Русская корлева. Анна Ярославна
Шрифт:
В Руане короля и королеву уже ждали, и встреча была более бурной, чем в Эвре. К тому же их приезд совпал с открытием торговой ярмарки, на которую съехались тысячи французов со всех земель, из западных и южных графств. Многие сеньоры, оповещенные гонцами, прибыли только для того, чтобы увидеть королеву и показать себя. Во главе встречающих был герцог Вильгельм Завоеватель. В его свите было не меньше полусотни вассалов. С большой свитой прискакал в Руан из графства Артуа молодой граф Робер де Морне. Пожаловали граф Филипп Валуа из Вермандуа. Графы Аласонские, Пикардийские и другие все ехали и ехали, словно на званый пир. И для всех у Генриха
Мэр Руана граф Луи Клермон распахнул ворота своего замка, чтобы принять короля й королеву. Но прежде была встреча с горожанами на площади близ возводимого Руанского кафедрального собора.
— Вы должны увидеть создаваемое чудо, государь и государыня, — приглашая их на осмотр храма, сказал граф Луи Клермон.
Генрих и Анна въехали в городи на площадь, стоя в карете. По случаю теплой погоды Анна была в византийском платье-далматике, подпоясанном золотым поясом. Голову ее украшала корона. Государь тоже был с короной на голове, в алом парчовом полукафтане. Их встретили бурей восторга. Над площадью стоял рев голосов, и тишина наступила лишь тогда, когда толпа выдохнула единой грудью: «Виват королева!», «Виват королева!».
Генрих был удивлен и обескуражен таким приемом. Ему и во сне не могли присниться те почести, какие оказали руанцы королеве. Да и как могло пригрезиться, ежели всего год назад отношения с руанцами были натянутые, а сегодня они встречали короля и королеву словно самые верные подданные. Из каких глубин души поднимались горячие чувства руанцев, король понять не мог. В эти минуты его хватало лишь на то, чтобы отвечать на приветствия. Он очень громко говорил, поднимал руки, торжественно смотрел на горожан, на герцога Вильгельма, который вместе с мэром Луи Клермоном был во главе руанской знати. А горожане были довольны, потому что никогда раньше не видели своих королей и уж тем более королев, словно сюзерены боялись показывать их простым людям. Какой-то красивый молодой руанец подбежал к карете и крикнул:
— Королева, мы тебя любим!
Карета продвигалась медленно. Со всех сторон в нее падали цветы. Их было так много, что вскоре король и королева утопали в них по колени. Анна улыбалась. Глаза ее сверкали изумлением и радостью.
— Спасибо! Спасибо! — повторяла Анна и пожимала протянутые руки. — Я вас тоже люблю, руанцы! — Она вспомнила, что даже батюшку Ярослава россияне не встречали так бурно.
Женщины протягивали к карете детей, и Анна гладила их по головкам, благословляла, говорила матерям:
— Да будут счастливы ваши дети!
Молодые горожане слали Анне поцелуи. Рыцари вскидывали мечи и мощно кричали: «Виват королева Франции!» Лишь только карета остановилась близ храма, на площади расчистился круг и множество, молодых людей и девушек устроили пляску. Звучали барабаны, дудки.
Но не только доброжелательность царствовала на площади. Вместе с цветами влетел в карету камень и ударил Анну в ногу. Она стиснула от боли зубы, дабы не закричать: не хотела, чтобы на площади начался переполох. Однако он возник. Зоркие воины-телохранители увидели руку злодея, бросившего камень, и трое из них бросились в толпу. Руанцы расступились перед всадниками, они подскакали к тому месту и увидели человека, кинувшего камень. Два мастеровых держали его за руки, третий обыскивал и нашел
— Пусть горожане сами разберутся.
Они и разобрались. Сдернув со злочинца капюшон и плащ, повели его к королевской карете. Близ нее поставили на колени.
— Мой король, вот тот разбойник, который бросил камень, — сказал невысокий, но широкоплечий руанец с руками каменотеса. — Позволь нам посчитать ему ребра!
Худой, бледнолицый и жалкий человек, лет сорока, смотрел только на Анну. В его карих глазах не было ни страха, ни мольбы о пощаде, светилось лишь изумление.
— Спроси его, зачем он бросил камень, — сказал Генрих руанцу. — Может, он бросал не в нас.
— В вас. У него в кармане нашли еще один камень, — ответил руанец.
Королю не хотелось омрачать радостный день расправой над преступником. Но руанец желал торжества справедливости. Он схватил злодея за волосы, повернул к себе и спросил:
— Говори, чью волю исполнял? Не скажешь, повесим на первом суку!
— Я отвечу. Только отпусти. — Руанец выпустил волосы. — Мне было сказано, что наша королева — ведьма из скифских лесов. И ежели ее ударить освященным в храме камнем, то она обернется злобной собакой, которую горожане убьют. Я исполнил волю господ и бросил камень, ударил в ногу, но Божья воля не проявилась. И я узрел в королеве не ведьму, а ангела.
— Откуда ты сам и какие господа послали тебя творить зло? Говори! — сурово потребовал руанец.
Из толпы пробивался торговый человек, его не пускали, но он твердил: «Несу государево слово! Несу государево слово!»
— Пропустите его! — крикнул король Генрих.
Купец лет пятидесяти, с открытым и честным лицом, подошел к карете и сказал королю:
— Сей злодей служит у королевы Констанции. Был я в замке Моневилль с товарами и видел его там. Он исполняет чужую волю, мой государь. Но в Моневилле праведников нет.
Король понял, чего добивалась Констанция: она хотела породить против Анны людской гнев — ведь в народе не любят всякую нечистую силу. И он молчал, думая, как поступить с подручным Констанции.
Анна, слышавшая сказанное купцом, попросила Генриха:
— Мой государь, отпусти его с Богом. Он меня ударил, но я не обернулась никем, видят Дева Мария и руанцы.
— Спасибо, моя королева. — Генрих благодарно склонил голову. — Ты сняла с моей души тяжкий крест. — И повелел своим воинам: — Уведите его с площади и отпустите. Да чтобы волос с головы не упал.
Жалкого наемника подхватили под руки и потащили сквозь толпу, наделяя все-таки под бока тумаками. Площадь вновь всколыхнулась, и еще сильнее зазвучали здравицы королю и королеве. А на паперти старого собора появился епископ Готье, другие священнослужители. Короля и королеву позвали на торжественную мессу.
На званой трапезе в замке мэра Руана графа Луи Клермона собрались, как показалось Генриху, сеньоры со всей Франции. Конечно же тому причиной была ярмарка, но король остался доволен встречей со своими вельможами. Ему было приятно видеть за столом не только герцога Вильгельма и графов Нормандии, но и графов Анжу, Вермандуа, Пуату, Шампани. Тут были сеньоры из Альби, Тулузы, Бордо. Герцоги, графы, бароны, виконты — все хотели быть представленными королеве. И Генрих понял, что только благодаря Анне гости спешили в замок графа Клермона, добивались того, чтобы преклонить колени перед королевой Франции.