«Русская река»: Речные пути Восточной Европы в античной и средневековой географии
Шрифт:
…норманны… привели флот из трехсот шестидесяти кораблей к Константинополю и, разграбив и предав огню его пригороды, вернулись в Британнское море…
Полстолетия спустя венецианский историк Марк Сабеллик в своем произведении «Рапсодии исторических эннеад» высмеивает Бьондо Флавио за географическое невежество:
Удивляюсь я Блонду в том месте, когда он касается норманского похода… каковая экспедиция, конечно же, должна была бы взбудоражить всю Европу, раз уж, объехав вокруг столь многих земель и отправившись через океан Галльский, Иберийский и Атлантический, а оттуда через внутренние моря, на глазах у всей Европы обогнув необъятные берега, достигла она Константинополя; так что подозреваю, что сей
Итак, автор начала XVI в. отрицает существование водного пути «из варяг в греки» в Средние века, считая это выдумкой древних греков. Если в первом утверждении он явно не прав, то приписывание знакомства с этим путем грекам близко к истине.
Поэтому историю знания о водном пути из Черного моря в Балтийское следует начать с античности.
В предыдущем очерке уже говорилось, что при хорошем знании греками устьев рек, впадающих в Черное и Азовское моря, вплоть до Птолемея (а это середина II в. н. э.) мы практически ничего не слышим о реках Восточной Европы, впадающих в Балтийское море, что и понятно – по суше так далеко на север не заходили греки и римляне Северного Причерноморья, да и по морю никто не достигал берегов Восточной Балтики. Греческий ученый Страбон, весьма информированный и искушенный в географии, писал в начале I в. н. э. о Северной Европе:
Из германцев, как я сказал, северные живут вдоль океана. Известны они начиная от устьев Рейна до Альбиса (Эльбы. – А. П.); […Страны же] за Альбисом у океана совершенно нам неведомы. Мы не знаем никого, кто бы ранее совершил плавание [вдоль] этих берегов к восточным странам, [простирающимся] до устья Каспийского моря, [а также] и римляне еще не заходили по ту сторону Альбиса; равным образом и сухим путем никто [туда] не путешествовал (VII, 2, 4; пер. В. В. Латышева).
Отметим в этом описании еще раз, что Балтийское море воспринималось как Северный океан, простирающийся от берегов Германии до устья Каспия. Живший позже Страбона Плиний Старший так описывает вход в Балтику и Скандинавский полуостров:
Во время правления божественного Августа обошли большую часть Северного океана; тогда флот, обогнув Германию, достиг Кимврского мыса (м. Скаген. – А. П.), и оттуда увидели или услышали о скифской стране и чрезмерно влажных и обледеневших пространствах… [До Кимврского мыса] простирается огромный залив под названием Кодан, наполненный островами, из которых наиболее знаменита Скатинавия, неведомая по величине (NH. II, 167 и IV, 96; пер. Н. М. Подземской и М. В. Скржинской).
Первое упоминание восточноевропейской реки, впадающей в Балтийское море, встречается в «Хорографии» Марка Випсания Агриппы (ум. в 12 г. до н. э.) и, возможно, на его карте мира. Об этом свидетельствует прямая цитата из Агриппы, приведенная Плинием Старшим, в которой называется река Висла (Вистла).[17] Она ограничивает с запада территорию Дакии, как это сказано в позднеримском трактате «Разделение круга земель», описывающем карту Агриппы.[18] Название Вислы до Птолемея встречается только у авторов ярко выраженной Агрипповой традиции – Помпония Мелы (III, 33: Vistula) и Плиния (NH, IV, 81: Vistla).
Лишь со II в. н. э. появляются сведения и о других восточноевропейских реках, впадающих в Балтийское море.
Так, Птолемей в книге III, главе 5, описывая VIII карту Европы, задает северные и западные рубежи Европейской Сарматии:
Европейская Сарматия ограничивается на севере Сарматским океаном по Венедскому заливу и частью неизвестной земли. Описание такое: за устьем реки Вистулы, которое [находится] под 45° долготы – 56° широты, следует
устье реки Хрона под 50° – 56°
устье реки Рудона[19] под 53° – 57°
устье реки Турунта под 56°30' – 58°30'
устье реки Хесина[20] под 58°30' – 59°30'.
