Руны на шевронах
Шрифт:
– Ну, мистер сказал, что руны светились, – лениво ответила Кэт.
– Теперь они по всему миру будут искать и проверять возможных кандидатов на перенос, – задумчиво молвил мужчина.
– Пусть ищут, – пожала плечиками девушка. – Эти хитрые немцы ведь все нам известны.
– По всему миру кроме… – ещё задумчивей проговорил немец и вдруг расцвёл улыбкой. – Катя! Ты нуждаешься в отдыхе!
– Да не устала, вроде, – настороженно проговорила она.
– Не спорь, начальству виднее! – с невероятной заботливостью сказал немец. –
– Но мне нужно хотя бы сдать дела! – успела возразить Кэт.
– Спать, – приказал мужчина.
Катерина обмякла в кресле. Херр снял трубку телефонного аппарата и заговорил по-немецки:
– Марта! Срочно автомобиль и санитаров из клиники. Пациентке стало плохо.
Голова почти не кружилась, я начал вставать с кровати вначале в туалет, а потом в баню и, наконец, вовсю разгуливал в госпитальном парке в сопровождении дюжих санитаров. Думали они, что лучше бы я лежал…
А может, совсем не умели думать – не отвечали даже на мои приветы – только пустыми глазами ощупывали окрестности. Да бог бы с ними, у меня всегда было о чём с собой поговорить.
Шёл я неспешно по аллеям меж раскидистых деревьев и сам себе не уставал поражаться. Вот вам-то как кажется, просто вселиться в иное тело? Ах, вы ещё не пробовали! А я пробовал???
Вот и болела жутко голова, а организм просто не хотел ей подчиняться – вдруг это чья-нибудь посторонняя голова!
Но постепенно мозги стали признавать некоторую мою легитимность, и тело начало меня слушаться. Как раз ноги и рёбра поджили достаточно, чтоб я смог ковылять. Значит, иду, с себя поражаюсь и сам с собой разговариваю.
Вот взять, к примеру, перенос меня. Первый вопрос – какая часть меня умудрилась, несмотря на боль, зацепиться за умирающие ткани? Сто процентов? Восемьдесят? Или сорок пять?
Кстати, боль можно считать первым положительным фактором, она не позволила мозгу тихо умереть. Вторым таким фактором можно считать волю. Именно моя воля является ядром меня, дублируется, как вирус, в каждой области мозга. Вызывая, между прочим, боль.
С волей ничего не поделать, она просто есть, как есть пока боль – это нужно перетерпеть или привыкнуть. Но как же насчёт всего остального? Вот те же алгебраические, геометрические и шахматные задачки, что я решал!
Начал вспоминать их, когда ещё не мог ходить, и быстро убедился, что забыл больше половины. То есть начало помню, а дальше середины уже не. Точно не сто процентов.
Хорошо, что организм отнёсся к моим умствованиям положительно – напрягался и почти не болел. Пользуясь его таким отношением, я запретил себе записывать решения на бумаге и разыгрывать этюды на натуральных шахматах – они нашлись в этом мире и пользовались большой любовью среди выздоравливающих. Так вот каждая задача должна быть решена и аккуратно уложена только в моей голове.
Вот гулял себе, вспоминал и решал задачи, и понял вдруг, что
Не отвлекаясь от решения задач, вышел-таки сам на себя. Моё «я», моя воля подчиняло себе всё. В том числе раздел запоминания и логики. Ну, живой мозг думает и запоминает одновременно, зависит от уровня энергии, направленной на конкретные участки.
Решать задачи стал заметно быстрее, хотя радости мне это почти не принесло – форсировал же через боль. Тогда и определил, что на логику могу выделить, самое большее, полтора процентика. Если больше, есть вероятность потерять сознание.
В первую очередь подумал, откуда бы снять мощностей. С себя любимого, со своей воли снимать просто рука не подымалась. Снимать с движения, быть косоруким инвалидом тем более не хотелось.
Ну, довёл до минимума функцию самосохранения и размножения – они, оказывается, связаны. Катя и Танечка перестали сниться, и куда-то ушёл весь страх, но и всё на этом. То есть на логику я мог пустить один и шесть десятых мощности!
Что ещё оставалось делать! Только медитировать! Постигать Дзен, его мать!
Нашлась у Тёмы такая функция. Показалась забавной и полезной – надо же как-то отдыхать от боли. Самое полезное, что таким образом я беру у пространства энергию и даже могу увеличить её запас.
Вот уселся я медитировать, успокоился, а Тёмин организм мне и говорит…
То есть, когда провёл часик в максимальном для себя состоянии покоя, стало мне понятно, что моя функция ощущения зон мозга и распределения сил – просто невообразимая хрень! Об этом нужно молчать, особенно магам о ней не нужно знать.
Но бог с ней, моей уникальностью – ещё будет время в этом разобраться. Обнаружились просто неотложные вещи – этим миром правит магия!
Не поняли? Ещё раз:
Этим миром правит магия! Магия, твою крапину мать!
Если что я тоже охренел.
Так вот охреневшему мне открылось, чем обычный человек отличается от мага. У обычного человека даже преимущества! Он всю волю, всю логику, всю энергию или дух расходует только для себя. Маг же, чем сильнее, тем большую часть себя проецирует в астрал или истинное пространство. И тем подчиняет своей воле живых существ или даже события.
Тёма был растущим магом – я, наконец, уяснил причины львиной доли моих болей. По привычке обычного человека старался всё захапать себе, а нужно наоборот – взял у мира рубль, отдай два. Просто отдай, ни на что не надеясь. Тогда мир даст тебе три рубля, а ты вернёшь четыре. Когда-нибудь это закончится…
У Тёмы в голове нашёлся замечательный пример, на который он готов был молиться. Пушкин Александр Сергеевич. Великий маг Новгорода, великий поэт. Убит на дуэли другим магом – характером обладал вздорным…