Русская готика
Шрифт:
«Сейчас войдет Лида – и что она увидит?» – подумала Наталья. Сердце ее стало пропускать удары.
– Я все знаю, – произнесла она, – но не хочу, чтобы это слышала моя дочь.
Шведова посмотрела на приоткрытую дверь кухни. Она стерла слезы голым предплечьем и встала, чтобы продолжить готовку.
– Ваше дело, – сказала хозяйка. – Но, боюсь, уже поздно. Сейчас все покатится так, как мы и не думали. Если вы все знаете, то вам легче понять, да? Поймете. Все это далеко от шуток.
– Я не имела в виду, что вы вышутите, – сказала Наталья. Ничего путного ей в голову не приходило.
Что,
– Тогда что-нибудь делайте. Делайте, не сидите, – сказала Шведова.
– Я попробую…
– Сходите к Олегу. Боюсь, что-то случилось.
Наталья вышла из кухни, заглянула в большую комнату и услышала, как Лида возится со своими вещами. Дочери вовсе не обязательно знать, что здесь происходит. Пока она занята, надо использовать эту возможность и узнать, что с Олегом.
Выскочив из дома, Наталья пересекла двор, вышла на улицу. Посмотрела по сторонам и никого не увидела. Словно не только Олег, а все жители поселка разъехались кто куда… предчувствуя беду.
Не оглядываясь, Наталья вошла во двор Олегова дома. Сердце ее бешено колотилось, руки дрожали. Думать о том, что время идет, а никаких действий она не предпринимает, было невыносимо. Вдалеке завыл тот самый пес, старый и немощный. Наталья остановилась, чтобы закурить. Дым помог ей успокоиться, правда, совсем чуть-чуть. Она стояла перед крыльцом, метрах в пяти, и смотрела в окна, пытаясь найти в них намеки на пребывание хозяина. Ни малейшего указания на то, что Олег дома.
Наталья пошла вперед, к двери, приоткрытой на ширину ладони. Вчера что-то не давало ей войти. Невидимый щит, мягкий и в то же время прочный. Чья-то материализованная воля, не пускающая чужого человека внутрь. Но тогда Олег оказался все-таки дома. А что теперь?
На этот раз никакого сопротивления Наталья не почувствовала. Она подкралась к порогу, а потом вошла внутрь, с сигаретой в руке.
На нее надвинулась тишина. Дом походил на пустую скорлупу от яйца, из которого вылили содержимое. С виду дом выглядит жилым, но на поверку оказывается, что внутри пустота. Наталья позвала Олега, понимая, впрочем, что это не имеет смысла. Появился лишь Бакс. Кот посмотрел на нее злыми темно-зелеными глазами и шмыгнул под кровать в большой комнате. Наталья обследовала дом. Кровать у Олега в спальне заправлена – и такое чувство, что ее уже давно не трогали. На кухне полный порядок. Посуда чистая, ложки, вилки и ножи разложены в ящике стола – как полагается. Газ выключен. Пепельница пуста.
Все выглядит так, словно хозяин действительно уехал по делам.
Наталья поискала его одежду. Вся она сложена в шкафу на полочках. Нигде нет ничего брошенного, скомканного, грязного, за исключением корзины для того, что нуждается в стирке. Обследование ничего не дало. Прежде чем выйти Наталья посмотрела на люк, который вел на чердак, и спросила себя, для чего понадобилось Олегу закрывать его на висячий замок. Она поднялась по лестнице и подергала люк. Конечно, не открывается.
Хотя ничего не происходило, Наталья вдруг захотела уйти, немедленно, не теряя ни секунды. Ею овладело чувство омерзения. Это даже не назовешь «взглядом, упирающимся в спину». Скорее, это чувство, когда по голой руке ползет большой отвратительный жук. Мурашки бегут по коже, и кажется, что через твой затылок пропускают низковольтный ток.
Наталья спрыгнула с лестницы, подошла к дверям и только сейчас увидела кусочек бумаги, приколотый к косяку кнопкой. Бумажка была свернута в два раза.
«Я ушел, но буду через некоторое время. Занят. Наталья, мы все обсудим! Надо что-то с этим делать… Кажется, я знаю».
Звонок Виктора застал ее у самой калитки. Наталья вытащила трубку из кармана, отбегая в сторону. Ей не хотелось, чтобы кто-то слышал ее голос.
– Я здесь, – сказала она.
– Привет. – Виктор был весел. Наталья прислушалась, стараясь уловить, что делается на заднем фоне. На миг ей показалось, что муж находится на вечеринке. Утром? Быть не может такого. – Как поживаешь?
– Н… нормально. – Наталья сглотнула сгусток слюны. Все это было нехорошо – она чувствовала. – А ты?
– Да, в общем… Так, сегодня можешь отдохнуть. Подыши воздухом, погуляй…
– Не поняла…
– Сегодня рабочих не будет. Никого не будет сегодня… Я их отозвал. – Высокий дребезжащий смешок, от которого мурашки бегут по спине.
Наталья подумала, что ослышалась.
– Что значит «не будет»?
– Сегодня перерыв – я сказал, значит, все!
– Какие-то проблемы с подрядчиками?
– Ну, я веду переговоры постоянно. Ты и десятой доли не знаешь всего – да тебе и необязательно, так!
– Я не об этом… Какие-то трудности появились?
– Нет… – Виктор помолчал, дыша в трубку. – А ты бы хотела? Трудностей?
– Нет, конечно, – ответила она. С одной стороны, новость хорошая, но уж больно… странно все это звучит. И тон у мужа такой, словно… Наталья не могла подобрать ему определения. – Но… ладно, я все поняла. А когда они будут? Завтра?
– Скорее всего, завтра. – Виктор снова помолчал. – Но ты мне скажи: как твое мнение, как движется все дело?
– Хорошо. Я сама не ожидала, что удастся такую кучу мусора сдвинуть с места. Ну, воображения не хватало немного… – Что я несу, а? Я свихнулась? Перестань молоть эту ахинею и спроси у него прямо! – Я считаю, что отлично все идет. – В какой-то миг Наталья почувствовала горячую волну страх, что поднималась от солнечного сплетения к голове.
– Я рад. Значит, мы достигаем взаимопонимания, – сказал Барышев.
– Виктор, все будет нормально, не волнуйся, – ответила Наталья, ожидая его реакции.
Но он не закричал, не стал ругаться, а только вздохнул, словно говоря этим: ну что ж, видимо, ничего не поделаешь…
Наталья вновь почувствовала дикий страх, источника которого не понимала.
Разговаривая, она шагала вдоль боковой стены дома, склоняя голову, чтобы пройти под низко свисающими ветвями боярышника. На глаза ей стали попадаться комья рыжеватой земли. Один из них она пнула носком кроссовки. Комочек развалился. Посмотрев вперед, Наталья увидела еще больше земли, словно за углом… была яма.