Руна на ладони
Шрифт:
— Возможно, руна щита способна прикрыть тебя только от стрел огненных, — прошептал Ульф. И неторопливо лизнул впадинку над её ключицей. — То есть от того, в чем есть магия. А от клинка в руках человека уже не защитит. Или эта руна срабатывает не всегда. На свой драккар я раз в год приглашаю темных альвов — обновить водную прядь. Может, в следующий раз у тебя ничего не выйдет? Мы ничего об этом не знаем.
Он прошелся языком по впадинке над второй ключицей — а Света вдруг уперлась ладонями ему в грудь. Сказала быстро, добавив слово, которое
— Идти! Я — надо! В кирепости!
И дернулась под Ульфом, который успел перейти из сидячего положения в лежачее, придавив её всем телом.
Он шумно вздохнул, но перекатился на бок. Спросил было:
— Может, ты…
Но Света уже вскочила на ноги. В два быстрых шага добралась до сундука, на котором лежала её сумка. Выхватила оттуда то, что ей было нужно, затем вернулась.
Ульф тоже приподнялся — и сел на кровати. Смотрел он на неё скорее насмешливо, чем серьезно. Серовато-молочные пряди казались встрепанными, надо лбом опять топорщились короткие волосы.
Света, присев на корточки между раздвинутых колен Ульфа, сунула ему под нос одну из деревянных планок, содранных с рукояти ножа. Поддержала…
Ульф глянул на деревяшку, помеченную руной щита, перевел взгляд на неё. Желтые глаза блеснули.
— Нет. Я не собираюсь…
Света, не дав ему закончить фразу, сунула в ладонь Ульфа небольшой нож — тот самый, что он дал ей ещё на берегу Нордмарка. В кожаных ножнах, со шнурком. Сказала настойчиво, вспомнив те немногие слова, которые успела запомнить:
— Я — сила рун! Надо! Я — идти Нордмарк!
И медленно, демонстративно уложила деревянную планку на свою ладонь, руной к коже. Сжала кулак…
Но встать не успела — руки Ульфа скользнули по её бедрам. Сжались, заставив свести колени и удержав на месте. Нож, который она дала, со стуком упал на доски палубы.
Одно мгновенье оборотень смотрел на неё немигающим желтым взглядом, потом сказал низким, ворчливым тоном:
— Я не причиню боли своей жене — ни клыком, ни когтем, ни стальным лезвием. Я не стану испытывать, на что ты способна, швыряясь в тебя ножом или пытаясь поранить. Забудь об этом. К тому же есть и другое — возможно, нападающий должен желать причинить тебе боль. Или убить, ранить. И лишь тогда руна проснется.
Но если не попробуем — не узнаем, подумала Света.
И вдруг вспомнила о куртке.
***
Свейта внезапно вскинула перед ним одну ладонь — выставила её в странном жесте, словно просила подождать. Кивнула как-то многозначительно, хоть и непонятно…
И выскользнула из захвата рук Ульфа. Правда, держал он её не слишком крепко.
Назад Свейта вернулась, накинув на плечи толстую стеганую рубаху, в которой появилась в доме Ауг. Застегнула на вороте, под горлом, что-то похожее на пуговицу, сообщила, опять показав деревяшку с руной:
— Я — идти!
А следом ухватилась свободной ладонью за пустой рукав, свисавший с её плеча — в который так и не просунула руку. Потрясла им в воздухе, сказала почти с вызовом:
— Ты — драться?
В следующее мгновенье Свейта подтолкнула к нему нож, валявшийся теперь на палубе, между его расставленных ног…
И подтолкнула пальцами босой ступни. Ульф едва успел подавить порыв схватить и сжать её в ладонях. Блеснули влажно-розовым мелкие ногти — такие крохотные по сравнению с его когтями, такие человеческие.
Свейта уже топала к переборке рядом с дверью. Встала там, сжала в кулаке деревяшку, вскинула перед собой. Кивнула в сторону рукава, болтавшегося в воздухе, потребовала:
— Ульф? Да, нет? Испугавшимся?
Он фыркнул. Лениво поднял с палубы нож, вытащил из ножен, Предупредил, посмотрев на неё:
— А теперь замри. Не дергайся и не шевелись.
Свейта возбужденно кивнула. Стояла она лицом к шарику альвова огня, и глаза на свету сияли — словно зеркало лесного озера, дно которого устлано потемневшими осенними листьями…
Ульф метнул нож без особого замаха — а чего там замахиваться? Четыре шага, цель ясно видна. И тряпка, даже не тело. Не говоря уже о доспехе.
Но — не вышло. Нож отлетел, брякнул по доскам у изголовья постели. Свейта что-то восхищенно, неразборчиво выдохнула…
А Ульф нахмурился.
С одной стороны ей нужно осваивать руны. И хорошо, что руна щита её снова защитила.
Но с другой стороны, она опять начнет требовать, чтобы её взяли в Нордмарк.
Вот только брать Свейту с собой Ульф не собирался. В крепости придется идти на кончиках лап, принюхиваясь ко всему — потому что любой, кто попадется навстречу, может оказаться человеком, владеющим магией рун.
Если такой человек, конечно, вообще существует. И служит Гудбранду или Сигтрюгу.
В любом случае, все, на что он может надеяться, это быстрота, нюх и слух оборотня. А какая быстрота, когда на хвосте висит баба? Да не просто баба, а его собственная жена? К тому же — Свейта. Веснушки, упрямый взгляд, слабые руки и ноги…
А ведь ещё придется присматривать за Торгейром, мелькнуло у Ульфа. Может, сын конунга и впрямь собирается от него избавиться. Сделать это в ночной вылазке — легче легкого. Ударить в спину у дверей опочивальни Гудбранда. Или подать знак своим людям на обратном пути, когда они выйдут из подземного хода…
И мечты Свейты о том, что она пригодится ему в крепости, раз руны в её руках оживают — бредни девчонки, никогда не бывавшей в бою. Даже если он столкнется с человеком, владеющим магией рун, толку от Свейты будет мало. Зато погибнуть она может запросто.
Это все равно что отправить сопливого юнца, впервые взявшегося за меч, на поединок с мужиком, уже дравшимся не в одной битве. Знающим, куда и как направить лезвие — в отличие от юнца…
И в это мгновенье Ульф наконец понял, как ему следует поступить. Так, чтобы уберечь жену от всего того, чем могла обернуться её прогулка в крепость — и от глупых мечтаний заодно.