Руны на клинках
Шрифт:
Антонов говорил, что мы должны задержать врага на сутки. Танки в прорыве идут и ночью, если их для прорыва достаточно. Антонов надеется, что врагов после нашей встречи для быстрого продвижения ночью останется мало. А что останемся мы, в его планы может и не входить.
Потому и думать ни о чём не хочу, оно магу и тотемному воину не составляет особого труда. Большинство командиров маги, и они, как я, тоже сейчас ни о чём не думают. У нас ещё будут шансы улизнуть… чёрт!
«И бесстрашно отряд поскакал на врага»…
Ближе
– Просыпаемся. Лёха, бери флажки и повторяй всё за передним.
– Ага, – ещё сонным голосом отвечает он.
Спокойно дожидаюсь остановки колонны. Лёша говорит в шлемофон:
– Впереди машут правым флажком, как плывут вразмашку. Я повторил, но не знаю, что это.
– Значит, каждому по куску хлеба с колбасой, и давай уже за рычаги, – отвечаю ему и выхожу из водительского люка.
Бегу в голову колонны, впереди энергично двигаются парни в комбинезонах. За две минуты прибежал и встал рядом с другими командирами, смотрю на нашего капитана.
Тот подождал, когда соберутся все и заговорил ровным тоном:
– Подробные карты получим завтра, а пока тихо радуемся, что я из этих мест. Враг же готовил прорыв и запасся картами заранее, он хорошо представляет себе ландшафт. Напоминаю, что нас противник не видит, но знает, что за ним следят с воздуха.
Антонов взял паузу для усвоения сведений и продолжил:
– Поставим себя на его место. Сейчас враг идёт по самому опасному участку, по ровному полю. Мы там можем увидеть его издалека и поразим в лоб. Но у них больше двух сотен танков, парни…
А у нас пятьдесят два, только собирались пополняться. Физически ощущаю, как пацаны сравнили цифры, прикинули, сколько приходится на каждого, и стали ещё внимательнее слушать комполка. А он говорил:
– Снова напомню, что над противником висят наши самолёты, он уверен в нападении. Враг вперёд выслал дозоры, заранее развернулся в цепи, повысил внимание. При таком соотношении никакая местность нам не поможет…
Ну, это всем и так уже ясно, давай дальше. И Пётр Алексеевич сказал:
– Неприятель пройдёт опасные места, потеряет время для перестроения в колонны, немного расслабится. Мы нападём неожиданно, с разных сторон, и сами рванём в ближний бой. Нам нужно сжечь их, сколько успеем сразу. Потом не будет.
Мы смотрели в его простоватое лицо. Капитан оглядел нас и проговорил:
– Я хочу, чтобы вы это сейчас хорошо уяснили.
Танкисты сдержано ему кивнули. Он подобрался и перешёл на деловой тон:
– Перед нами пологие и невысокие пригорки, дорога идёт между ними. Противник направит дозоры по вершинам. Первый батальон, готовимся к обороне на обратных склонах и в низине. Второй батальон заходит за холмы и прячется в поле. Там есть широкие балки,
Я печально подумал, что наш батальон второй и есть. После объединения Пётр Алексеевич спокойно забирал у нас машины. Я один маг остался в батальоне.
– Второй батальон сидит в засадах, пока первый не начнёт бой, – сухо проговорил капитан. – А потом просто едете и убиваете всех. Приказ ясен?
– Так точно! – дружно ответили танкисты.
– Младший лейтенант Большов! – вдруг сказал Пётр Алексеевич.
– Я!
– Ты в моём личном подчинении, – проворчал он, глядя в сторону.
Сука! Вот зачем он это сказал?! Ребята могут остаться живые! Но другие же точно пойдут на смерть… и как мне потом жить?!
– Пётр Алексеевич, давно хотел тебе сказать, – начинаю задушевно. Он поворачивает ко мне удивлённое лицо, и я говорю. – Иди в жопу, капитан.
Пётр Алексеевич краснеет, я отдаю ему честь, оборачиваюсь кругом и иду к своей машине. Через три шага слышу его слова:
– Да, идите по машинам.
Приходится поднажать, чтобы не затоптали другие командиры. Добежал до своего танка, взбегаю вверх по броне и прыгаю в люк. Парни смотрят на меня и с улыбками ждут вводную.
Да. Все солдаты должны погибнуть. Но эти… конкретно эти самые. Они погибнут только потому, что я не знаю, как дальше жить. Пр-р-роклятый капитан!
Капитан должен был меня пристрелить. Я специально повернулся к нему спиной и сделал три неспешных шага. Он тоже маг и знал, что я почувствую злобу, могу выхватить «Парабеллум» раньше, чем он потянется к кобуре.
Но я вообще не собирался оборачиваться. Антонов обязан был меня пристрелить. Ему бы ничего не сделали…
Только я ж и так шёл в верном направлении. Он в любом случае не станет служить со мной далее, этот бой всё равно последний. Просто мне предстояло самому сказать парням, что это последний бой. Нас точно сожгут.
– Это всегда могло случиться, – хмуро сказал Павлик. – Сколько ребят уже потеряли.
– Я уже спасался из подбитой машины, – проговорил седой Саня. – Это ещё далеко не конец.
– А есть ещё колбаса? – спросил Лёша. – А то я что-то не наелся.
Я сухо ответил, что поищем ему корма, когда определимся с засадой. Батальон, не выезжая на дорогу, пробрался полем и остановились по десять машин с каждой стороны. Комбат позвал к себе командиров.
Никто на меня пристально не смотрел, вообще, словно ничего не случилось. Наш командир старший лейтенант Дёмин сказал, что в дозорах противника возможны маги, и спросил меня как мага мои соображения.
Я ответил, что маги чувствуют направленный на них взгляд, поэтому лучше совсем не смотреть. Старлей вздохнул, что это всё осложняет, но деваться некуда – будем ориентироваться только на слух.