Русская фантастика 2015

Александер Арти Д.

– Ты ведь еще придешь? – с надеждой спросил Бисер.

– Я подумаю, – сохраняя неприступный вид, ответил Марек и шагнул за дверь.

* * *

Конечно же, он пришел еще раз. А за ним еще. И еще. Мареку было любопытно, а флаер, настоявшись в одиночестве, жаждал общения. Сначала они просто разговаривали. Бисер, созданный в том запредельном для Марека мире, охотно делился тем, что знал. И речь шла не о политике – в ней он как раз был абсолютно несведущ, а о простых бытовых вещах. А чаще всего о жизни обыкновенных людей, с которыми Бисер успел пообщаться, пока находился на строительных верфях или в отделе наладки. Он помнил их всех по именам, знал склонности, привычки,

увлечения, с удовольствием пересказывал разные происшествия и смешные случаи, свидетелем которых был сам или о которых слышал от кого-то. А Марек жадно впитывал эти рассказы – ведь они были о том, другом мире, пока еще закрытом для него. И к его удивлению, выходило, что жили там люди такие же, как здесь: они также огорчались, радовались, любили, переживали, надеялись и мечтали.

Все это было странно, необычно, интересно. Но еще более интересны и захватывающи были совместные занятия с Бисером.

Первое время Марек, помня опасения отца по поводу чужого влияния, заморских технологий и потенциальных террористических актов, осторожничал и, разговаривая, старался держаться от флаера подальше. Но расстояние ухудшало слышимость, и Марек с каждым разом подходил все ближе и ближе. В конце концов, настал день, когда Бисер предложил:

– Ну чего ты все стоишь и стоишь? Садись в меня!

Марек секунду поколебался, открыл рот, чтобы ответить «нет», и… сел. Начало было положено. Ведь, находясь в кабине флаера, разве удержишься от того, чтобы не потрогать кнопки и рычажки, разве не попытаешься выяснить, что для чего предназначено? Марек спрашивал, а Бисер, как мог, помогал ему. Вообще-то, как извиняющимся тоном произнес Бисер, он не учебная машина. Потому его не настраивали на обучение пилота. Предполагалось, что занятия будет вести специальный инструктор. Но инструктора не было. И потому Мареку с Бисером приходилось доходить до всего опытным путем. Это было трудно, но очень увлекательно, и теоретические изыскания постепенно начали переходить в практические опыты. Благо что запасной ангар был достаточно велик для того, чтобы они могли взлетать и даже выполнять какие-то маневры.

Основная сложность была в том, что Бисер управлялся двумя способами: обыкновенным тактильно-сенсорным и мысленно. И если первым Марек довольно успешно овладел, пользуясь обычными флаерами, то со вторым возникали проблемы. Несмотря на то что, находясь на близком расстоянии, переговариваться приятели могли без всяких приспособлений, для самого полета все-таки требовалось оборудование – шлем, усиливающий контакт человека и машины. При этом чувствительность Бисера повышалась в несколько раз, и в большинстве случаев он подчинялся мысленной команде Марека еще до того, как тот успевал четко ее сформулировать. А поскольку в голове у Марека часто стояла полная кутерьма, нечто такое же получалось в реальности.

– Чего ты делаешь?! – орал возмущенный наследник, повисая вниз головой на ремнях безопасности после какого-либо резкого маневра.

– А ты чего командуешь?! – не менее возмущенно вопил Бисер. – Пилот, называется!

– А у тебя своя голова на плечах есть?!

– У меня нет головы! Только кабина с тобой! Меня обучали подчиняться команде пилота, они же не думали, что у пилота вместо мозгов – винегрет!

– Ты не знаешь, что такое винегрет!

– Глядя на тебя – догадываюсь!

