Рунная магия

Харрис Джоанн

— Ну как, лучше стало? — спросила Идун.

Локи кивнул.

— Прекрасно, — сказала Скади. — В путь. Да, Локи…

— Что?

— На случай, если ты думаешь меня надуть…

— Кто, я?

— Я буду следить за тобой. — Скади улыбнулась. — Как ястреб.

Чтобы пересечь долину, им хватило бы часа. Через десять минут орлица и маленький коричневый ястреб вылетели по направлению к деревне Мэлбри. Локи сказал, что без крыльев за ними не угонишься, и все же Мэдди ужасно не хотелось оставлять Одноглазого

на милость Охотницы, когда та поймет (а она неизбежно поймет), что ее обманули.

От Идун, как она вскоре обнаружила, помощи ждать не приходилось. Та достаточно внимательно выслушала рассказ Мэдди, но, похоже, не увидела в нем ничего опасного или неотложного.

— Один что-нибудь придумает, — заверила она и, по-видимому, сочла, что это успокоит девочку.

Но Мэдди не успокоилась.

— Должен быть способ, — сказала она. — Это все я виновата. Я взяла Шепчущего…

Идун сидела на ледяной глыбе и напевала. При упоминании имени Шепчущего она замолчала, и легкое беспокойство исказило ее черты.

— Те старые чары? — уточнила она. — Их лучше не трогать. От них никогда не было проку, одни только плохие новости.

Идун вытащила из волос гребешок, осмотрела его и снова принялась напевать, ее голос тонкой сладостной нитью парил в морозном воздухе.

Мэдди было ясно, что, какими бы силами Идун ни обладала, сейчас они ей ни к чему. Безумные идеи о том, чтобы пробить себе мыслями-взрывами выход из пещеры, были соблазнительными, но непрактичными. Девочка знала, что не поспеет в деревню вовремя, как бы ни старалась.

Оставалось одно решение, и, рассматривая его со всех сторон, взвешивая преимущества и недостатки, она все больше и больше убеждалась, что это ее единственная надежда.

— Выбора нет, — сказала она наконец. — Я должна разбудить еще одного Спящего.

Идун рассеянно улыбнулась.

— Было бы чудесно, дорогая. Совсем как в старые времена.

Мэдди подумала, что возрождать старые времена — последнее, что им сейчас нужно, но другого выхода она не видела. Вопрос в том, кого разбудить? И как ей убедиться, что, если она кого-то разбудит, все не станет еще хуже?

С тяжелым сердцем и Берканой, мерцающей на кончиках пальцев, Мэдди направилась к остальным Спящим. Идун хвостиком шла за ней по пещерам, как потерявшийся ребенок, напевая и восхищаясь огнями и цветами. Мэдди заметила, что, куда бы ни ступила Идун, лед быстро таял, превращаясь в морозные цветы и ледяные гирлянды, отмечавшие ее путь. Девочка не раз с опаской поглядывала на цепи сосулек, подвешенные над их головами, и старалась не думать о том, что случится, если Идун остановится где-то слишком надолго.

Вместо этого Мэдди сосредоточилась на Спящих. Они лежали в своих ледяных колыбелях, недвижные и мерцающие под сетью рун. Из семи осталось пятеро — четверо мужчин и одна женщина, — и некоторое время Мэдди бродила от одного к другому, пытаясь решить, кого выбрать.

Первым был мужчина мощного телосложения, с косматыми

волосами и бородой, курчавой, точно пена. Его подпись была синей, как океан, он носил руну Логр под туникой из чего-то вроде мелкой чешуи, его ноги, крупные и красивые, были босыми.

Мэдди без труда узнала его по рассказам Одноглазого и сразу решила, что и речи быть не может о том, чтобы его разбудить. То был Ньёрд, Владыка Моря, один из настоящих ванов, бывший муж Скади, Охотницы. Их брак распался из-за непримиримых различий, но в то же время Мэдди чувствовала, что вернее будет Ньёрда пока не трогать.

Второй Спящий был похож на Ньёрда, с бледной кожей и светлыми волосами ванов, но Мэдди чувствовала исходящее от него тепло, которого не было во Владыке Моря. Он тоже был воином, с руной Мадр на груди и подзорной трубой на шее. Мэдди не сразу поняла, кто он, но в конце концов сообразила, что это златозубый Хеймдалль, вестник асов и недремлющий Страж Радужного моста. Даже подо льдом его ярко-синие глаза оставались открытыми и бдительными.

Мэдди прошла мимо него, дрожа от тревоги. Из собранных ею историй она знала, что Хеймдалль, верный Одину и асам, тем не менее страстно ненавидел Локи и вряд ли отнесется с симпатией к любому пытающемуся ему помочь.

Третьим был Браги, муж Идун. Высокий мужчина с руной Сол на руке и цветочным венком вокруг головы. Он выглядел благородным (Мэдди слышала о нем в основном как о превосходном певце и поэте), и она с удовольствием бы его выбрала, но Браги, как она знала, не был другом Локи, и ей не хотелось объяснять ему его роль — или, разумеется, свою — в том, что становилось настоящим клубком лжи.

Четвертый Спящий был закован в золото, золотом мерцали его длинные волосы. На его лбу сверкала руна Фе, рядом с ним лежал сломанный меч.

По соседству — на расстоянии вытянутой руки — покоилась последняя Спящая, женщина яркой и беспокойной красоты. Фе украшала ее, драгоценные камни искрились в ее волосах, ожерелье витого золота охватывало горло, ловя свет даже сквозь лед. Она удивительно походила на лежащего рядом Спящего, и Мэдди сразу поняла, что это Фрей и Фрейя, близнецы Ньёрда, которые вместе с ним присоединились к асам во времена Шепчущего.

Мэдди руками смахнула рыхлый снег с лица последней Спящей. Фрейя спала, прекрасная и безмятежная, ничем не выдавая своих чувств.

Осмелится ли она разбудить ее? Может ли она вообще быть уверена, что Фрейя — или любой из ванов — окажется полезнее, чем Скади или Идун? Конечно, Скади — единственная, ставшая ваном лишь в браке. Она происходит из снежных великанов Севера — жестокой расы, с которой боги заключили хрупкое перемирие. Разумеется, Мэдди очень не повезло, что Скади проснулась первой. Наверняка другие ваны окажутся милыми и готовыми спасти своего Генерала.