Русь юродская

Рябинин Юрий Валерьевич

Преставился блаженный Николай 27 июля 1392 года. Похоронен он был, естественно, на Софийской стороне, на кладбище при Яковлевском храме. Причем Николай завещал похоронить его непременно на дороге, чтобы могила его попиралась, то есть была под ногами всякого прохожего. Это довольно известный подвиг посмертного высокого христианского смирения: считается, что душа сторицею вознаграждается на небесах, если покоящийся в земле прах терпит такое уничижение. Но в 1554 году попирание Николиной могилы закончилось: новгородский архиепископ Пимен повелел поставить над мощами святого блаженного Николая храм во имя св. Пантелеимона. Но как ни любим на Руси святой целитель Пантелеимон, новгородцы с таким упорством называли этот храм Николо-Кочановским, что пришлось епархии в конце

концов так его и переименовать.

Святой Николай Новгородский среди русских блаженных был и остается одним из самых почитаемых. Достаточно привести хотя бы такой пример: император Николай Первый крестил в честь Николы Кочанова своего третьего сына, ставшего впоследствии знаменитым русским полководцем, дошедшим в 1878 году с войсками до самого Константинополя и едва не освободившим столицу православия от магометан. Возможно, великому князю Николаю Николаевичу помогал его небесный покровитель, имевший многолетний батальный опыт противостояния на Волховском мосту в Новгороде.

Память блаженному Феодору отмечается 19 января (1 февраля); блж. Николаю – 27 июля (9 августа).

Попутный ветер в обе стороны

Михаил Клопский

Среди многочисленных новгородских юродивых одним из самых почитаемых всегда был св. Михаил Клопский. Он, как и многие блаженные, одновременно монашествовал: значительную часть своей жизни Михаил провел в Клопском Троицком монастыре. Житие изображает его человеком отнюдь не безумным. То есть, кажется, даже не безумным Христа ради, не типичным юродивым во всяком случае. Напротив, Михаил настолько благоразумен, что с ним постоянно советуется сам игумен Феодосий. Этот пример позволяет нам заметить, что юродствовать – не всегда означает безумствовать. И это не единственный случай, также нисколько не была безумной – ни ради Христа, ни в силу душевного заболевания – крупнейшая святая ХХ века, московская блаженная Матрона.

Само появление Михаила в Клопском Троицком монастыре произошло в день, когда по народным поверьям происходят всякие чудеса: в канун Рождества Иоанна Крестителя – праздника, известного в России больше как Иван Купала.

Брат Макарий как-то после службы возвратился в свою келью и с изумлением обнаружил, что дверь не заперта, а в самой келье сидит старец и что-то старательно записывает. Макарий, натурально, перепугался и поспешил за подмогой.

Скоро пришел сам игумен Феодосий с братией. Видит – что за диво?! – сидит в келье старец и переписывает деяния апостола Павла. Изумленный игумен прочитал Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божие, помилуй мя грешного!» И старец в ответ прочитал то же самое. Игумен опять Иисусову. И старец ее же. Игумен в третий раз читает. И старец не унимается – повторяет за ним слово в слово.

Растерялся совсем Феодосий. Спрашивает гостя незваного: «Кто еси ты, человек ли еси или бес? Что ти имя?» А старец в ответ ровно то же самое: «Человек ли еси или бес? Что ти имя?» Феодосий в другой и в третий раз повторил свой вопрос. И незнакомец всякий раз отвечал так же: «Человек ли еси или бес?»

Давай игумен тогда кадить келью. И старца кадить тоже. Старец сидит – от дыма прикрывается, крестным знамением осеняется. Опять спрашивает его Феодосий: «Как еси пришел к нам и откуда еси? Что еси за человек? Что имя твое?» Старец же в ответ знай повторяет, будто передразнивает: «Как еси к нам пришел? Откуда еси? Что имя твое?»

Не стал больше Феодосий допытываться, кто еси за человек. Он успокоился и сказал братии: «Не бойтеся, Бог нам послал сего старца». Игумен выделил ему келью и сам отвел его туда. Так и остался этот незнакомец в монастыре, не открываясь.

