Румпельштильцхен
Шрифт:
Каждый из них, рассуждал я, мог иметь чертовски заманчивую перспективу, связанную с кровавым преступлением. В зависимости от времени, каждый из них имел шанс с легкостью завладеть всеми двенадцатью миллионами долларов — в случае, если Элисон умрет.
От десерта я отказался. Счет за нас троих составил сто пятьдесят пять долларов плюс чаевые. Я не позволил Дейл оплатить его, хотя она и настаивала на этом, повторяя, что именно сегодня вечером она собиралась пригласить меня в ресторан. Но я сказал, что она сможет угостить нас завтра утром у Бреннана, после чего мы поблагодарили метрдотеля за прекрасный ужин и покинули ресторан.
Пришло время объяснить кое-что. Во-первых, это отношение моей дочери Джоанны к тем женщинам, с которыми я знакомился и общался с тех пор, как мы с женой развелись. Все они Джоанне не нравятся. Сказать точнее, она люто ненавидит их. Она уже давно оставила надежды на то, что ее мать и я когда-нибудь снова поженимся; она даже не надеется на то, что хоть когда-либо в будущем мы с моей
И теперь я хочу объяснить, что на самом деле представляет из себя город Новый Орлеан.
Если человек живет на Восточном побережье, или, скажем, где-нибудь к югу от города Мемфис, штат Теннесси, то в этом случае он наверняка ездит за покупками в Атланту, а для того, чтобы выпить и развлечься — в Новый Орлеан. Если же проехать еще подальше на север, в штаты Северная Каролина и Южная Каролина, Кентукки, то в девяти случаях из десяти среди туристов из южных штатов, томимых жгучим желанием хотя бы на выходные вырваться из благочинного занудства, Ричмонд, штат Вирджиния, по праву считается самым наиболее посещаемым местом. А если отправиться еще дальше на север, а затем повернуть к западу, в штаты Огайо, Индиана, Миссури, Айова и Висконсин, то безусловно, своего рода Меккой этих мест можно по праву назвать Чикаго — это мой город, мой родной город, и пускай мой компаньон Фрэнк неустанно твердит, что Чикаго был и всегда останется лишь вторым городов Штатов. Если послушать Фрэнка, то получается, что Нью-Йорк это сам город городов, и не имеет абсолютно никакого значения, где вы живете, какой у вас цвет кожи, какую религию вы исповедываете, равно как и ваши политические убеждения тоже не берутся в расчет. Фрэнк твердо убежден в том, что и вообще Соединенные Штаты Америки заканчиваются аккурат на западном берегу реки Гудзон. Но тем не менее, факт остается фактом: многие жители южных штатов успели уже раз по сто побывать в Новом Орлеане, но очень многие из них так ни разу за всю свою жизнь так и не ступили на остров Манхэттэн.
Новый Орлеан — это просто замечательно.
Сам Фрэнк никогда здесь не бывал, потому что, по его словам, если, усевшись в самолет, он даже меньше чем через три часа может оказаться в Нью-Йорке, то зачем же тратить целых два с половиной часа — да еще с пересадкой в Тампе — чтобы добраться до городишки, находящегося лишь на двенадцатом месте среди наиболее благополучных городов Америки? (Он никогда не распространялся на тот счет, какие же еще города внесены в этот список между двенадцатым и первым местом; но зато всем нам, каждому сотруднику юридической фирмы «Саммервиль и Хоуп» (еще бы!) было по крайней мере уже известно, какой город является номером первым). Ну как можно объяснить, что такое Новый Орлеан подобному фанатичному нью-йоркцу типа нашего Фрэнка? Каким образом его можно заставить поверить в то, что этот город является средоточием всех самых лучших черт, какие только могут быть присущи в том числе и тому городу, который он сам так боготворит, да еще в сочетании с тем самым-самым лучшим, что может быть в Сан-Франциско и — о да! — даже в Чикаго, этого прекрасного во всех отношениях города? Как? С чего здесь начинать?
Какое определение можно дать городу, в котором французское названия улиц произносятся на характерный южный манер, из-за чего «Шартэ» превращается в «Чартерс» и словно в силу некой метаморфозы «Бьенвиль» вдруг неожиданно превращается в «Би-ЭН-виль». Разве можно как-то объяснить, что Французский квартал состоит всего-навсего из нескольких рядов строений: шесть в ширину и четырнадцать в длину, не считая нескольких улочек на берегу Миссисиппи, но как раз на этом маленьком «пятачке» в центре города умещается больше музыки, больше неприкрытого секса, больше лавок, торгующих разного рода сувенирами, больше шикарных ресторанов, больше отелей, больше цветочниц с их тележками, больше неоновых огней, больше китайских ресторанчиков, больше мальчишек-чистильщиков ботинок и уличных артистов, и хорошеньких женщин, чем в любом взятом для сравнения и равноценном по площади уголке Соединенных Штатов?
