженным тропинкам двора гостя. На фоне почти полной луны и звёзд, драгоценным ожерельем протянувшим сквозь небо Млечный путь, Алекс вдруг заметил на крыше странное сооружение, не похожее ни на что виденное им ранее. Заинтересовавшись, он пристал к Еве с расспросами. То, что он узнал, сильно расстраивало. Оказалось, что почти год назад на Густу, жившую в то время здесь в одиночестве, кто-то напал, жестоко убив сторожевого пса. Сама же Густа так и не оправилась от нанесённых травм и, проболев месяц, скончалась. А осенью хутор начали одолевать непонятные «гости», неизвестно зачем и откуда взявшиеся.
– А как же после всего этого вы так легко впустили меня? – парень не на шутку удивился такой открытости.
– Ну, ты же родственник, – Ева явно была в этом абсолютно уверена.
Не найдясь, что ответить, Алекс продолжил расспросы.
Оказалось, что штуковина на крыше не что иное, как «страшилка». Она никак не работает, но выглядит непонятно и её цель – отпугнуть возможных злодеев, пожелавших напасть на сидящую здесь в одиночестве Еву. Пока что это действовало.
Узнав о нападениях, Алекс не на шутку перепугался. Он вспомнил, как Рудольф Шварц говорил, что проводил здесь какие-то «разведывательные» мероприятия, не увенчавшиеся успехом. Кто знает, может быть, этот малоприятный Рудольф причастен к нападению на прабабку, как Алекс уже думал о Густе, и к визитам непонятных гостей. Скорее всего, что да. В конце концов, он, Алекс, и сам оказался здесь не без влияния семейства Шварцев. Причём ехал сюда настроенным враждебно и решительно. Рудольф, кстати, с первого же дня принялся донимать его своими вопросами и советами «как можно скорее выкинуть из дома этих самозванцев». Алексу было даже не досадно, а противно от того, что какой-то «потнорукий», как он уже прозвал Шварца-младшего, лезет не в своё дело и даёт советы. Он, Алекс, между прочим, тоже, как говорится, не пальцем делан, не простак какой-нибудь, а учёный и в состоянии самостоятельно разобраться в ситуации и отличить ложь от правды. И уж точно, он не будет выкидывать из домика так удивительно похожую на него самого девушку. Собственно, именно об этом он и написал герру Конраду, прибавив, что пока у него есть некоторые сомнения, и он останется, чтобы проверить факты.