Русская фантастика – 2016 (сборник)
Шрифт:
И все же его сейчас не очень-то тянуло к разговорам. Вместе с Кемрейл на одном задании он оказался впервые. Но уже корил себя за то, что вез ее, такую хрупкую и незаменимую для всего земного сообщества экзопланетологов, в урочище Тамерлаев Коготь.
Ветер понемногу усиливался; и на таком ветру отправляться в Аквиладские пустыни можно было лишь за верной погибелью.
Все-таки он не понимал Становского.
В погоню за вихрями следовало бы снарядить не один поисковый шаттл, а, что самое меньшее, небольшую авиаэскадру; и доверить это дело Карягину или Берглаеву. Но Берглаев и Карягин уже дня три как отправились в скалы Мафусаила: исследовать камни-сейтовики –
А Становский уже давно должен был вернуться из Тамерлаева Когтя, расположенного в скалистых предгорьях гряды Архонда, что уходила далеко в безжизненные пустыни. Тамерлаевым Когтем назывался глубокий каньон-разлом, что, по всей вероятности, оставлен был в скалах древним метеоритом. В неисследуемые эпохи один из пустынных остовов этой гряды сотряс какой-то взрыв, обладавший настолько разрушительной мощью, что глубинные сейтобазальтовые породы не выдержали и распались вглубь на несколько сот метров. Примечательным было то, что в Тамерлаев Коготь существовал пологий спуск; который можно было преодолеть и без особого снаряжения, а лишь карабкаясь, где это было необходимо, по древним и сточенным временем каменным уступам.
Соответственно, улоговина этого урочища как нельзя лучше подходила для раскопок. Но если Становский искал в этих сейтобазальтах и находил в них окаменелости реликтовых растений, то Карягин был убежден, что в древности в Тамерлаевом Когте существовала некая загадочная астрообсерватория. Да еще и утопавшая в экзотических лесах…
И действительно, в определенные годы Церера восходила точно над этим каньоном. И прочерчивала на небосводе определенный эксцентриситет – раз в три года по нисходящей, а потом, через двадцать пять лет, раз в четыре года по дефензивной Тамерлаевой апсиде. И когда этот тридцатидвухлетний энтропический перепад был завершен, годы терраспокойствия на Марсе сменялись годами церерианских сумерек. Конечно же, это совсем не значило, что этот церерианский каньон скрывал в себе какую-то мистику. Просто древним працивилизациям могло быть известно о Церере куда больше, чем нынешним людям, – настолько, что марсианские обсерватории возводились ими, лишь исходя из наиболее усложненных расчетов в экзопланетологии. И то, что теперешние астрофизики об этом догадывались, – означало, что они были на верном пути.
И хотя Становский подобным версиям пока не очень доверял, но все же позволил Карягину разбить в церерианском каньоне археологическую стоянку и начать собирать данные о прохождении Цереры над этим каньоном. Мол, чего только не бывает в этих безлюдных землях… И если взаимосвязь с появлением Цереры и наступлением церерианских сумерек будет доказана – тогда даже Становский не станет возражать, что Тамерлаев Коготь действительно мог быть геоплацдармом для древней астрообсерватории. Но, опять-таки, все это оставалось пока лишь увлекательной теорией… В то время как до настоящих результатов было еще далеко.
Когда Демиев и Кемрейл Марион перебирались из гарбды по стремнине в шаттл, ветер все усиливался – и порой казалось, что под его натиском стремнина слегка раскачивается. Хотя такого быть не могло: крытый трап способен был выдержать какую угодно пылевую бурю. И заставить его резонировать мог разве что случайный вихрь…
Но трап не просто резонировал – и поручни, и ступени его как будто вот-вот должны были пошатнуться, распасться и рухнуть вниз.
А уже в следующее мгновение Демиев понял, в чем было дело: снаружи вовсю, со всех сторон, постукивали мелкие
И, видя сомнения Кемрейл, Демиев стал торопить ее:
– Беспокоиться не о чем!.. Тут так было всегда!
И первым влез в кабину, подтолкнув вглубь дверь-эрклибру люка, которая тут же отошла в сторону.
Но и Кемрейл, что уже спешила выбраться из почти отвесного крытого туннеля, похожего на выход из стыковочного шлюза на МКС, тотчас последовала за ним.
«Планетологи, – подумал Демиев, – люди, к трудностям привычные. Это же по скольку часов в день надо проводить, бегая вверх и вниз по крутым лестничным подъемам в горах, среди мегалитических сооружений для всевозможных обсерваторий. И лазая в непогоду и солнце по точно таким же лестничным стремнинам на смотровые вышки, а то и за спектросциллографами на телескопические башни. И это на разреженном земном воздухе, на пронизывающем ветру. А значит, каньоны и скалы Марса для этих истых планетологов – обычная рекреационная прогулочка. Повод пропасть ото всех и вся на несколько недель, чтобы монографии одну за другой, уже на реальных фактах основанные, инскриптировать в свой райтноут. Кроме того, в сутках для них все равно что день, что ночь. Так что теряется она нарочно…» – попытался успокоить себя Демиев, занимая капитанский адаптер.
А вскоре эта хрупкая и изящная английская гесперида кое в чем не уступит в первенстве даже Становскому. Ей-то Становский уж точно не сможет внушать, как Берглаеву или Карягину, что годилось, а чего не следовало упоминать в путевых заметках. То есть, если там, за этим Тамерлаевым каньоном, и вправду могли быть в далеком прошлом замешаны марсеиты, то она так и напишет. И присовокупит к этому сухую и упорядоченную отчетность. И не станет внимать доводам большинства, что теории эти, мол, были несвоевременны…
Настоящей теории дай только благодатный материал – и она сама себя докажет. Нужно было лишь уметь определять правильное направление, пускай даже и интуитивно – и тогда, рано или поздно, обязательно появятся результаты.
Вот и сейчас Кемрейл спросила у него на хорошем русском:
– Много уже всего они нашли там, в каньоне?
– Нет, ничего пока не нашли, – ответил он ей неопределенно, рассчитывая на еще большую ее заинтересованность. – Только несколько пещер, где можно переждать бурю.
Не будет он ей пока ни о чем рассказывать. Пускай сама все услышит от Становского.
Ведь, в конце концов, это по ее выводам должны были определять, возведут ли в Тамерлаевом Когте настоящую обсерваторию для наблюдений за Церерой или нет. А Демиеву очень хотелось, чтобы по примеру марсеитов обсерваторию там все-таки возвели – то есть он просто вынужден был сейчас осторожничать.
Потому что, и он был в этом убежден, для всех последующих расчетов «церерианских сумерек» не хватало лишь одного. Подтверждения того, что Тамерлаев Коготь действительно был своего рода древним форпостом астросинтеза для отслеживания церерианской метеоритной изометрии.
И необходимо было, чтобы у этой новой теории благодаря Кемрейл появилось как можно больше сторонников.
Когда они стартовали, снаружи, и пока на значительном удалении от шаттла, пронесся первый пылевой вихрь.
Вихрь был самый обычный – пока что это был малоустойчивый сгусток из песка и мельчайших камней поземки, которые то собирались вместе, а то разлетались по земле с неистовой силой, постепенно развеиваясь.
И, как всегда, он стремительно смещался на скалы, обходя стороной городок Мерелати-Сиэтл с его инверсивной поляризацией, созданной людьми в виде рассредоточенного невидимого препятствия…