Русская мифология. Энциклопедия
Шрифт:
Бык
В народной традиции бык — особо почитаемое животное. Из древних письменных источников и этнографических материалов XIX — начала XX веков известно, что восточные славяне, и в частности русские, использовали его как жертвенное животное. Наиболее древние сведения о жертвоприношении быков принадлежат Прокопию Кесарийскому (VI в. н. э.), который писал, что славяне жертвовали быков богу — «творцу молний». Проведя параллели с архаичными культурными традициями других народов, исследователи пришли к выводу, что связь быка с богом грозы, возможно, восходит к древней общеиндоевропейской мифологии.
Как это ни удивительно, но обряд жертвоприношения быка или других рогатых животных, сохранялся, хотя и в трансформированном
Кости жертвенного быка сохраняли в уверенности, что они приносят удачу. Так, промысловики Олонецкой губернии — охотники и рыболовы — были убеждены, что кость «ильинского» быка утраивает добычу. Во время ритуальной трапезы мужчины старались ухватить кусок мяса с костью — считалось, что вместе с ним «захватывается счастье». Это объясняли так: «с тем, кто имеет ильинскую кость, всегда пророк Илья». Здесь также верили, что если принесенный в жертву бык «красного цвета», то во время сенокоса и жатвы Илья Пророк обеспечит ясную погоду.
В XIX — начале XX веков бык как жертвенное животное был известен на Русском Севере, в Нижегородской, Пензенской, Орловской губерниях. В Новгородской губернии обряд жертвоприношения, называвшийся «мольбой», «жертвой» или «братчиной», приурочивался к первому воскресенью после Петрова дня. Ежегодно в этот день до 30 голов скота — быков и баранов — пригоняли в особое место около церкви. С благословения священника в одну ночь, с субботы на воскресенье, скот убивал один мужик, и мясо тут же варили в специальных котлах. Часть мяса поступала в пользу причта, остальное же — складывали в пустой амбар, а навар, как негодный, выливали на землю. В воскресенье после обедни мясо выкладывали на столах около церкви, священник освящал пищу, которую затем раздавали желающим по кусочку. У верховьев реки Ваги, также в первое воскресенье после Петрова дня, быка, купленного на общий счет целой волостью, убивали непосредственно перед обедней, варили мясо и по окончании обедни съедали всем миром. В этой трапезе принимал участие и местный священник. В Вологодской губернии, в селениях близ Кирилло-Белозерского монастыря, «обещанного» быка приносили в жертву на храмовый праздник Рождества Богородицы (8 сентября). У церковной паперти закалывали быка, готовили мясо и раздавали нищим, а остальной «обещанный» скот, приведенный крестьянами, продавали мясникам. Деньги от продажи шли в пользу церкви.
Обряды принесения в жертву «обещанного» животного осмыслялись как действия, обеспечивающие благополучие скота. Поэтому понятно, что в Костромском крае, например, братчину устраивали при болезнях и падеже скота. Здесь братчина назвалась «Микольщиной», так как «обещанного» бычка растили три года и закалывали на зимнего Николу (6 декабря), после чего устраивали обед на всю деревню. В Нижегородской губернии такой обед-«Никольщину» приурочивали к периоду мясоеда поздней осенью или ранней весной. На Орловщине кости «оброчного», то есть «обещанного», быка после братчины закапывали в хлеву, чтобы в хозяйстве не переводился скот.
Со скотоводческими братчинами в разных местах Русского Севера связаны легенды, объясняющие принесение в жертву домашнего скота как продолжение обычая заклания диких животных, посылаемых, согласно народным представлениям, самим Богом или местночтимыми святыми специально для совершения обряда. По каргопольскому преданию, в старое время в Ильин день из леса выбегал олень, и именно это животное убивали для праздничного пира, но однажды крестьяне, не дождавшись оленя, закололи быка, и с той поры олень больше не показывался. В Белозерье Вологодской бернии легенда гласила, что в день
По мнению исследователей, эти легенды уходят своими корнями в охотничьи магические обряды, относящиеся к временам, когда общество находилось на общинно-родовой стадии развития. Этот вывод сделан на основе близости некоторых мотивов русской легенды и лопарского мифа о златорогом олене. Эпическое сказание лопарей, соседствующих с русским северным населением, еще в I тысячелетии н. э. было известно среди племен Беломорского Севера и Приуралья и повествует об олене — полубоге-получеловеке. Согласно мифу, златорогий олень был первопредком и покровителем лопарей: он дал жизнь человеку, научил его охотиться и многому другому. Но человек стал хитер и жаден, стал убивать много диких животных, и священный олень дал великий завет: не убивать оленей, а только одну важенку — на прокорм семье, но не более того. В мифе присутствует также мотив соотнесения священного животного и бога грозы: согласно повествованию, жизнь на земле закончится, когда бог-громо-вик, вечно преследующий оленя, вопьется в него стрелой.
Приведенные выше севернорусские легенды и довольно широкий ряд фольклорных произведений разных жанров свидетельствуют о том, что в мифопоэтическом сознании сближаются и наделяются одинаковыми характеристиками образы быка и оленя, а также вола и тура; причем под образом тура в одних случаях может пониматься дикий бык, а в других — олень. Иногда в вариантах одного и того же текста эти образы могут замещать друг друга, выполняя одну и ту же роль.
Посмотрим, какие же признаки этих рогатых животных наделялись мифологическими чертами. В обрядовых и игровых песнях, сказках, былинах образы оленя и тура отличаются необычными золотыми рогами. В мифологическом сознании золото, или «золото-серебро», является принадлежностью потустороннего мира и, шире, — космоса. Так, в былине о Василии Игнатьевиче необычные туры изображены так:
Как из далеча было чиста поля,Из-под белыя березки кудревастыи,Из-под того ли с под кустичка ракитова,А й выходила-то турица златорогая,И выходила-то турица со турятами,А й расходились туры да во чистом поли.Потусторонняя природа туров определяется здесь не только отмеченностью золотом, но и их появлением из-под дерева, которое в мифологической картине мирового пространства выступает как граница между «этим» и «иным» мирами. Еще более это очевидно из другого варианта текста:
Динь-динь-диньиз-под того креста ЛеванидоваВыходило выбегалодва тура, три тураПричастность образа тура к космосу подкрепляется материалом загадок, в которых он, как и вол, символизирует природные явления:
Тур ходит по горам,Турица по долам,Тур свистнет, турица мигнет.Отгадка — «гроза». Аналогична загадка о громе, где в качестве символа природной стихии выступает образ вола:
Крикнул волНа сто сел,На тысячу городов.