Русская феминистка
Шрифт:
– Познакомимся с какими-нибудь блондинами из Сиднея, – оптимистично мечтала Лека. – Тут полно австралийцев. Завтра вместе пойдем на пляж, и они будут учить нас кататься на серфе.
Я с некоторым сомнением посмотрела на ее пышные формы, обтянутые белым сарафаном. Представить себе Леку на серфовой доске было трудно.
В квартале Патпонг пахло морем и пивом; мы вышли из тук-тука и оказались в самом сердце жизнерадостной круговерти. Десятки уличных баров гремели музыкой, на деревянных стояках танцевали хорошенькие тайки в кружевном нижнем белье, до черноты загоревшие торговцы катили перед собою
Улыбчивые проститутки что-то выкрикивали проходящим мимо мужчинам на своем мяукающем языке. Они казались довольными и миром в целом, и своей долей в частности. Миниатюрные смуглые райские птички, они вовсе не были похожи на московских ночных жриц – либо выхоленных, пустоглазых и холодноватых, либо угрюмых и серолицых. Они искренне веселились, их смех был звонким, и улыбались у них не только губы, но и глаза.
Мы зашли в первый попавшийся бар и заказали по текиле.
Нам не сразу бросилось это в глаза, но потом мы, разумеется, заметили: почти все «белые» мужчины либо имели в компаньонках тайку, либо сидели группками и обсуждали танцовщиц, как будто фрукты на базаре выбирали. На нас никто даже внимания не обратил. Мне-то это было на руку – я терпеть не могу формат свиданий, ненавижу, когда меня кто-то «клеит», от принужденных комплиментов меня тошнит, а формат курортного романа – просто не возбуждает. Но Лека заметно поникла.
Мы переходили из бара в бар, пили текилу за текилой и везде видели одну и ту же картину: европейские мужчины в объятиях смуглых таек. В итоге у меня разболелась голова, и я предложила поехать спать, потому что утро вечера мудренее. Лека неохотно согласилась.
На следующее утро, за завтраком, мы познакомились с неким Олегом из Перми, он сам подошел к нам и заговорщицки прошептал: «Девчонки, не берите свежий апельсиновый сок, он подкисший, возьмите лучше ананасовый!»
Мы обе находились в состоянии благодатной скуки и пригласили его за наш стол. Олег этот имел шоколадный оттенок загара, а значит, находился на Пхукете уже как минимум неделю. Мы решили, что его можно расспросить о змеиной ферме и растаманском баре, о котором я вычитала в каком-то британском путеводителе.
Но в итоге разговор сам собою съехал на тайских женщин.
Вернее, Олегу было интересно говорить только об этом. Накануне он познакомился с какой-то Пфу, которую привел к себе в номер, и до пяти часов утра она демонстрировала ему чудеса постельной акробатики.
– Вы просто не представляете, на что способны эти тайки, – глаза Олега горели демоническим огнем. – Смотрели когда-нибудь выступления китайского цирка?
– Она у тебя первая? – спросила я. – Эта Пфу? Где ты ее нашел?
– Ха, как будто тут трудно женщину найти! Девяносто пять процентов таек, которые работают в курортных городах, почтут за счастье завести роман с иностранцем… – Подумав, он со смехом добавил: – Даже если этот роман будет длиться всего час с небольшим. А Пфу – танцевала go-go в баре на пляже. Там вообще просто – есть старшая, подходишь к ней и договариваешься. Надо заплатить bar fee – процент бару за девочку. И сказать, берешь ли ты short time,
Я нахмурилась.
– А тебе самому не противно, что человек живет в такой нищете, что готов за копейки быть с тобой? Наверняка твоя Пфу приехала откуда-то из глубины материка, из деревни, и вынуждена продавать тело, чтобы кормить семью. Сначала она тебе ноги целует, а потом отплевывается и намывается хлоркой.
– Эх, девчонки, – миролюбиво заметил Олег, – сразу видно, что вы тут новички. Да у азиаток менталитет другой. Вы думаете, почему здесь все эти мужчины?
– Эээээ… Потому что за двадцать баксов они получают китайский цирк до пяти утра? – предположила Лека.
– Не только. Проститутка из Европы дает тебе секс. Нехотя или страстно, с полной отдачей или посматривая на часы. Но всегда только секс.
– Хочешь сказать, что тайки предлагают любовь? – засомневалась я.
– Именно! – Олег залпом допил свежий ананасовый сок, который на Пхукете стоит дешевле, чем порошковый пакетированный. – Тайские девочки продают себя целиком, без остатка, вместе с сердцем и душой. То есть большинство из них, конечно, те еще актрисы. Но дело свое они знают на пять с плюсом! Я здесь, девочки, уже в шестой раз. И, наверное, уже не смогу поехать куда-нибудь еще, зная о существовании Таиланда.
– Слушай, Олег, а женат ты был когда-нибудь?
– Два раза, – вздохнул он. – И сын подрастает. Но что такое любовь, я впервые понял именно здесь, в Таиланде.
– А вот уже совсем интересно! – обрадовалась я. – Что же такое любовь, Олег?
– Может быть, это вас обидит, – немного потупился он. – Но наши бабы совсем в последнее время с ума сошли. Оборзели.
Мы с Лекой переглянулись.
– Моя жена с какого-то перепугу вышла на работу. У нас родился сын, ему мать дома была нужна. А она говорит – мне скучно, уже тошнит от памперсов этих. Как вы думаете, это нормально, когда мать говорит такое о памперсах единственного сына? – Он искал в нас сочувствие.
– Ну а ты смог бы двадцать четыре часа в сутки заниматься с малышом? Это же и правда очень утомительно!
– Нет, но я же и не женщина, – продемонстрировал железобетонность логики Олег. – Мне хотелось чувствовать себя мужиком. А в итоге я получил задерганную жену, которая уставала на работе, потом уставала дома и в итоге срывалась на меня.
– Что же это значит – «чувствовать себя мужиком»? – рассмеялась я.
– Знать, что у тебя есть очаг, где тебя ждут… Чувствовать на себе тепло… Заботу… Вот тайки умеют дать это по полной программе. Для них мужчина – король и бог.
– В каком-нибудь Судане мужчина тоже король и бог. Они даже делают всем девочкам обрезание. Клитор вырезают, даже в наше время. Чтобы девочка, не дай бог, не испытала сексуальное удовольствие. Чтобы была полностью подчинена мужу.
– Нет, ну это другое, – скривился Олег. – Экстрим мне совсем не нужен… Но даже взять эту вчерашнюю Пфу. Она смешила меня, потом сделала массаж ног, потом спросила, что я люблю в сексе, а чего – нет, потом смешала для меня «Текилу санрайз». С ней было… легко.