Однажды новый безвестный брат говорит игумену: «Будут к нам гости». И правда, спустя какое-то время в монастырь пришли три путника. Старец посоветовал игумену пригласить их откушать, чем Бог послал. Феодосий позвал их в трапезную. А те отвечают: «Есть, отце, у нас иные друзи нам товарищи». И тут выходят их «иные друзи» – тридцать человек всех! Столько накормить – самим голодными остаться. Но игумен, невзирая на то что братия сегодня остается без пропитания, все равно зовет гостей к столу. Сели гости, едят хлебушек монастырский. Но двое из них к угощению не притрагиваются отчего-то. Посмотрел на них старец внимательно и говорит: «Не сбудется ваш умысел, с которым вы сюда пришли». И едва он произнес эти слова, двоим постникам сделалось совсем худо. Пять дней они пролежали больными. Тогда один из них пожелал постричься здесь же в монастыре в чернецы. Феодосий не хотел его постригать. Но старец заступился за болящего: «Постриги, отче, братом нам будет». Второму же гостю, когда тот выздоровел, старец сказал: «Ступай да передай своим друзьям, чтобы с этой поры они больше не грабили и не разбойничали, оставили бы свои грехи». Так старец спас монастырь от разорения лихими людьми.

На праздник Преображения в монастырь приехал князь Константин Димитриевич – сын Димитрия Иоанновича. Игумен пригласил его обедать, а старца поставили читать вслух книгу Иова. И вот когда старец произнес первые слова, князь Константин вдруг поднялся с места своего, подошел к нему и заглянул в самое лицо. «Да ведь это Михаил, Максимов сын!» – воскликнул князь. Когда же князь уезжал из монастыря, он сказал игумену: «Вы берегите его – этот человек нам родня». Так и открылось, кто такой новый брат и как его зовут. Рюриковичем он был. Знатнейшего роду.

Спустя какое-то время приехал Константин Димитриевич опять в Клопский монастырь. Он был в печали. «Братья мои не отдают мне вотчины», – рассказал он игумену Феодосию и старцу Михаилу. «Князь, не горюй, будешь в своей вотчине, – отвечал ему Михаил, – в скором времени пришлют за тобой братья. Послужи, князь, Святой Троице, построй храм каменный, а Святая Троица за это уготовит тебе храм Божий на небесах».

Заложили храм в монастыре в день апреля 22-го 1423 года. Камня же вблизи не было – возили издали, водою. И вот как-то поднялась такая буря, что не только камень подвезти нельзя было, но и мастера не могли подняться на стену – людей сдувало с лесов, как пушинки. И стояло такое ненастье уже две недели. Мастера, чтобы не терять даром времени, решили пока уехать. Князь затужил: храм не достроен, мастера разбегаются, а у него у самого на Москве дел невпроворот. Тогда Михаил говорит ему: «Не печалься, князь. Наутро Бог даст тишину». И действительно наутро стало тихо – унялась буря. «Помолитесь Богу, – сказал Михаил мастерам – Он возводит храм незримой силой». Помолились мастера и поплыли за камнем. Быстро с попутным ветром доплыли. Но подумали, что назад-то добираться против ветра будет нелегко: попыхтеть придется на веслах. Загрузились они, вышли на стрежень и… понять ничего не могут! – опять им попутный ветер. И назад они доплыли быстро и без труда. Так куда ни поплывут – за камнем ли или груженные назад, – все по ветру. Быстро храм достроили.

А едва этот Троицкий храм был освящен, князь Константин Димитриевич получил добрую весть: отдают-таки старшие братья причитающуюся ему вотчину!

Блаженный Михаил предсказал игумену Феодосию: «Быть тебе на владычестве, и пробудешь владыкой три года». Удивился Феодосий. А спустя какое-то время заболел новгородский владыка Иоанн. И стали тогда выбирать на кафедру по жребию разных архимандритов: вначале Спасо-Хутынского монастыря Семена, а потом и Феодосию выпало владычествовать. На владычестве пробыл он аккурат три года, как предсказывал Михаил, а потом возвратился в свой монастырь.

Много чудес совершил Михаил, много верных предсказаний сделал. Один поп с именем Никифор украл панагию. Михаил ему тогда говорит: «Ума лишишься!» И точно, не стало у вороватого попа ни ума, ни памяти. Он даже забыл, куда панагию засунул. Пришел к нему в дом Михаил и велел людям раскопать золу в печи. Раскопали – и верно! – там панагия.

Стал новый владыка Евфимий докучать Клопскому монастырю поборами: то денег ему подавай, то коня монастырского вороного забрал себе. Михаил владыке сказал: «Мало поживеши. Останется все!» С тех пор владыка разболелся и скоро преставился.