Русская готика
Шрифт:
Наталья осмотрела место, о котором говорил Олег. Где повесились девочки и женщина. До обнажившейся балки было не меньше трех метров высоты. Чтобы осуществить самоубийство таким способом, понадобится лестница. Наверное, она и была, кто знает.
Многое в этой истории есть абсурдного и нелогичного. И лучше не застопориваться на этих мыслях.
До кухни они так и не дошли – и Наталья этому только порадовалась. Ей не хотелось повторять прошлый опыт. Она слышала, правда, как в кухне раздаются голоса рабочих и стук. На ее глазах два человека вынесли полные носилки осыпавшейся штукатурки и прогнившего дерева. Звуки ремонтных работ
Каково будет Олегу ночью, подумала Наталья, ведь он все знает… многое скрывает – то ли чтобы не травмировать мою психику, то ли еще по какой-то причине. Придется нажать на него. Мне нужно знать, в каком доме нам с Лидой предстоит жить. Я имею право.
– …Ну хорошо, – сказал Виктор, пожимая бригадиру руку. – Тогда я сейчас уезжаю. По всем вопросам к Наталье Николаевне…
– Понятно.
Наталья включилась в разговор только сейчас. Виктор собрался уезжать. Она подумала: все, он бросает меня одну.
Бригадир, пузатый мужчина в бейсболке и с бородой, поглядел на нее. На его щеках были пятна от солнечного ожога, толстые губы лоснились. И ни малейшей эмоции на лице.
Еще три минуты прощания – и Виктор направился к машине, ведя жену за собой. Барышев поцеловал Наталью в губы, легко, и сел в джип.
– У меня еще сегодня дела, надо успеть в город до шести вечера. – Он глянул на часы, которые показывали без пятнадцати пять. Наталья удивилась, как много прошло времени.
Она оглянулась через плечо. В мертвых провалах-окнах можно было видеть фигурки рабочих. Что-то упало, эхо разнеслось под сводами высоких потолков.
– Ну, пока, – сказал Виктор, захлопнул дверцу и завел двигатель. Наталья отступила на несколько шагов назад.
Барышев помахал и стал разворачиваться. Через минуту машина скрылась за поворотом. Наталья вытащила сигарету. Острая тоска сжала ей сердце. Что-то готовится.
8. Сумасшествие
у нее такое лицо, словно я предлагаю ей съесть дохлую крысу. Как так можно
Джип как раз свернул с проселка на трассу, Виктор поглядел по сторонам, надавил на газ, закладывая вираж.
То, что происходит вокруг особняка, ему совсем не нравится. Он даже не знал, что именно его беспокоит. Механизм закрутился, заработал, так о чем волноваться?
Но лицо жены, ее странное озабоченное выражение. Словно… Словно она хочет свыкнуться с неприятной мыслью, но никак не может себя перебороть. Сражается со своими эмоциями – отрицательными – но получается только притворяться. Она же ненавидит мою идею, подумал Виктор. Никакого компромисса внутри нее нет, и не может быть…
Виктор ударил правым кулаком по рулевому колесу. Эта чертова идиотка, писательница бедовая! Воображает о себе невесть что! Виктор ощутил, как его обжигает гнев. Вспомнил ее взгляд, которым она наградила его в последний момент, перед тем, как машина развернулась в сторону подъездной дорожки.
Ох, это снисхождение! Осознание того, что она выше всей этой возни!
Виктор почувствовал сильной сердцебиение, вынул платок, обтер шею и лоб. Впереди, над городом, собирались тучи; джип гнал прямо в эпицентр грозы.
Наверное, я просто устал. Ничего, это нормально. Отменю все дела на сегодня, никуда они не денутся. Внезапно эта мысль (приехать домой, отключить все каналы связи с внешним миром и лечь спать) показалась такой соблазнительной – спасительной! – что Виктор заулыбался. Это помогло ему на время отключиться от мыслей о жене. Он устал, и его заносит. Надо отдохнуть.
Решено: он поспит часов восемь-девять, а завтра поедет на работу. Наталья справится.
Да или нет? Пожалуй, да. В конце концов у нее нет другого выхода. Между ними давно назревает новый долгий и серьезный разговор, но время для него не пришло. Надо еще чуть-чуть подождать. Пока работы в доме не войдут в нужный ритм и им ничего не будет угрожать.
Виктор зевнул. Как же он устал! До этой минуты он и не подозревал, сколько сил ему пришлось потратить по-настоящему на их семейное дело… И еще этот сторож, подумал Барышев. Странноватый тип, но вроде бы ему можно довериться (рекомендации, хотя и основанные на чистых эмоциях). Всего-то и надо, что обходить территорию; уж с этим-то любой справится. Некому тащить стройматериалы?.. Отлично. Однако подстраховаться не мешает.
Олег. Чисто по-человечески он Виктору не очень понравился. Слишком в себе, словно вынашивает какие-то планы, живет в своем мире… и очень похож на его жену… Вот что именно показалось Барышеву подозрительным. Они похожи; об этом мог судить только тот, кто хорошо знал Наталью, а Виктор, естественно, успел изучить ее за годы брака. Наталья и этот Олег словно два отражения одного и того же предмета.
И имя этому предмету – сумасшествие.
Виктор почесал левый глаз, ощущая, как пульсирует в глазных яблоках кровь. Было чувство, что в его голову вплывает волна теплого воздуха, череп заполняло что-то мягкое, некая субстанция, которую можно было сравнить только с неостывшим киселем. Виктор понял, что перед глазами у него все начинает расплываться. Машина шла на скорости девяносто семь километров в час, и Барышеву пришлось сбросить ее до шестидесяти. Его стали объезжать другие машины. Он прижался к обочине. Руки ослабли, а через секунду то же самое чувство передалось и ногам. Виктор в испуге надавил на тормоза. Колеса с шипением заскользили по мелкому гравию на краю трассы.
Джип замер. На мгновенье его окружило облачко сухой пыли. Небо над дорогой разделилось надвое. Со стороны города надвигались тучи, а позади машины светило солнце и на фоне пронзительной лазури резвились белые облачка. Виктор этого не видел.
Он сидел и смотрел перед собой, открыв рот.
Бригадир долго и нудно рассказывал ей о своих планах на завтра. Что они собираются делать и с чего начнут и чем закончат. Показывал какие-то схемы. Наталья кивала, даже вопросы задавала какие-то, но не могла понять ни слова из услышанного.
Пора было кончать с этим. На сегодня хватит. Как я хочу домой… домой, но не в город… В баню и спать…
Бригада заканчивала сегодняшнюю смену. Напоследок бригадир указал на стройматериалы. Цемент, плитка, брус, накрытый пластиком, чтобы не замочил дождь.
– Скажите тому типу, сторожу, чтобы держал ухо востро. Потом здесь будут станки и прочее. Привезут кран. Если что-то сопрут, пусть пеняет на себя, – сказал толстяк, почесывая лоб под козырьком.
– Вам-то какое дело? – спросила Наталья. – Вам положено расчищать, вот и расчищайте.