Русич. Генезис
Шрифт:
– Нас искали?
– Торопились уехать. Покричали, бойцы побегали, но не нашли. Военврач сильно беспокоился, когда вы пропали.
– Я дежурному сообщил, что мы в стороне поспим, подальше от шума.
– Про это не знаю. Мне сказали ждать, я и ждал.
Новый аэродром разместился довольно далеко, с другой стороны Киева. Километров тридцать пришлось проехать пока не добрались. Там уже ожидал обеспокоенный Турбин, время подходило, нужно вылетать, так что меня наспех осмотрел врач, пока я быстро принимал пищу. Юрка ел не спешно, ему в рейс не нужно было. А когда мы поднялись в уже темнеющее небо, я спросил у Турбина:
– Товарищ майор, как там наши вылеты, есть какие-то результаты? А то летаем, а что происходит – не понятно.
– Еще как есть, – порадовал тот не только меня, но и экипаж борта, что нас тоже слушал. – Информация о немцах идет
Посмотрев в хвостовую часть салона, я действительно отметил угловые коробки, что находились в вещмешках, но там же стояли несколько канистр с бензином и ящики с припасами.
Вылетели мы не пустыми. Новый командир эскадрильи тоже понимал, что порожняком гонять борт не стоит, хоть немного, но поможем нашим, раз посадки в тылу будут. Я был доволен, раз нашим помогаем, значит, и дальше летать будем. Так добрались до немецких тылов и стали летать зигзагами, охватывая район от двадцати до шестидесяти километров в глубину захваченных противником территорий, вдоль передовой.
Нам повезло, трижды находили крупные скопления советских войск. В первый раз это была стрелковая дивизия, мы совершили посадку, и Турбин задержался на полчаса, общаясь с комдивом. Одна рация уже ушла, радист для нее был найден, коды для переговоров майор сам передавал. Снова взлетев, продолжили поиски. В этот раз нашли целый корпус, что прорывался к нашим. И тут рацию оставили, радиста для нее долго искали, роту связи те потеряли, наконец вроде нашли, а мы дальше рванули. И вот когда уже пора возвращаться было, баки-то не резиновые, хотя и подвешены дополнительные, обнаружили еще одну стрелковую дивизию, вместе с которой двигались остатки танкового полка. Рация им не нужна была, свои имелись, а вот коды для переговоров со штабом армии пригодились, а мы полетели обратно, забрав раненых из этой дивизии. Брали только командиров, забив салон. А при возвращении заглох левый мотор, но дотянули, хотя и горючее закончилось. Ладно, на втором двигателе с трудом, но дотянули, сели на аэродроме. При посадке и второй заглох.
Я написал рапорт, поужинал, прошел процедуры у врача и направился к землянке, которую как раз вырыли и оборудовали. Вещей моих не было, сгорели в палатке на аэродроме во время бомбежки, так что завалился на нары, тут тюфяк лежал, и вырубился вскоре.
Проснулся я в четыре часа дня пополудни. Потянувшись, принюхался к себе и понял, что пора мыться. Умывшись, сделав все свои дела, посетил столовую, тут же экипаж борта обнаружился, на котором мы летали. От них и выяснил новость. Пока я спал, к нам перебазировался целый транспортный авиаполк, и мы влились в его состав. Наша отдельная эскадрилья была расформирована. Оказалось, что командование было так впечатлено нашими успехами, что на это дело решили пустить целый полк, тридцать самолетов. Полк недавно был сформирован, им командовал подполковник Свиридов. Прежде чем идти знакомиться с ним, я посетил врача. Тот меня осмотрел, и мы прогулялись к озеру, что находилось рядом со стоянкой. Там как раз постирушки шли у женского персонала БАО, но мы в стороне расположились. Сняли повязку, и врач обработал мои болячки, да и сам я искупался. Дальше он наложил новую повязку, я надел свежее нательное белье, которое девчата принесли, забрав грязное, ну и застегнул форму на все пуговицы, ремень, он под френчем носился, и, вот добравшись до КП полка, представился командиру.
В полуземлянке штаба, кроме него, еще несколько командиров находились, и я никого не знал. Однако я уже числился за этим полком в первой эскадрилье, только временно отстранен от полетов по состоянию здоровья. Удостоверение свое я передал начштабу, чтобы вписали, что я в этот полк переведен.
