Русалки. Хамелеон
Шрифт:
— А они от всех ядов существуют? — заинтересовалась я.
— Конечно, — кивнул Асавен. — Многие Охотники параллельно с ядами и противоядия создают. — Кажется, о чем-то таком я знала от Алексея. — Да и наша, мерфитская, наука на месте не стоит. В этом деле главное вовремя противоядие ввести… Но яды для русалок как правило действуют через поле, то есть не сразу, поэтому это не стало проблемой.
— Спасибо, — я благодарно, по крайней мере, так задумывалось, коснулась его плеча.
Он улыбнулся в ответ и, устроив меня поудобнее (лежала я, кстати, на старомодном
Надо признать, слушать мерфит умел: когда я теряла нить повествования, он задавал вопросы, когда же я рассказывала, не перебивал, хотя я видела, что ему очень хочется это сделать. Впрочем, когда я закончила не очень длинный в общем-то рассказ, мне задали такую кучу вопросов, что я замучилась вспоминать. К концу у меня от постоянных попыток вспомнить какую-нибудь мелочь типа, какого размера был кинутый мной в стрелка шар, разболелась голова и я предложила преподавателю попросту считать мои воспоминания. На что мне с сожалением ответили, что, во-первых, на мне чертова куча защиты, а, во-вторых, это поставило бы меня под угрозу нарушения Договора. Побледнев, согласилась, что устное обсуждение в этом случае в разы безопаснее.
Когда Асавен, наконец удовлетворив свое любопытство, перешел к более актуальным вопросам, я не сдержала вздох облегчения. Сойдясь на том, что чем меньше народу будет знать о моем участии в этой заварушке, тем лучше, мы быстренько сообразили, как нам выкрутиться.
Следующее пробуждение было куда более болезненным. И вовсе не от того, что убрать все последствия попадания в мою кровь яда, а в тело пули, пусть и задевшей руку лишь на излете, Асавен не смог. Хотя и это тоже. Главной же причиной болезненности пробуждения была злая как черт крестная:
— Света!
— М? — невразумительно отозвалась я, натягивая на голову одеяло.
— Вставай немедленно! — одеяло у меня попытались отобрать. Но я не сдавалась, вцепившись в него изо всех сил. — Или ты сейчас встаешь, или я тебя обливаю!
— Угумм.
— Света!!!
В общем, одеяло у меня таки отобрали. И, мало того, ещё и облили. Резко открыла глаза. Потолок, кремовые шторы. Повернув голову, увидела стол и стоящую напротив кровать. Я была в нашей с Алиной комнате. Поморщилась. Попыталась сесть. Чешуйки неприятно цеплялись за привычно белую простыню.
— Проснулась? — с обманчивой мягкостью поинтересовалась тетя Лена.
— Да, — зло ответила я.
— Тогда может, снимешь, наконец, маскировку?
— Сейчас.
Собравшись с силами, изгнала зелень из глаз, потом наложила дополнительный слой на волосы, оставив не больше десяти сантиметров, и только тогда сняла маскировку.
— А волосы?
Ага, щас! Чтоб ты мои зелененькие концы увидела?
— Мне и так нравится.
— Света…
— Что такое? — притворно изумилась я. — Ну захотелось мне с короткой стрижкой походить. Это преступление?
— Нет, конечно, но…
— Вот надоест, тогда и сниму, — упрямо заявила я. На моё счастье, крестная слишком хорошо меня знала, чтобы спорить. — И, может, высушишь меня, кстати?
Я могла сделать это и сама, но с магией у меня всё ещё было напряженно.
— Конечно, — спохватилась она. Взмах руки и от хвоста ни следа.
— А вообще это нагло было — обливать!
— А прогуливать уроки не нагло?! — вот мы и добрались до цели её визита, собственно.
Вздохнула и честно признала:
— Может и нагло, только встречаться с Андре в мои планы не входило.
— С чего бы вдруг? — подозрительно прищурилась тетя Лена. — Я думала, ты первым делом к нему на шею бросишься.
— Ага, а он мне: «Прости, Света, но я не удержался», — горько усмехнулась я. Да, этого, несмотря на планы и объективную необходимость разорвать отношения, я тоже опасалась. И даже себе боялась признаться насколько сильно.
Взрослая русалка на это хмыкнула и возразила:
— Я думаю, ты ошибаешься. — Удивленно смотрю на неё. С чего вдруг она его защищает? А она грустно так пояснила свою мысль: — Вряд ли бы он признался в измене. Скорее бы ты от кого-то другого о ней узнала.
Поднявшая было голову надежда была буквально растоптана. Сглотнула подступивший к горлу комок. Крестная ободряюще сжала мою ладонь. Но всё же не могла не спросить:
— Неужели он правда пока меня не было… — договорить я не смогла. Да, я практически замужем, но… Он мне в любви признался, в конце концов! Пусть и не так, как я представляла это признание, но признался же!
— Не знаю, Светик, — честно ответили мне. — Но я бы на твоем месте не стала надеяться… — После чего тетя Лена строго добавила: — Но уроки прогуливать всё равно не дело! Постарайся, больше так не поступать, хорошо? — Всхлипнув, кивнула. И крестная смягчилась: — Ну, иди сюда, моя милая.
Я прижалась к ней и, окончательно расслабившись, разрыдалась. Тетя Лена успокаивающе гладила меня по спине, что-то говорила про то, что Андре не стоит моих слез и вообще мужики — козлы. Но я все плакала и плакала, избавляясь вместе со слезами от запоздалого ужаса снова прошедшей совсем рядом смерти, от того страшного понимания необходимости убить, чтобы не быть убитой все же накрывшего меня перед тем как появился Асавен, от напряжения этих двух дней… Да что там двух дней, этого месяца! И ведь были уже слезы вчера, но слишком многое на меня навалилось после Превращения.
Стоило об этом подумать, как истерика вспыхнула с новой силой, только теперь я оплакивала свою загубленную жизнь. Почему загубленную? Да потому что даже если я не стану женой Анхеля, сумев всё-таки разорвать помолвку, вряд ли кто-нибудь забудет невесту Третьего Лорда. Это клеймо будет со мной до самой смерти, спокойно мне жить не дадут. Так что слезы всё текли и текли, и не думая кончаться, истерика продолжалась по Бог знает какому кругу. Наверно, тетя Лена всё же поняла, что сама я ещё долго не смогу успокоиться, потому что в какой-то момент успокоительное и снотворное заклинания накрыли мое сознание словно одеялом, и я вновь забылась беспокойным сном.