Русь и Орда
Шрифт:
…Недооценил я тебя, Иван. Ох, недооценил! Но оказалось, что бывалый, битый зверюга-пират на клинках заметно сноровистее и умелее князя-порубежника, куда как реже бывавшего в сече… На круге-то в Хлынове я был при полной броне — и когда предложил Божий суд атаману, тот поостерегся биться с хорошо защищенным латником. У самого-то панцирь был попроще — лишь кольчуга с парой металлических вставок… Но теперь, когда я предложил поединок в равных условиях — будучи уверенным в том, что «затащу» на опыте и ратной выучке Федора — ушкуйник
Теперь бы еще повезло выжить — а не истечь кровью и не загнуться от заражения после прижигания ран…
Я постарался не отключаться подольше. Но сил хватило лишь дождаться Алексея с Михаилом, подхвативших меня на руки — да мельком, гаснущим сознанием зацепить встревоженное, испуганное лицо Дахэжан.
Волнуется.
Приятно…
Глава 1
Липень (июль) 1381 года от Рождества Христова. Нижний Дон.
…- Фе-о-дор… Фе-о-дор, проснись…
— М-м-м… Не хочу, не хочу… Еще поспать…
— Феодор, проснись!
Я широко открыл глаза — и в изумлении уставился на поднятую над головой мачту и холщовый парус, чуть хлопающий из-за порывистого ветра. К нему впрочем, уже потянулись помощники кормчего — а с кормы струга раздался знакомый голос Степана Никитича, буквально рявкнувшего на своих «матросов»:
— Подтянуть!
Ну, все правильно — раз парус слишком отпустили на ветер и он начал заполаскивать, первым делом его требуется подтянуть, что чаще всего и решает проблему. Насмотрелся уже за несколько месяцев кажущегося бесконечным плавания…
Вот только о том, что я нахожусь на борту струга, следующего на север, в родной Елец, в полузабытье затянувшихся сновидений я совершенно позабыл. Почему-то казалось, что я дома, еще до катастрофы — и что мне просто-напросто нужно идти в школу…
Стоп. А что за голос звал меня из этих сладких сновидений о времени, когда моей самой большой проблемой была двойка по алгебре?
— Феодор! Как я рада, что ты проснулся! Тебе, слава Богу, стало лучше… А ведь вчера еще был сильный жар!
Вот это… Нехило так я отключился, раз позабыл обо всем и про всех! Лишь только вновь услышав голос Дахэжан, я вспомнил и о княжне-черкешенке, и осознал, что мягкая подушка под моей головой — это вовсе не подушка, а мягкие девичьи ножки, на которых я так сладко улегся… Да и с тактильными ощущениями не все ладно — мягкие прикосновения тонких пальчиков суженой-ряженой до моей головы, практические невесомые, но такие приятные, я почувствовал далеко не сразу…
Наконец, услышав голос горянки, я повернул голову к ней — и, увидев счастливую улыбку девушки, дозвавшейся меня из сладкого морока, широко улыбнулся в ответ:
— В первом же казачьем городке — женюсь! Чего ждать возвращения в Елец, если здесь должны быть священники и хоть небольшие церквушки?!
Дахэжан чуть прищурилась — и словно недоверчиво склонила голову
— Еще не передумал?
— Я от своих слов не отказываюсь!
Девушка ничего не ответила — но вот улыбка ее стала шире. Я же вдруг поймал себя на мысли, что счастлив — что совершенно счастлив от осознания, что именно черкешенка станет моей спутницей жизни в этом мире. Что-то в ней такое есть… Что заставляет сердце биться сильнее и чаще — и словно какая-то сладкая истома разливается в груди. Быть может, всему причиной взгляд карих и лучистых глаз горянки, что согревает меня каждым теплым взглядом?
Какое-то наваждение…
Никогда ничего подобного не испытывал. Это ведь явно не рядовая симпатия к приятной девушке или просто вожделение. Нет, это явно нечто большее…
— Но ты сама-то, Дахэжан, хочешь пойти за меня? Я не просто так спрашиваю, я неволить тебя не желаю, и не стану брать тебя против воли. И если это именно так, и ты против — я обещаю тебе полную защиту и…
Я даже немного приподнял голову от волнения при мысли о том, что несу всякий бред, что может обидеть княжну — и одновременно страшась, что горянка решится воспользоваться моим предложением! Но во взгляде черкешенки лишь на короткое мгновение промелькнула холодная такая сталь — и тотчас маленькая ладошка ее мягко, но твердо легла мне на лоб, вновь прижимая мою голову к своим коленям.
Причем тело мое только теперь отозвалось острой болью во всех прижженных порезах, оставленных клинком Уса…
— Не говори этих слов больше, Феодор, если не хочешь меня обидеть. Я сказала, что согласна пойти за тебя замуж еще на пристанях Азака — и не изменю этого решения.
Я примирительно кивнул — но после не удержался, попытался объясниться:
— Просто я боялся, что принуждаю тебя, что ты приняла решение под давлениям обстоятельств. Испугалась, что обесчещу, коли не согласишься…
Дахэжан понятливо склонила голову, ответив с некоторой грустью в голосе:
— Нет. Теперь бесчестье падет на меня, лишь если я, бежав по согласию, так и не стану твоей женой…
Последние слова меня немного насторожили — но, чуть поразмыслив, я не стал задавать в лоб про «так все дело в бесчестье?», а спросил самое сокровенное:
— Просто… Просто мы были знакомы всего день. Один день — и две случайных встречи… Один разговор. У нас… У нас, если заключат браки не по уговору родителей, а по согласию молодых, этого все же так мало… Мало, чтобы понять, что люди чувствуют друг к другу.
Несмотря на мои опасения, девушка лишь мягко улыбнулась — а ее пальчики глубоко зарылись в мои волосы и коснулись головы, заставив меня едва ли не замурчать от внезапного удовольствия!
— У нас девушек редко спрашивают о том, за кого они хотят пойти замуж, решения принимают отцы дочерей. Конечно, могут и умыкнуть — и если по взаимному согласию, то бывают и чувства… Но даже так у влюбленных есть лишь несколько коротких свиданий, за время которых они вряд ли успевают друг друга узнать. Нет, они успевают лишь почувствовать друг друга…