– Слышал о вас, лейтенант, – подтвердил Свиридов и, подойдя к карте, расстеленной на столе, сказал: – Интересную задачу нам поставил сам командующий. Теперь на территории полка будет его личный представитель. Это не майор Турбин, он летать будет, а представитель командующего, полковник Власов. Он будет находиться на аэродроме, координировать наши действия. О вашей особенности ночного зрения я извещен, полк будет работать по нашим частям, что находятся в тылу противника. Доставлять припасы, вывозить раненых, старший комсостав. Однако вы не только искать будете эти наши части, сообщая, где те находятся и что им требуется, но, по приказу командующего ВВС фронта, в качестве штурмана будете наводить бомбардировочный полк «ночников», что сейчас как раз формируется, на самые жирные цели. Думаю, вы представляете, какие потери немцы будут нести по ночам.
– Да, товарищ подполковник, представляю, – подтвердил я.
– Основные цели налета для бомбардировки – танковые и тыловые части, особенно где перевозится топливо. Как стемнеет, вы вылетаете на разведку, полк пока не готов к активной работе, но первую эскадрилью мы подготовили. С ближайших армейских складов доставляются припасы и топливо, все это будет загружено. Сейчас составляются коды для шифрования переговоров, по ним вы сообщите, где находится нужная часть и что особенно требуется. Эскадрилья вылетает, там зажигают костры для встречи. Принимают груз, а мы забираем раненых и вывозим их.
– Согласен, тактика на словах рабочая, товарищ подполковник, а вот как на деле она будет работать, увидим. Кстати, а что за машины в полку «ночников»?
– «ТБ-три», насколько я в курсе. Пока там восемнадцать машин, экипажи подготовлены к ночным полетам. Полк базируется у передовой, в сорока километрах. При возвращении вас там высадят, а Турбина доставят со свежими разведданными сюда, чтобы они как можно быстрее оказались в штабе фронта.
Тут прибыл полковник Власов, который мне описал фактически то же самое, что я узнал от командира полка транспортной авиации. Я как раз пообедал, когда прибыл Турбин, в этот раз он имел более свежий вид, видимо, успел выспаться, так что мы погрузились, на борт поднялись четверо разведчиков в маскхалатах – лейтенант и трое красноармейцев. Теперь это их задача выходить на соединение с нашими войсками, опознаваться после посадки. Языков брать, если потребуется. Кстати, следом за нами стала готовиться к взлету вторая эскадрилья, из семи машин, которые должны доставить грузы в те части, где мы оставили рации. Еще два борта в готовности стоят, они для вывоза раненых, если я обнаружу санитарные колонны или обозы.
Однако это еще не все. У полка с зенитной защитой дело швах, у него ее попросту не было, а единственная зенитная установка пала смертью храбрых на сожженном аэродроме. Прямое накрытие, канула в вечность вместе с расчетом. Командование пообещало предоставить пулеметный взвод из двух установок, но чуть позже, зенитки перебрасывали из частей в глубине Союза, и когда еще те прибудут… А оголять Киев никто не хотел. Вот я и предложил добыть нужное вооружение у немцев в тылу, за что подполковник ухватился обеими руками. Поэтому на борт кроме разведчиков поднялись два механика и один боец из охраны аэродрома. Нам стрелковый взвод прислали для этого.
Дальше пошла работа, обнаружили две крупные советские части, что редкость, в большинстве случаев я видел небольшие раздробленные подразделения. Разведчики после посадки сбегали, опознались, дальше Турбин работал. Между этими делами я обнаружил разбитую автоколонну, немцев рядом нет, наших, впрочем, тоже, кроме одиночек, и мы там высадили механиков и бойца из охраны. У них сумки с инструментом с собой были. Я там рассмотрел в автоколонне три пулеметные зенитки, одна вроде ДШК и две счетверенные. Пусть все осматривают и, если целое, снимают и подготавливают к транспортировке. Фонарики, чтобы работать в темноте, они имели. Забирать не мы их будем, а один из бортов, что ожидал в готовности, костры на месте посадки те подготовят. Мы же, закончив, к часу ночи полетели к нашим. Там меня высадили на аэродроме, где дислоцировались тяжелые бомбардировщики. Турбин дальше полетел, самолет, едва остановившись, как я покинул борт, взревев моторами, сразу на взлет пошел, а я побежал к головному борту. Меня туда местный боец сопровождал. Кстати, все на борту нашего транспортника имели парашюты, Турбин в том числе, только у меня он у двери лежал рядом с сидором спаснабора. С ним не походишь от борта к борту, да и сбруя застегивается жестко, а бок болит. Поэтому парашют я оставил на месте, а вот сидор прихватил.