Итак, восточнее Вислы Птолемей знает еще четыре реки в направлении с запада на восток от нее, впадающие в Балтийское море, – Хрон, Рудон, Турунт и Хесин. Эти имена встречаются после Птолемея только в IV в. н. э. у Маркиана Гераклейского (Periplus maris ехterni, II, 39 – все те же реки) и Аммиана Марцеллина (XXII, 8, 38: реки Хроний и Бисула—Висула—Вистула—Висла),[21] причем очевидна зависимость этих авторов от Птолемея. Существует несколько традиций отождествления птолемеевых рек,[22] но эта проблема выходит за рамки данного очерка.
Другой автор II в. н. э. Дионисий Периэгет в своем «Описании ойкумены», рассказывая о Северном Причерноморье и его реках (298–320), пишет после упоминания Борисфена: «Там же воды Алдеска и Пантикапа шумят двумя потоками в Рипейских горах. У их устьях вблизи Замерзшего моря рождается мягко сияющий янтарь, подобный свету нарождающейся луны…».[23] Таким образом, река Пантикап и Алдеск (Ардеск), упоминаемые Геродотом (Пантикап), Гесиодом (Ардеск) и другими античными авторами, но не поддающиеся у них точной локализации в Северном Причерноморье, оказываются впадающими в Балтийское море. Гесиод упоминает реку Ардеск [24] в своей «Теогонии» наряду с таким реками, как Нил, Меандр, Петр, Фасис, Ахелой, Каик, Скамандр и др. (Theog. 345). Некая река Алдеск названа также Евстафием в его комментарии к «Одиссее» Гомера (к XVIII, 70) и Судой (· – 1101).
Ничто в приведенных текстах не говорит о локализации Ардеска / Алдеска в Восточной Европе, но и другие географические привязки отсутствуют. Зато схолиаст Гесиода прямо говорит, что «Истр – [река в] Скифии, Фасис – у колхов… Ардеск – [в] Скифии»,[25] поэтому не исключено, что Дионисий Периэгет воспользовался в своем описании Алдеска весьма древней традицией, согласно которой крупные реки Скифии могли сообщаться с Северным океаном.
Несмотря на то, что до начала нашей эры не было почти никаких сведений о реках, впадающих в Балтийское море (за исключением Вислы на карте мира Марка Випсания Агриппы), в некоторых (в том числе и более ранних) античных источниках содержатся неясные сведения о возможности связи Черного моря с Балтикой (= Северным океаном) через восточноевропейские реки.
В ранней греческой традиции египетский Нил и скифский Танаис—Дон, как и колхидский Фасис,[26] разделявшие материки, мыслились вытекающими из Мирового океана, что определялось умозрительной космологической моделью, представляющей Землю окруженной океаном.[27] Кроме того, уже с Гомера полагали, что все реки ойкумены, как и моря, источники и колодцы были сыновьями Океана и имели в нем свои истоки.[28]
Отсюда берет начало смутное, но на протяжении всей античности прослеживаемое представление о том, что и Танаис может соединять Черное море и Северный океан.[29]
Так, Страбон (II, 4, 1) сообщает, что Пифей во время плавания на север «посетил всю береговую линию Европы от Гадир (т. е. Гибралтара. – А. П.) до Танаиса ( ' )», из чего современные исследователи делают вывод, что Танаис, под которым обычно понимали Дон, мог представляться впадающим также и в Балтийское море.[30] Конечно, это высказывание можно понять и абстрактно—географически – до Танаиса, т. е. до границы с Азией, которую тот олицетворял. Но есть возможность и буквального прочтения этого текста, поскольку многие авторы верили, что Нил и Танаис делают три материка настоящими островами, а это предполагает, что наши реки плывут от моря до моря.[31]