Но, несмотря на перепалки и казусы, дела их шли все лучше и лучше. Бисер действительно был очень чувствительным, понятливым и легким в управлении флаером. А Марек имел неплохие задатки пилота: хорошая реакция, умение концентрироваться, быстрое принятие решений в нестандартных ситуациях. Все это ярко проявилось в общении с Бисером. Марека восхищала восприимчивость Бисера, его маневренность, способность подхватывать любое движение пилота,

а также скрытый потенциал скорости, которому, к сожалению, сложно было проявиться пусть и в просторном, но ограниченном стенами зале, но который явственно ощущался в каждом движении флаера. Вот уж кто точно был рожден для Гонок – всемирного соревнования флаеров – так это Бисер! Вот если бы отец позволил Мареку участвовать в них… Это, конечно, было практически нереально, но… А вдруг, если бы отец увидел Бисера, если бы посмотрел, чему Марек смог самостоятельно научиться…

Марек очень хотел бы познакомить отца с Бисером, он хотел, чтобы отец поверил ему и перестал опасаться флаера, присланного иной державой. Частенько он представлял, как ведет отца в ангар, как они садятся во флаер и он, Марек, показывает восхищенному родителю класс пилотирования скоростной машины. Но это были только мечты. На самом деле Марек прекрасно осознавал, что шанс на их осуществление очень мал. Приверженец традиций и долга, отец никогда не отступал от сказанного слова. И, единожды вынеся запрет на пользование флаером, он вряд ли изменит свое решение. Но Марек все-таки надеялся. Ведь если быть настойчивым и упорным, то судьба рано или поздно обязательно дает шанс.

Марек очень хотел показать Бисера отцу, хотел похвастаться своими новыми умениями. Но еще больше этого он мечтал о другом. Тайно тренируясь и рассчитывая когда-нибудь получить официальное разрешение на полеты, он каждый раз думал об Агнешке. Он представлял, как она восхититься, увидев интеллектуальный флаер, как расширятся от удивления ее глаза, когда тот поздоровается с ней, и в каком восторге она будет от самого полета. И это видение, стоящее перед его глазами, было основной причиной его упорных стараний.

Он бы, наверное, не удержался и познакомил Агнешку с Бисером уже давно – до того, как отец даст разрешение пользоваться флаером, или до того, как сам научится заправски пилотировать его, – но, как формулировали средства массовой информации, «в связи с нарастанием внутренней напряженности в стране» всех дипломатов во избежание проблем и конфликтов попросили не покидать внутренних резиденций, расположенных на территории Президентского дворца. Одним словом, дипломатам было велено не высовывать из дома носа, а следили за исполнением приказа вооруженные гвардейцы. Официальной целью таких жестких мер было уберечь дипломатов, но Марек подозревал, что на самом деле отец таким образом ограничивал их контакты с внешним миром, дабы они ни словом, ни делом не могли оказать поддержки пытающейся выступать оппозиции.

Все чаще вспыхивающие народные волнения тревожили и будоражили обитателей дворца – начиная от первого министра и заканчивая последней прачкой. Однако, в отличие от них, Марек не сомневался, что отец способен справиться с любыми проблемами и уж тем более с какими-то зачуханными повстанцами. Только вот когда? Уж скорее бы! Очень ему хотелось показать Агнешке Бисера.

И случай представился неожиданно. В последнее время отец, озабоченный внутренними проблемами страны, большей частью был занят, а Марек, предоставленный самому себе, неприкаянно бродил по дворцу, переходя из коридора в коридор, из одного крыла в другое, заглядывал в кабинеты, внося переполох в среду служащих, благо доступ ему, как сыну Президента, был открыт практически везде. Вот именно так, случайно, не задумываясь, он добрел до Президентского кабинета. Он знал, что отца нет во дворце – тот уехал на какую-то инспекционную проверку, – но тем не менее из недр комнаты доносился мужской голос, и Марек, успевший за последнее время соскучиться по отцу, обрадованно толкнул дверь. Однако, к его полнейшей неожиданности, за Президентским столом восседал Аслан. Мало этого, он еще и разговаривал по отцовскому каналу правительственной связи!