Русская пляска

Егин Анатолий

Курсантов-активистов поощряли дополнительными увольнениями в город, залогом этому были новые отношения между училищем и хлопчатобумажным комбинатом, где работало несколько тысяч молодых девчат. Комсомольцы училища и комбината проводили совместные мероприятия. Одно их первых состоялось в День Советской Армии и Военно-Морского Флота, 23 февраля. После поздравления военных был дан большой концерт, а потом – танцы. Было весело, приятно, а главное – массово, не то что раньше.

Организаторы решили повторить начинание 8 Марта и подготовку к новому мероприятию начали

на следующий день. Олег по организационным вопросам активно контактировал с Ириной Былкиной – заместителем секретаря бюро комсомольской организации текстильного комбината, они были знакомы со дня, когда молодого офицера кооптировали в состав Камышинского горкома ВЛКСМ.

Ирина в бюро горкома избиралась не в первый раз, на комбинате была освобождённым комсомольским работником и, по сути дела, командовала всеми комсомольцами. Энергии этой удивительно подвижной и инициативной девушки не было предела, в Былкиной всё кипело! И это при очень привлекательном миловидном личике, сияющем зелёными глазами. Однако на этом все женские прелести Ирины заканчивалась. Тело её без намёка на талию и ягодицы выглядело как неотёсанная колода, опирающаяся на умопомрачительно кривые ноги. Былкина с первых дней знакомства проявляла к лейтенанту Родину особое внимание, и не раз в их беседах проскальзывали очень прозрачные намёки. Олег отшучивался и не стремился завязать, кроме деловых, какие-либо контакты, всё время ссылаясь на занятость.

Вечер накануне Международного женского дня был интересным и насыщенным. Ребята и девчата кружились в вальсе, нежно прижимались друг к другу, в зале царила необыкновенная атмосфера дружбы, переходящей в любовь. Олег был счастлив от того, что всем было хорошо и он был одним из организаторов этого «хорошо». Проходя среди танцующих пар, лейтенант перехватил взгляд девушки, стоящей в сторонке. Её точёная фигурка, длинная пшеничного цвета коса и несколько печальные васильковые глаза звали Родина, и он подошёл.

– Здравствуйте. А вы почему не танцуете?

– Жду, когда вы меня пригласите.

– Я приглашаю вас. – Олег щёлкнул каблуками и склонил голову.

Офицер обнял девушку за талию, положил на свою ладонь её руку и почувствовал, как мощный разряд прошёл прямо через сердце. Ему показалось, что он знает девушку целую вечность, что они где-то уже встречались. Запах её тела был удивительно знаком ему, и всё, всё, всё было в ней каким-то родным и близким.

– Как зовут вас, прелестное создание?

– Варвара, Олег Павлович, если хотите, Варя.

– Хочу и буду называть тебя Варя. Очень хочу, чтобы ты тоже не называла меня на «вы» и по отчеству. Для тебя, Варюшка, я Олег, – он сказал это так, будто всё уже было решено и они знакомы уже тысячу лет.

Варвара совсем не удивилась и в том же тоне ответила:

– Хорошо, согласна. Я всегда и везде буду называть тебя Олег.

Они танцевали и танцевали, даже в перерывах не отходя друг от друга, говорили и говорили, словно после долгой разлуки не могли наговориться.

– Может, пойдём погуляем? – предложил Родин.

– Я тоже очень хочу на воздух.

– Пошли одеваться, встретимся в фойе на выходе.

Олег зашёл в кабинет администратора за шинелью. Не успел войти, как был припечатан к стене огромным бюстом Былкиной.

– Сегодня, Родин, ты идёшь провожать меня.

– Это кто тебе сказал?

– Это я тебе сказала!

– А я тебе говорю: остынь и отойди от меня. Я спешу.

– К этой дуре Варьке?

– Прошу тебя, освободи дорогу. Ну не драться же мне с тобой!

– Да хоть и побей, всё равно ты будешь мой.

И тут в Родине проснулся вишнёвский хулиган, готовый и по морде дать.

– А ну отхлянь, шалава вонючая! – Он поднял правую руку, она испуганно отошла в сторону. Лейтенант, на ходу надевая шинель, глянул на Былкину так, что у той задрожало всё внутри.

Настроение было испорчено, но с Варей Олег держался молодцом.

Варя рассказывала о себе, о том, что родилась и выросла в деревне под городом Иваново, окончила семилетку, затем текстильный техникум и по распределению приехала в Камышин, работает на отделочной фабрике технологом, помогает деньгами родителям и младшим братьям. Любит читать и ходить в кино, избрана комсоргом цеха.

– А театр любишь?

– Я не часто бывала в театрах, в Иваново два раза ходила. А здесь не была ни разу.

– Тогда давай на этой неделе сходим. Я посмотрю репертуар и куплю билеты.

– С тобой с удовольствием.

На прощание Олегу очень хотелось поцеловать девушку, ему показалось, что и она хочет этого, однако лейтенант сдержал порыв. В ту пору девушки были гораздо целомудреннее и скромнее, потому, прощаясь, парень ласково погладил девушке руку. И опять! Опять эта искра, это необыкновенное чувство. Что это? А это было началом большой любви.

Домой Родин шёл в приподнятом настроении. Будто и не было этого дурацкого эпизода с Иркой Былкиной, он о ней и думать перестал.

А она о нём думала, и думала со злостью. Былкина была из тех женщин, которые уподобились мужикам типа: «сказал, моё, значит, моё».

Ира затаилась, вся кипя как медный самовар, ждала случая, и он не преминул быть.

Один из курсантов училища подружился с ткачихой, дружба дошла до интимных отношений, она понесла, а он на попятную: это не я и беременность не от меня. Начались разборки, вмешался комсомол, а курсант Сидоров ни в какую. Ткачиха Петрухина писала жалобы во все инстанции.

Сидорова заставляли жениться, угрожая исключить из училища, и это за месяц до диплома! Жениться-то курсант женился, а как получил диплом и назначение в часть, уже в лейтенантских погонах, подал на развод.

Вот тогда-то Былкина и накатала докладную в обком комсомола о недостатках в коммунистическом воспитании курсантов в училище, добавив к этому случаю несколько бытовых пустячных примеров. В докладной через строчку фигурировала фамилия Родина как главного виновника всех недостатков. Секретари обкома, зная Олега, конечно, ничему не поверили, однако проверку с участием офицеров облвоенкомата в училище организовали.