Русская фантастика 2009
Шрифт:
— А вы спросите у нее разрешения.
— Я уже давно ее не видел. Не знаю, куда она делась. Может, уехала на Сансельбу, или на Лаконоду, или на Магаран, а может, спятила окончательно и до сих пор живет в Танхале, прячется в заброшенных домах.
— О Мерсмоне вы все-таки написали сказку, да еще какую!
— Так он же в магических оковах…
Улыбка получилась немного бледная: у Стефана мелькнула мысль, что, вырвись Темный Властитель из своего узилища на волю, наверняка захочет разобраться с
— Вы хорошо помните Темную Весну?
— С пятого на десятое. Вас, Эфру и Лепатру я помню хорошо, кого-то похуже, что-то перепуталось, много размытых пятен… То же самое может сказать каждый.
— В вашей сказке много неточностей. Весенний дворец никогда не красили в черный цвет.
— Я опирался на фольклор — устные байки и песни, вы наверняка их слышали. Кстати, Эфра в этих опусах такая же, как в моей истории, народная молва превратила ее в добрую красавицу и заступницу.
— А Залмана зачем похоронили?
Теперь Сандра смотрела на него в упор.
— То есть как — зачем… — пробормотал Стефан в замешательстве.
— Он ведь не умер. Судя по всему, драка с Мерсмоном действительно имела место, но он остался жив. Его потом нашли в одной из камер кесуанского замка — в бинтах, в гипсе, с разбитым лицом, но казнь, о которой вы написали, так и не состоялась. Сейчас он в психиатрической лечебнице с амнезией.
— Сандра, сделайте поправку на законы жанра! Людям нужен доблестно погибший герой, а не пациент псих-лечебницы. Простите… Ваш знакомый послужил прототипом для литературного персонажа, и в этом нет ничего плохого, честное слово.
— Это была работа на заказ?
Вопрос застиг его врасплох. Следовало что-нибудь сказать, а он молчал.
Девушка понимающе кивнула, словно ответ был произнесен вслух.
— Чего вы добиваетесь? — вздохнул Стефан.
— Я просто хочу разобраться, что произошло на самом деле. Я ведь была еще маленькая, вокруг взрослые со своими тайнами, а я тогда не все могла понять и правильно объяснить. Как будто я жила внутри ребуса, который так и не разгадала, что-то в этом роде.
Теперь уже он понимающе кивнул, с грустью подумав:
«Ей бы мои проблемы… Я нарушил тот единственный запрет, который людям нашего цеха нарушать нельзя, и сам накликал свою погибель. Я потерял себя. Если постараться, этого никто не заметит, и теперь до самого конца придется притворяться, что со мной все в порядке».
Плывущий по небу крокодил распался на несколько частей, и уже было видно, что это улитки — точь-в-точь как те, которых он преследовал. В облачном зверинце больше не осталось хищников.
— Извините, если я вас чем-то задел. Люди нуждаются в красивых легендах, от этого никуда не денешься. Еще по рюмочке?.. Если не секрет, что за душевное расстройство у вашего друга?
— Я
— А у кого из нас не амнезия?
— У него не такая, как у других. Он все забыл. Вообще все. И это продолжается, он адекватный и не слабоумный, но не помнит, что с ним было месяц назад. Врачи пытаются хотя бы с этим что-то сделать, чтобы выписать его из больницы.
То ли коньяк ударил в голову, то ли отраженный новыми белыми постройками солнечный свет в силу какого-то природного фокуса стал нестерпимо слепящим, до режущего глаза сверкания, но Стефан зажмурился и оторопело потряс головой.
— То есть он все забыл?.. Постойте… Раньше вы сказали, что один умер, а другой в лечебнице, или наоборот, потому что это первый должен все забыть, а второй — вернуться из Страны Мертвых… То есть кто-то у вас ушел, как говорят кесу, в Страну Мертвых?.. Сандра, пожалуйста, не молчите! Да или нет?
— Это был наш с Залманом друг. Он погиб тогда же, в конце Темной Весны. Подробности неизвестны, но без Эфры там явно не обошлось. По-моему, хватит вам пить.
— Подождите… — выговорил поэт заплетающимся языком. — Эт-то важно… Вот скажите, Сандра, вы могли бы, несмотря ни на что, остаться собой? Что бы ни творилось, что бы вам ни предлагали, как бы вас ни пытались подловить… Могли бы?
— Да разве я могу быть не собой, а кем-то другим?
Ее ответ почему-то вызвал у Стефана вспышку немотивированной бурной радости.
Евгений Гаркушев
ТРИ ИЗМЕРЕНИЯ ВРЕМЕНИ
Когда воротимся мы в Портленд,
Нас примет Родина в объятья.
Да только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда.
— Все у нас будет, Машенька, — шептал Василий, обнимая подругу за плечи и склоняясь к ее уху. Девушка сидела на простом деревянном стуле в лаборатории, без энтузиазма разглядывая пляску зеленых кривых на маленьком экране осциллографа. — Синее море, белый пароход… Уедем в теплые страны, будем отдыхать целых полгода.
— Отчего только половину? — вздохнула Маша. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам, от них пахло дорогими итальянскими духами. — Так все надоело, Звягин, если б ты знал! И устала я. От лицемерия, лжи. На работу — как на праздник, домой — как в тюрьму…
Василий скрипнул зубами.
— Потерпи немного. На полгода — потому, что мне работать надо, милая. Столько дел впереди. Но для начала — вернуться, приобрести нужные акции, ну и Диму твоего нейтрализовать, конечно… Акции — на первое время, потом с деньгами проблем не возникнет. А сейчас нам деньги понадобятся. Смокинг для Стокгольма и то купить не на что.