Русалочья заводь
Шрифт:
Сейчас я бы умер, но не сделал бы так, как тогда. Не предал бы ее. Ни за что на свете.
Опять в ушах чей-то настойчивый голос. Так похожий на голос Лира, но не его. Совсем не его.
Яркие голубые глаза Аранатариэль сверкнули снова, с любопытством рассматривая меня, как интересный экземпляр чего-то нового. Я вдруг поняла, что за внешней холодностью и беспристрастностью, в ней прячется живая женщина, верящая, любящая, нежная, как цветок под снегом.
— Надо же, ты совсем другая, — сказала я ей, стараясь одновременно понять,
Я ведь могу просить у нее, что угодно. Ее сила велика. Ее хватит на любое из моих сокровенных желаний.
И я могла у нее просить о чем угодно. Остановить войну. Мира во всем мире. Отсутствие болезней и голода. Но все, чего я хотела, чтобы Лир остался жив. Без него не будет меня, даже, если не умру. Я люблю его. Лир. Без него я не спасу Арана. Без него я не остановлю Совет магов. Без него я не найду способ вернуть отцу зрение. Без него я вообще ничего не смогу. Лир.
— Ты определилась, Ариадна, что ж…
Сейчас я бы умер, но не сделал бы так, как тогда. Не предал бы ее. Ни за что на свете.
Озеро. Новый год. Лорд Арасамин, дядя Лира, разговор о дайари. Его слова. Однозначно его. Что же они мне не дают покоя-то? Спасти любимого человека — это верно и правильно, и никто меня за это не осудит, вот только найду ли я силы жить с этой ношей — невыполненным обещанием моей помощи. Я должна просить за Лира. Только за него, вот только не могу… Чувствую, что нигде, ни на земле, ни на небе, не смогу обрести покой, если поступлю так. Что ощущает человек, когда теряет все? Отчаяние? Я, как ни странно, ощущала легкость.
— Что будет потом? Ты уйдешь от нас? — спросила я звезду, заранее зная ее ответ.
— Да. Мне незачем здесь оставаться, — сказала Аранатариэль спокойно, и ее пронзительные голубые глаза как-то растерянно посмотрели на меня.
— А как же лорд Арасамин? — решилась я.
Звезда вздрогнула. Значит, не все еще потеряно.
— Не хочу об этом помнить.
Придется. Я — упрямая.
— Почему? — спросила я ее, ощущая себе зайцем, который попался лисе на обед.
Но иначе — нельзя.
— Слишком много боли, особенно для такой бессмертной, как я. Сейчас я хочу быть свободной, — соизволила ответить мне Аранатариэль.
— На твоей руке до сих пор цветок его дайари. Ты ведь не разлюбила его, — сказала я уверенно.
— Не все в моих силах. Любовь не исчезает, Ариадна, но иногда, чтобы сохранить ее и сберечь, нужно расстаться.
— Для чего ее беречь и хранить, если ты не можешь ее отдать? Любовь — это всегда дар. Уж кому-кому, а тебе это наверняка известно. Твое сердце бьется только тогда, когда есть для кого. И живешь ты только тогда, когда есть за кого отдать свою жизнь.
— Ты так молода, — рассмеялась звезда неожиданно, и глаза ее при этом как-то странно засветились, льдинки стали терять очертания, правда, ненадолго.
Сейчас я бы умер, но не сделал бы так, как тогда. Не предал бы ее. Ни за что на свете.
Ох, лорд Арасамин.
— Так что там с твоим желанием? — спросила звезда, проявляя немыслимое терпение для своего творения.
Я зажмурилась, а потом, словно упала в пропасть, ударившись о холодную воду.
— Я хочу, чтобы ты простила лорда Арасамина, дав тем самым ему шанс, — прошептала я обреченно.
Прости, Лир. Надеюсь, что мы встретимся на небесной дороге. Я буду любить тебя даже после смерти, а может быть, и дольше. Наверняка дольше. Прости, что сейчас это показалось мне важнее. Люблю тебя.
Звезда молчала очень долго.
— Что ж, будь по-твоему, — сказала она спокойно, и я увидела, как из глаз у нее полились слезы, уничтожая голубой лед. — Я прощаю его, и даю ему шанс, но он — последний. Для нас обоих.
Глаза Аранатариэль сверкали, как небо в ясный погожий весенний день.
Я кивнула.
— Спасибо.
— Ты — удивительная, — заметила звезда тихо. — Никогда не встречала того, кто готов отдать свое единственное желание на исполнение чужого, имея при этом столько собственных соблазнов.
— Что дальше? — спросила я ее просто, понимая, что мои силы уже на исходе.
— Давай, разберемся со всем по-порядку. Арана я спасти не могу, это сделаете вы вместе, как он и сказал. Не волнуйся. Все получиться. Пойте песню о красоте мира на эльфийском, ты ведь ее знаешь? — спросила она меня.
— Да.
— Тир и Лир тоже знают, я им пела, — мечтательно сказала Аранатариэль. — Что касается твоего отца и его зрения… Ему я тоже не могу помочь, потому что мне запрещено вмешиваться в это богиней судьбы, которая соизволила оставить меня в живых, и дала мне шанс вернуться, но я могу тебе сказать, что сделать это проще простого. Ты должна исполнить определенную песню. Какую — не знаю, но думаю, что ты, сосредоточившись, и призвав русалочий опыт, сможешь вспомнить, а Аран, именно он, как старший сын, должен читать заклинание, призывающее свет. Делать вы это должны одновременно.
Я задышала чаще. И вправду просто, если оживим моего брата.
— Вот, насчет, желания встречи с матерью, — звезда замерла. — Она знала, на что идет. Я не могу изменить это, никто не может. Встретиться ты с ней может только в одном случае — когда умрешь. Есть небесные законы, которые были созданы не нами, звездами, а тем, кто сотворил этот мир, и я не могу их изменить. Никто не может. Мертвым нет места среди живых. И когда ты станешь старше, то поймешь это.
Сейчас я поверну колесо времени вспять. Действовать надо быстро. Я займусь Тезуэлем, Советом и ведьмами. Ты все сделала верно, привела их всех ко мне, и силы тебе нужны были из источника только для того, чтобы увести этих шакалов от своего дома и защитить его. Всех призраков усмирил Тир и твой отец, загнал их обратно во тьму, а с чудовищами разделались драконы и гномы. Тут беспокоиться вообще не о чем.