Русофобия
Шрифт:
Человек родится и умирает, как правило, среди своего народа. Поэтому его окружение воспринимается им как нечто совершенно естественное и обычно не вызывает никаких вопросов. На самом же деле народ — одно из поразительнейших явлений и загадок на нашей Земле. Почему возникают эти общности? Какие силы поддерживают их веками и тысячелетиями? До сих пор все попытки ответить на эти вопросы столь явно били мимо цели, что скорее всего мы имеем здесь дело с явлением, к которому стандартные приёмы «понимания» современной науки вообще неприменимы. Легче указать, зачем народы нужны людям. Принадлежность к своему народу делает человека причастным Истории, загадкам прошлого и будущего. Он может чувствовать себя не просто частичкой «живого вещества», зачем-то перерабатываемого гигантской фабрикой Природы. Он способен ощутить (чаще — подсознательно)
Таков конец, к которому толкает «Малый Народ», неустанно трудящийся над разрушением всего того, что поддерживает существование «Большого Народа». Поэтому создание оружия духовной защиты от него — вопрос национального самосохранения. Такая задача посильна лишь всему народу. Но есть более скромная задача, которую мы можем решить только индивидуально: СКАЗАТЬ ПРАВДУ, произнести, наконец, боязливо умалчиваемые слова. Я не мог бы спокойно умереть, не попытавшись этого сделать.
РУСОФОБИЯ: ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Журнальный вариант
За последние годы мы стали свидетелями и участниками поразительного явления, которому я, по крайней мере, не вижу прецедентов в истории. Марксистско-ленинско-сталинско-брежневский строй был безжалостным и античеловечным железобетонным монолитом. Единственным его абсолютным принципом было сохранение власти любой ценой. И вдруг он рассыпался без видимых причин: проигранной войны, забастовок, волнений или голода. При этом строе на праздничные дни в учреждениях опечатывались пишущие машинки, чтобы не дать печатать листовки, и назначались патрули для ловли несуществующих злоумышленников. И этот же строй без сопротивления отказался от господства над экономикой, цензуры, от бутафорских выборов, допустил враждебные ему партии и средства информации. Это была не медленная эволюция, а мгновенный (в историческом масштабе) крах. Он перевернул всю нашу жизнь и взгляды. Относительный вес разных факторов, связи их друг с другом — всё стало иным.
Ввиду этого я и возвращаюсь к теме моей старой работы — «РУСОФОБИЯ». Она была написана более десяти лет назад, в период безраздельного (и, как казалось, почти вечного) господства режима. Мне и в голову не приходило, что работа сможет быть напечатана при моей жизни. После долгих колебаний мы с друзьями решили распространять её в самиздате, надеясь, что из десятков экземпляров хоть несколько уцелеет и донесёт до потомков это свидетельство о нашем времени.
Жизнь оказалась переполненной сюрпризами. Во-первых, и тогда, в 1982 году, работа стала распространяться в Самиздате довольно бойко. А потом началась «перестройка» и «гласность», работа печаталась, да и не одним только изданием, [32] даже переведена на несколько языков. Благодаря этому на неё возникло много откликов, напечатанных, прочитанных по радио или в виде писем автору. Эти отклики тоже дают материал для анализа явления, рассматриваемого в работе.
32
«Вече» (Мюнхен). 1988. «Кубань». 1989. №№ 5–7, «Наш современник», 1989, №№ 6 и 11 и ряд отдельных изданий.
Приведу для удобства
1. В нашей публицистике и литературе существует очень влиятельное течение, внушающее концепцию неполноценности и ущербности русской истории, культуры, народной психики: «Россия — рассадник тоталитаризма, у русских не было истории, русские всегда пресмыкаются перед сильной властью». Для обозначения этого течения и используется термин «русофобия». Оно смертельно опасно для русского народа, лишая его веры в свои силы.
2. Русофобия — идеология определённого общественного слоя, составляющего меньшинство и противопоставляющего себя остальному народу. Его идеология включает уверенность этого слоя в своём праве творить судьбу всего народа, которому отводится роль материала в руках мастера. Утверждается, что должна полностью игнорироваться историческая традиция и национальная точка зрения, надо строить нашу жизнь на основе норм западноевропейского, а особенно американского общества.
3. Аналогичный узкий слой, враждебный историческим традициям остального народа и убеждённый в своём праве манипулировать его судьбой, возникал во многих ситуациях. Его очень ярко описал французский историк О. Кошен в связи с Великой Французской революцией. Кошен назвал его «Малым народом» (противопоставляя остальному — «Большому народу»). Тот же термин используется в работе для всех вариантов этого явления. В качестве других явлений приводится Английская революция (пуритане), Германия 30-х гг. XIX века («Молодая Германия», «младогегельянцы»), Россия периода «революционной ситуации» — 70-е гг. XIX века.
4. В литературе современного «Малого народа» поражает, какую исключительную роль играют еврейские национальные проблемы. Это, как и ряд других признаков, указывает на то, что в нём есть влиятельное ядро, связанное с некоторым течением еврейского национализма. Ситуация драматизируется реминесценциями той роли, которую играло течение радикального еврейства в подготовке, осуществлении и закреплении революции. Тем не менее «Малый народ» отнюдь не является национальным течением: в нём участвуют представители разных наций (как и социальных слоёв). Точно так же, как и наша революция ни в коей мере не была «сделана евреями»: процесс начался в эпоху, когда ни о каком еврейском влиянии не могло быть и речи.
Полная замена всех основ и скреп нашей жизни привела к тому, что влияние на жизнь рассматриваемых в работе явлений стало совсем иным. Появилась возможность по-новому взглянуть на них, да и проверить ещё раз выводы работы.
I. Русофобия сегодня
В своей старой работе я вынужден был реконструировать, отгадывать то явление, которое окрестил русофобией, по отдельным статьям самиздата, по эмигрантским публикациям. Теперь, при полной гласности, при слиянии нашего и эмигрантского книжного рынков, таких трудностей не существует. И течение, о котором тогда можно было лишь догадываться, что оно окажет влияние на жизнь в будущем, сейчас становится мощной и явной силой. В новых условиях само явление становится новым. Вот для начала пример:
Холуй смеётся, раб хохочет, Палач свою секиру точит, Тиран терзает каплуна, Сверкает зимняя луна. То вид отечества: гравюра, На лежаке солдат и дура. Старуха чешет мёртвый бок. То вид отечества: лубок. Собака лает, ветер носит, Борис у Глеба в морду просит, Кружатся пары на балу, В прихожей — куча на полу. Луна сияет, зренье муча, Под ней — как мозг отдельный — туча. Пускай художник, паразит, Другой пейзаж изобразит.Вероятно, я мог бы процитировать это и 10 лет назад. Но тогда — что было в этом значительного? В своих антипатиях человек не волен, а форма их выражения — всего лишь личная особенность автора. Но сейчас мы со всех сторон слышим, что автор — И. Бродский — величайший русский поэт современности, заслуженно увенчан Нобелевской премией, а стихи его возвращаются на родину (хотя применимость такого термина здесь, пожалуй, сомнительна). Социальная значимость этого произведения стала совсем иной.