Русич. Бей первым
Шрифт:
— У меня сказать есть что.
Кормчий, и матрос что ему помогал, тот по пояс в люке трюма был, насторожились, внимательно глядя на меня.
— Тут человечек за вами наблюдал, как подходите. Тать он, побежал за ватажкой. Думаю, нападут на вас ночью. Меня они не видели и не знают. Уйти бы вам, если банда большая без крови не обойтись.
— Стемнеет скоро. Далеко не уйдём, всё равно найдут, — задумался тот.
— Может ещё какое судно остановить? — предложил матрос. — Вместе-то отобьёмся от лихих людей.
— Я могу помочь. Когда банда подойдёт, предупрежу вас чтобы к бою готовились, а сам их из лука бить в спину буду, дай бог сколько-то побью. Я хороший лучник, не мажу.
— И в темноте? — криво усмехнулся матрос.
— Я на звук стреляю, — спокойно пояснил я, и тот убрал улыбку, такие стрелки большая редкость.
— От
Дальше тот стал руководить разворачиванием лагеря, и по-тихому, чтобы не встревожить пассажиров, их с десяток было, плюс дети, отзывал членов команды в сторону и предупреждал негромко о возможном нападении. Сам я уже ушёл, всё что нужно я сказал, забрал вещи, они в сторонке были спрятаны, продукты перегрузил в вещевой мешок и перебрался в другое место, где всё спрятал. Кстати, я также договорился с кормчим что столоваюсь с их котла, мол мне за окрестностями следить нужно, а если сам готовкой займусь, могу кого пропустить, тот подумав, дал добро. Не объем их. А когда кулеш был готов, я вышел к лагерю, часовой меня пропустил, и тоже встал в очередь с миской и ложкой наготове, пассажирам первым наложили и те уже ели, мне наложили каши и выдали ломоть хлеба. Я с блаженством на лице вдыхал его запах, моряки понимающе улыбались в бороды, ну а потом приступил к ужину. Уже стемнело, языки пламени костра на котором был готов отвар, освещал лица что сидели вокруг. Закончив, за добавкой подходить не стал, а отмыв миску в реке, ещё и песком блеск навёл, ложку тут же отмывал, я с кружкой отвара подошёл к кормчему и, сделав глоток, сказал:
— Тати тут уже. Я посчитал пять руки их и четыре пальца. То есть, двадцать девять татей собралось.
— Почему сразу не сообщил? — резко спросил кормчий.
Он видел, когда я появился в лагере и был возмущён моей, казалось бы, такой безалаберностью. Пришлось пояснить:
— Я к старшому подкрадывался ближе. Он там указания раздавал, говорят, пока не уснёте, нападать не будут. Хотят сонных порубать.
— Это значит на рассвете, когда сон слаще всего.
— Нет, не так, — поправил я кормчего. — Там дальше ещё ладья к берегу пристала. Они хотят в полночь напасть на вас, а потом на них.
— Эх, объединится бы, — помечтал кормчий.
Тут да, река опустела, и никого остановить не удалось для усиления, так что придётся отбиваться от татей в одиночку, что ему не могло нравится. А сейчас услышав про ладью, вот и выдал свои мысли вслух.
— А может сбегать к ладье, привести людей и все вместе напасть на бандитов? Они там дальше в распадке устроились. Чтобы те свет не увидели, огонь в горшках нести, там сразу запалить факелы и напасть.
— Мудрёно слишком. Тут на берегу справимся, борта ушкуя помогут с божьей помощью, — отказался от моего предложения кормчий.
Делать ничего, тот старший, он большой, ему как жирафу, видней. Договорившись об условных сигналах, ладно хоть это приняли, я скользнул в полную темноту что стояла вокруг. Спутник планеты тучи заслонил, похоже снова дождик намечается, я уже дважды попадал под него за время пути, и направился к татям. Наблюдателя, что изучал лагерь, оставил в стороне, тот высунувшись из кустов внимательно считал сколько людей ужинало, и кто отправился спать на ушкуй, а кто на берегу устроился. Нервничал, почему-то на берегу почти никого не осталось, ругался под нос, переживая не выдал ли своё присутствие чем, и не ждут ли их. И куда тот рыжий малец делся, этим тоже интересовался. Это не очень хорошо, надо было уговорить кормчего сделать вид что устраиваются они спать на берегу, а потом незаметно перебраться на судно, пусть те бьют пустые лежанки, можно было бы травой их набить, но теперь сделанного не воротишь.