Музыка выплескивается прямо на Бурбон-Стрит из открытых
Магазинчики сувениров на Бурбон-Стрит — это огромный базар, на котором можно купить что угодно: футболку с рисунком, который может быть нанесен на нее непосредственно в вашем присутствии, широко распространенные особого вида наклейки для автомобилей, а также вибраторы всех цветов и размеров («Ух ты! — воскликнула Джоанна, узрев один из них в витрине магазина. — А это для чего?»), электрические шарики любви, надувные резиновые куклы в натуральную величину, разные снадобья для усиления потенции и влечения, пивные кружки в форме женской груди, с ручкой и огромным соском. Есть также магазины, торгующие всевозможными штучками, начиная от открытых женских трусиков, до таки, которые просто напросто можно съесть, если в пылу сладострастия вас вдруг одолеет голов, а рядом с ними проклепанные кожаные ошейники и такие же широкие браслеты, а также устройство под название «Со-кулятор», которое, будучи включенным в автомобильную розетку для зажигалки, сделает путешествие обратно более приятным и разнообразным. Магазины на Роял-Стрит продают шоколад и конфеты, таблички с названиями судов и оловянных солдатиков, книги в кожаных переплетах и индонезийских кукол, разные антикварные вещи времен испанского и французского колониальных периодов, элегантные чемоданы и дамское белье, столовое серебро и часы.
Есть здесь и галереи, выставляющие образцы современного абстракционизма, есть и дешевые копии, и замечательные эстампы, и картины местных художников, облюбовавших для своих творений чугунные балконы, тележки цветочниц и джазовых музыкантов. На территории, прилегающей к Парку Джексона, на самом берегу несущей свои мутные воды Миссисиппи, сидит намного больше художников-портретистов, чем их ежегодно выпускается Институтом изящных искусств в Чикаго. Все они сидят за складными мольбертами, чиркая по бумаге пастелью или углем, в то время, как объекты их творчества сидят напротив них, затаив дыхание, не мигая (и с довольно глупым видом), стараясь не обращать внимания на слоняющихся вокруг зевак. На Французский рынок свозятся свежие овощи и фрукты из близлежащих хозяйств: апельсины, яблоки, бананы, морковь, белый и красный картофель, лук, бобы зеленые и желтые, — а уж буйство красок здесь может посоперничать с палитрами художников в парке.
И музыка, везде музыка. Повсюду в городе. Завернешь за угол, а там вовсю трудится ансамбль из пяти музыкантов — труба и тенор-саксофон, пианино, ударные и бас. Сойдешь с тротуара — а там трое ребят поют мелодию собственного сочинения, аккомпанируя себе на гитаре, банджо и стиральной доске, открытый футляр от гитары стоит тут же на земле, в ожидании добровольных взносов. Здесь есть замечательные музыканты и не очень, но вы можете видеть их везде: например, на островке безопасности посредине центральной улицы одного из прибрежных районов. Потоки машин обтекают их с двух сторон, в то время, как они играют свой «Бэзин Стрит Блюз». Или же кто-нибудь играет на флейте у дверей магазина на Кенэл-Стрит, или же еще один музыкант бренчит на укулеле у магазина, где занимаются тем, что набивают на майки фальшивые газетные заголовки; мелодии накладываются друг на друга и переплетаются, музыка не замолкает ни на минуту и подстерегает на каждом шагу. Во всем мире нет второго такого места, как Новый Орлеан, и мой компаньон Фрэнк даже не может себе представить, как же чертовски много в этой жизни он теряет.
Вечером той же пятницы магия города вкупе с очарованием и шармом Дейл О'Брайен привели мою бедную дочку Джоанну в трепетный и иступленный восторг. Поначалу, когда я представил ее Дейл в аэропорту Калусы («Ага, привет»), Джоанна по своей восхитительной привычке замолчала, и так продолжалось всю дорогу до самой Тампы, а после пересадки там, до самого Нового Орлеана. Когда я высадил их обеих у отеля, Джоанна метнула в мою сторону испуганный взгляд — я что, и вправду решил оставить ее наедине с этой женщиной, с этой еще одной, этой угрозой ее прежним правам? В ресторане «У Жака» в то время, как наше проголодавшееся трио поглощало закуски в ожидании заветных девяти часов, когда должны были принести ужин, Джоанна стала несколько дружелюбней, но я подозревал, что это только из-за того, что я сам единолично узурпировал ее привилегию на роль глухонемой.