Румо и чудеса в темноте. Книга I
Шрифт:
"Это грандиозно – просто жить!" – подумал он. "Не плохо было бы принять ледяной душ, а потом пойти в фехтовальный сад."
Это нельзя было ни в коем случае назвать типичным настроением Ушана. Он был знаменит не только как лучший фехтовальщик города, но и как тип с сильнейшими изменениями настроения. Его настроение не зависело от состояния здоровья, нет, оно зависело от погоды. Ушан де Люкка был особо чувствителен к изменению погоды.
– Какая погода будет сегодня, Ушан? – спрашивали его на каждом шагу когда он гулял по городу.
Тогда Ушан закрывал ладонью глаза, поднимал нос вверх, нюхал воздух и, к
– Над Замонийским океаном в данный момент располагается барометрический минимум, он передвигается на восток, над Замонией, в сторону максимума. Пока нет причин для его отклонения к северу. Изотермы и изотеры исполняют свой долг. Температура находится в надлежащих границах среднегодовой температуры, температур самого холодного и самого жаркого месяцев и непериодических месячных изменений температур. Водяной пар в воздухе обладает в настоящий момент наибольшей эластичностью. Влажность воздуха – низкая. Другими словами: сегодня будет чудесная погода.
На верность этого предсказания можно было бы не сомневаясь поставить всё своё состояние.
Малейшее изменение погоды несло Ушану неприятности. И тогда будто электрические бури проходили через его мозг, будто кто-то прокалывал его барабанные перепонки раскалёнными иглами, а глазницы заливал кипящей водой. Мешки под глазами отекали ещё сильнее и становились тёмно-фиолетовыми, будто их наполняли свинцовой дробью, а на лбу выступали глубокие морщины. При экстремально низком давлении лицо Ушана превращалось в такую унылую гримасу, что при её виде на глазах смотрящих выступали слёзы, а его собственная кошка, шипя, пряталась от него. В такие моменты казалось, что жизнь Ушана – вечная пытка, и что он сам страстно желает смерти. Его первая жена ушла от него, так как не смогла больше выносить изменения его настроения.
– А потом он всё время сидит на верхнем этаже у подоконника и разговаривает с урной, в которой он хотел бы быть похоронен, – сказала Урла де Люкка, урождённая Флоринтская, бургомистру, когда она потребовала развода. – Это сводит меня с ума, потому что я постоянно думаю, что он может выпрыгнуть из окна в любой момент. И к тому же это лицо! Он – приятный парень, когда светит солнце, но дальше я этого не выдержу. Я имею ввиду, мы познакомились весной, но когда наступила осень…
Но сегодня Ушан чувствовал себя безукоризненно. Над Замонией царило стабильное высокое давление, светило солнце, ветер едва дул. Он сидел высоко вверху в своей башне, возвышавшейся над фехтовальной школой, и просматривал письмо из Замонийского союза учителей фехтования. Дверной колокольчик заставил его подпрыгнуть. Он не ожидал никаких гостей. Из-за ярмарки школа была сегодня закрыта. Он открыл окно и посмотрел вниз. Внизу стоял Румо. Румо Замонийский.
– Привет Румо, – крикнул Ушан. – Какая неожиданная радость! Что случилось?
– Я пришёл вызвать тебя на дуэль.
– Что?
– Я пришёл… ты всё и так понял!
– Ты что, парень, белены объелся? Или это такая школьная шутка и твои приятели сидят где-то тут за углом и умирают со смеху?
– Я пришёл вызвать тебя на дуэль, – серьёзно повторил Румо.
Сверху, с башни Ушану была видна вся местность внизу. И там не было никого кроме Румо.
– Иди домой, парень. Встретимся на уроке, – и он закрыл окно.
Во время ярмарки школьники всегда будто с цепи срывались. Покачав головой он снова сел за стол. Но дверной колокольчик снова зазвонил. Ушан распахнул окно:
– Парень, что тебе нужно?
– Я пришёл вызвать тебя на дуэль.
– Я не провожу дуэли со школьниками. Исчезни!
– Значит ты трус!
– Да, значит я трус… иди отсюда, малыш!
Настроение Ушана было великолепным. В нормальной ситуации он бы уже давно спустился вниз и отделал этого типа. Но сейчас он просто закрыл окно.
"Он не хочет", – подумал Румо. "И что теперь?"
– Какое у него слабое место?– спросил Львиный зев.
– Слабое место? Не думаю, что у него такое есть.
– У каждого есть.
– У него точно нет. Это же Ушан де Люкка, лучший фехт…
– Его зовут Ушан де Люкка? Как водку? Ху-ха-ха! Здорово!– Львиный зев злобно засмеялся.
– И что в этом хорошего?
– Как что? Его же зовут как бутылку водки! Яичный ликёр! Для этого же должны быть причины.
Румо всё ещё не мог понять.
– Послушай: спроси у него следующее…
Румо позвонил в третий раз. Окно распахнулось.
– Да, тут уж точно ничего нельзя поделать, – крикнул Румо в третий раз, – наверное ещё слишком рано. Наверное ты ещё пока слишком трезв для сражения.
Ушан остолбенел:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Может быть ты просто сегодня ещё недостаточно выпил для храбрости. Извини за беспокойство.
Румо собрался уходить.
– Стой где стоишь! – Ушан выпрямился. Голос его стал резким и непререкаемым. Он сбросил Румо вниз ключ.
– Встретимся в фехтовальном саду.
Фехтовальный сад Ушана де Люкки
Если бы существовал рай для любителей фехтовального искусства, то он выглядел бы как фехтовальный сад Ушана де Люкки, созданный на основании семи правил. Он работал над ним десять лет, сам придумал его и лично участвовал в строительстве. Через восемь лет он наконец решил, что сад близок к идеалу и с тех пор только лишь поддерживал его в таком состоянии с помощью пары садовников.
Ожидая своего учителя фехтования Румо бродил по саду и дивился изобретательности и многообразию, с которыми был благоустроен сад. Семь правил идеального фехтовального сада a la Ушан де Люкка были ему известны из книги Ушана "О фехтовании".
Правило номер один для создания идеального
фехтовального сада a la Ушан де Люкка:
Фехтовальщики любят двигаться
То, что звучало как прописная истина, на самом деле было основой для создания фехтовального сада. Фехтовальщики любят двигаться, а именно, они использую для этого все возможные методы. Поэтому Ушан, например, возвёл недостроенную каменную стену, тянувушую вдоль всего сада, как античные руины, делающую сад ещё живописнее и загадочнее. На эту стену можно было легко запрыгнуть. Она была такой узкой, что фехтовальщики вынуждены были на ней балансировать, и такой длинной, что на ней можно было легко сражаться.