Мой интерес думаю был понятен, я собирался вылезти из-за черты бедности за счёт трофеев, и сразу намекнул кормчему, что все мои стрелы меченые, вещи тех татей что подстрелю я, станут моими. Тот кивнул, это по Правде, и возражений ни у кого не будет. Так что, когда тати направятся в сторону лагеря, надо будет на тропинке сесть, запомнить у кого что есть и бить стрелами тех, с кого взять можно всё лучшее, что у них самое дорогое. Добравшись до лагеря татей, они просто расположились в небольшом овражке, запалив крохотный костёр, причём сюда по мешкам, что были свалены тут же, прибыли они откуда-то далече.
Наконец ожидание закончилось, старший подал команду, и все стали собираться, проверяя оружие. Костёр погасили, мешки что примечательно, оставили тут же в овраге, после чего направились в сторону берега. Шли довольно уверено. Я успел их всех осмотреть и уже отметил тех, кого побью сам, у троих сабли были, у остальных у кого мечи, у кого боевые топоры. Оружны были все, точно банда опытная, всё оружие боевое. Кольчуги или другая бронька была у всех. Причём четверо несли щиты, ещё было шесть арбалетчиков и пять лучников. Видимо ставку делали также на них. Серьёзно надо сказать подготовились. Я же, закончив их изучать, побежал к лагерю моряков, там подал условный свист, мне ответили, это чтобы не подстрелили, у тех два лука было, и подошёл к часовому. К нам от судна уже спешил кормчий, делали мы это в стороне от костра, что поддерживал часовой, чтобы наблюдатель нас не засёк.
— Идут? — первым же делом спросил кормчий.
— Да. Все идут. У них четверо с щитами, шесть самострелов и пять лучников. На двенадцати татях справные кольчуги или другая защитная збруя.
Тот только выругался под нос, зло и яростно, с новыми сведеньями обстановка резко менялась. Сообщив эти сведенья, я ушёл в темноту чтобы бить татей со спины, колчан у меня полный, и тренировки с луком дали мне возможность хоть немного поучиться пользоваться им, уже три секунды держу в натянутом состоянии, но всё равно долго стрелять я не смогу. Мышцы устанут, сухожилия ещё плохо укреплены, повредить могу. Тренироваться нужно. Устроившись в сторонке, я стал ожидать начала, и тут тати во весь голос с яростью взвыли, судно отходило от берега, заставляя меня мысленно матерится. Кормчий понял, что с такой ватажкой татей ему не совладать, их просто перестреляют, и счёл благоразумным уйти. Пусть ночью судоходство и опасное, но можно пристать к другому берегу, перебраться татям через Оку не на чем. Тот даже чан бросил на берегу. В общем, тот сделал своё дело, спас команду, судно и пассажиров, бросив тут меня одного. Однако я его понимал, и скорее всего в подобной ситуации поступил также, а вот что мне делать?
На самом деле помощь мне была не нужна, имея подобное преимущество видеть в темноте, татей я положу не запыхавшись, однако кому я буду продавать трофеи? Именно для этого судно и пассажиры мне и нужны, по-быстрому всё сбыть, чтобы оплатить место на судне и добраться до ближайшего города. Оплачивать мне пока место нечем было, а тут уж накоплю. Я не говорю про этот ушкуй, тем более тот на Москву идёт, а я решил добрать до Нижнего, будут и другие суда, но планы придётся менять. Кстати, я помнил про спрятанные ценности под водой сто пятьдесят лет назад и рассчитывал забрать всё, подняв их из озера и из реки, если конечно они там, но сейчас мне просто не до этого, моё путешествие было прервано чёрной оспой, теперь заполучив новое тело и оказавшись примерно в тех же краях, я решил продолжить путь к Нижнему Новгороду. Хотя теперь посещать Москву могу без опаски, хэ-хэ, Смерть помогла.
Разозлённые тати, которые уже считали добычу своей, выбегать на берег не стали, поматерились, погрозив кулаками вслед ушкую, и после нескольких команд, построившись в колонну, ну точно у них старший бывший военный, направились к стоянке ладьи. Одну добычу упустили, так вторая ещё есть. Тем более команда ушкуя предупредить их не сможет, стоянка ладьи выше по течению, а те сплавлялись вниз, двигаясь пока на вёслах. Они-то предупредить не смогут, а я вот вполне, так что оставив банду, со всех ног побежал по берегу к другой стоянке. Пока бежал, обдумывал свои дальнейшие действия. Если до этого они были ясны, бить в спину, не ожидающих этого татей, то с изменением ситуации тактику придётся менять. Причём после того как ушкуй отошёл, и тати закончив ругаться стали готовиться к выходу, то я услышал, как один из татей позвал старшего, назвав его боярином. Тут всё встало на свои места, похоже какой-то боярин поправлял своим дела грабежом. Не правильно это, не хорошо, не по-русски.