Рукопись, найденная в Сарагосе (другой перевод)
Шрифт:
Признаюсь вам, что я отнюдь не одобряю этих формул, от коих даже халдеи полностью воздерживаются.
Когда Херемон дошел уже до этого места своего учения, один из жрецов низшей степени ударил в колокол — наступила полночь; а так как ивы также приближаетесь к месту вашего ночлега, позвольте мне отложить на завтра продолжение моего рассказа.
Вечный странник Агасфер удалился, Веласкес же заверил нас, что он ничего не узнал нового и все это можно отыскать в книге Ямвлиха.
— Это сочинение, — прибавил он, — которое я читал с большим вниманием и никогда не мог понять, каким образом критики, которые считали достоверным послание Порфирия к Анебону Египтянину, признали ответ Египтянина Абаммона вымыслом Порфирия. Я полагаю, что Порфирий просто присоединил к своему труду ответ Абаммона, присовокупив заодно некоторые собственные замечания о философах греческих и о халдейских.
— Кто бы это ни был, Анебон или Абаммон, — изрек Узеда, — могу поручиться, что Агасфер говорил вам истинную правду.
Мы прибыли к месту ночлега и устроили легкий ужин. У цыгана оказалось свободное время и он так продолжал рассказывать нам о своих приключениях:
Молодой Суарес, рассказав мне, чем кончилось первое его свидание в Буэн Ретиро, не смог побороть сна, который и в самом деле был ему совершенно необходим для восстановления сил. Вскоре он заснул глубоким сном, однако на следующую ночь продолжал свой рассказ такими словами:
Я покинул Буэн Ретиро с сердцем, преисполненным любви к прекрасной незнакомке и негодованием по адресу Бускероса. Наутро, а было это как раз в воскресенье, я полагал, что встречу в каком-нибудь храме предмет моих мечтаний. Напрасно обежав три церкви, я нашел её в четвертой. Она узнала меня и, после мессы приблизившись ко мне, шепнула:
— Это был портрет моего брата.
Она уже исчезла, а я все ещё стоял на месте, как прикованный, очарованный этими несколькими словами, которые только что услышал, ибо я был убежден, что, будь она равнодушна ко мне, ей не пришло бы в голову успокоить меня таким образом.
Вернувшись в трактир, я велел принести обед в надежде, что на сей раз незваный гость оставит меня в покое, но вместе с первым блюдом появился Бускерос, крича во все горло:
— Сеньор дон Лопес, я отклонил двадцать приглашений и прихожу к тебе. Впрочем, я тебе уже сообщил, что я весь к твоим услугам!
Мне захотелось сказать этому наглецу что-нибудь неприятное, но тут я вспомнил, что батюшка запретил обнажать шпагу, поэтому, скрепя сердце, приходилось избегать ссоры. Бускерос велел принести себе блюдо, сел и, обращаясь ко мне с неподдельной радостью, сказал:
— Признайся, сеньор дон Лопес, что я оказал тебе вчера великую услугу: будто невзначай, я предупредил молодую особу, что ты — сын одного из богатейших в Кадисе негоциантов. Правда, она разыграла неудержимый гнев, но это только для того, чтобы убедить тебя, будто богатства твои не производят на её сердце никакого впечатления. Не верь этому, сеньор дон Лопес. Ты молод, хорош собой, умен, но помни, что ни в какой любовной истории золото ничуть тебе не повредит. Правда, у меня все происходит иначе. Когда меня любят, то только ради меня самого, не было случая, чтобы я возбуждал страсть, которая зависела бы от состояния моих финансов.
Бускерос долго ещё молол подобный вздор, но, наконец, отобедав, ушел. Под вечер я отправился в Буэн Ретиро, однако с тайным предчувствием, что на этот раз не встречу прекрасной Инес. И в самом деле, она не пришла, но зато я застал там Бускероса, который весь вечер уже не отходил от меня ни на шаг.
На следующий день он снова явился к обеду и, уходя, сообщил, что вечером встретится со мной в Буэн Ретиро. Я отвечал ему, что он меня там не найдет, будучи же уверен, что он не доверяет моим словам, под вечер спрятался в какой-то лавке почти у самого Буэн Ретиро и, минуту спустя, заметил Бускероса, который спешил в парк. Не найдя меня там, он возвратился, обеспокоенный, и пошел искать меня на Прадо. Тогда я со всех ног побежал в Буэн Ретиро и, пройдя несколько раз по главной аллее, заметил мою прекрасную незнакомку. Я приблизился к ней с уважением, которое, насколько я мог заметить, пришлось ей весьма по душе; я не знал, однако, следует ли мне поблагодарить её за то, что она мне сказала в церкви. Она сама, должно быть, захотела вывести меня из затруднения, ибо с улыбкой проговорила:
— Ты думаешь, сеньор, что тому, кто нашел потерянный предмет, полагается соответствующее вознаграждение, и поэтому, найдя этот портрет, хотел узнать, какие отношения связывают меня с оригиналом. Теперь ты уже знаешь о них, а посему не спрашивай об этом больше, если только снова не найдешь какую-нибудь вещицу, мне принадлежащую, ибо тогда, без сомнения, ты мог бы притязать на новое вознаграждение. Однако не годится, чтобы люди слишком часто видели нас гуляющими вместе. Прощай, но я не запрещаю тебе подходить ко мне каждый раз, когда тебе будет что сказать мне!
Проговорив это, незнакомка любезно мне поклонилась; я ответил ей глубоким поклоном, после чего удалился в соседнюю аллею, поглядывая на ту особу, которую только что покинул. Окончив прогулку, Инес села в экипаж, бросив мне прощальный взгляд, как мне показалось, исполненный нескрываемой благосклонности.
На следующий день, захваченный возникшим во мне чувством и размышляя над его развитием, я решил, что, конечно, прекрасная Инес вскоре позволит мне писать к ней. Так как я никогда в жизни не сочинял любовных посланий, то подумал, что должен несколько усовершенствовать свой стиль. Я взял перо и написал письмо следующего содержания:
Лопес Суарес к Инес *** Рука моя, трепещущая в лад с трепетными чувствами моими, страшится начертать эти слова. В самом деле, что могут они выразить? Какой смертный сумеет писать, следуя голосу любви? Где перо, которое сможет угнаться за ним? Я хотел бы в этом письме собрать все мои мысли, но они убегают от меня. Блуждая по тропинкам Буэн Ретиро, я застываю на песке, который сохранил следы твоих ног, и не могу оторваться от него. Неужели и впрямь этот сад наших королей столь красив, как мне кажется? Без сомнения — нет; вся прелесть его в моём воображении, а ты, Госпожа, единственная причина этого. Ужели этот парк был бы столь безлюдным, если бы другие видели в нём те красоты, какие я открываю на каждом шагу? Газон там зеленеет живее, жасмин издает более нежное благоухание, а деревья, под которыми ты прошла, с большей силой сопротивляются палящим солнечным лучам. А ведь ты всего лишь прошла под ними, так что же станется с сердцем, в котором ты соблаговолишь остаться навсегда?Написав это письмо, я перечитал его и заметил в нём множество нелепостей, а поэтому не захотел ни вручить его, ни отослать. И вот тогда, ради приятной иллюзии, я запечатал его, надписав адрес: «Прекрасной Инес» и положил его в ящик стола, после чего отправился на прогулку.
Я обежал улицы Мадрида и, проходя мимо трактира «Под Белым Львом», подумал, что прекрасно сделаю, если пообедаю в этом трактире и таким образом избегну встречи с этим проклятым прилипалой. Поэтому я приказал подать себе обед и, только подкрепившись, возвратился в гостиницу.