Русская революция. Агония старого режима. 1905-1917

Пайпс Ричард

Третьей организацией, созданной в то время для оказания содействия правительству в ведении войны, был Всероссийский союз земств и городов, известный как «Земгор». Правительство, в прошлом запрещавшее всероссийские собрания органов самоуправления, теперь, наконец, смягчилось и в августе 1915 года позволило земствам и городским думам создать собственные союзы для оказания помощи инвалидам и беженцам. Как бы подчеркивая свою гуманитарную миссию, «Земский союз» избрал эмблемой красный крест. Председательство взял на себя князь Георгий Евгеньевич Львов, видный земский деятель, занимавшийся сходной работой еще в русско-японскую войну. Аналогичные права были признаны и за городскими думами. В ноябре 1915 года обе группы объединились в Земгор, который, привлекая к работе многие тысячи добровольцев и наемных служащих, помогал гражданскому населению переносить тяготы военного времени. Когда в глубь России хлынули потоки беженцев из прифронтовых областей (среди

них и евреи, насильно согнанные с мест по подозрению в прогерманских симпатиях), именно Земгор взял на себя заботу о них. Среди чиновничества и офицерства эти штатские деятели получили презрительное прозвище «земгусары». И тем не менее, как и во многих других сферах деятельности, власти не имели собственных сил и им ничего не оставалось, как полагаться на штатские учреждения ¹¹³.

Помимо указанных квазинародных гражданских организаций, по всей России возникали разнообразные добровольческие учреждения, вроде потребительских и производственных коопераций¹¹⁴.

Так в разгар войны внутри официальной структуры того, что в начале войны представляло собой полупатриархальное, полуконституционное государство, стала обретать форму новая Россия: ее развитие можно сравнить с мощным ростом молодых побегов под сенью старого, загнивающего дерева. Участие гражданских представителей без чинов и званий бок о бок с обладателями высоких постов в работе правительственных учреждений и привлечение рабочих представителей к управлению производством — это были симптомы тихой, бархатной революции, тем более эффективной, что направлена она была на удовлетворение действительных нужд, а не утопических мечтаний. Консервативную бюрократию устрашало нарождение такого «второго», или теневого, правительства¹¹⁵. Но это же самое обстоятельство преисполнило уверенности оппозицию. Кадетские лидеры хвастливо уверяли, что смешанные и чисто гражданские учреждения, созданные в военное время, столь убедительно докажут свое превосходство над бюрократией, что, когда мир будет восстановлен, ничто не сможет предотвратить их прихода к управлению страной¹¹⁶.

ГЛАВА 7.

ПРИБЛИЖЕНИЕ КАТАСТРОФЫ

Весь смысл прогрессивного блока был предупредить революцию и тем дать власти возможность довести войну до конца...

В.В.Шульгин¹

На второй год войны Россия сумела решить наиболее жгучие проблемы, войною перед ней поставленные. Благодаря деятельности Совещания по обороне в основном удалось покрыть дефицит артиллерийских снарядов и винтовок. На фронте, где, как казалось в конце лета 1915 года, вот-вот будет прорвана линия обороны, после решения германского верховного командования приостановить наступательные операции на востоке положение стабилизировалось. К концу лета 1916 года русская армия настолько оправилась, что вполне могла думать о собственном крупном наступлении. Но если на театре военных действий обстановка постепенно оздоровлялась, то в тылу наблюдались угрожающие симптомы болезни. И если в 1915 году дух недовольства витал главным образом в кругах образованной элиты, то теперь он распространился среди широких масс городского населения. Причины недовольства были в первую очередь экономического плана — а именно: возрастающий дефицит потребительских товаров, в особенности продовольственных, и денежная инфляция. Сочтя эти проблемы временными, правительство ничего не предпринимало для их решения.

Городское население России, которому ранее не приходилось сталкиваться с дефицитом товаров и ростом цен, с трудом осваивалось в новой ситуации. Как водится, во всех бедах стали обвинять правительство, что особенно охотно подхватила либерально и радикально настроенная интеллигенция. К октябрю 1916 года недовольство в городах достигло такого накала, что в донесениях департамента полиции сложившаяся ситуация ставилась в сравнение с ситуацией 1905 года и звучало предупреждение о вероятности новой революции.

В надежде избежать революционного взрыва Дума вновь стала оказывать давление на правительство, чтобы добиться права министерских назначений, что для доброй части депутатов превратилось уже почти в idee-fixe. Это требование, с таким упорством отвергаемое Николаем и Александрой, подлило масла в огонь, и в результате экономические претензии обрели политическое звучание. Внезапное соприкосновение беспокойных городских масс с мятежными гарнизонами и отчаявшимися политиками имело эффект короткого замыкания, запалившего пожар, в котором сгорел царский режим.

* * *

Хотя в сравнении с великими индустриальными державами Россия была страной бедной, но ее

денежная система пользовалась репутацией одной из самых твердых в мире. Российское казначейство при выпуске бумажных денежных знаков придерживалось строжайших правил. Первые 600 млн. рублевых банкнот должны были на 50% обеспечиваться золотым запасом, деньги же, выпускающиеся сверх этой суммы, должны были иметь стопроцентное золотое обеспечение. В феврале 1905 года в сейфах казначейства хранилось золотых слитков на сумму 1067 млн. рублей, и если учесть, что в обращении находилось 1250 млн. рублей, становится очевидным: каждый рубль был обеспечен золотом на 85%². В канун войны русские банкноты обеспечивались золотом на 98%. В этот период Россия обладала крупнейшим в Европе золотым запасом³.

Первая мировая война так расстроила финансовую систему России, что наладить ее уже не удалось.

Крутую инфляцию, наступившую на последних стадиях войны, можно объяснить отчасти обнищанием государства, отчасти несовершенством налоговой системы. Россия не могла выручить достаточных сумм, необходимых на покрытие военных расходов, ни с текущих доходов, ни с внутренних займов. Было подсчитано, что национальный доход на душу населения в 1913 году в Англии составлял 243$, во Франции — 185$, в Германии — 146, в России же — только 44$. И при этом расходы на военные нужды были такими же, как в Англии, и уступали лишь расходам Германии⁴. И все же правительство для покрытия военных расходов могло бы добиться большего путем установления прямых налогов, приложения больших усилий для распространения военных облигаций и поддержания государственных доходов на предвоенном уровне.

Теперь же весомую долю военного дефицита приходилось покрывать с помощью иностранных займов и бумажных денег.

Одной из причин снижения государственных доходов было введение в начале войны запрета на производство и продажу алкогольных напитков. Россия пошла на эту меру — первая страна в мире — в попытке побороть пьянство, в котором усматривались причины морального и физического вырождения нации. Запрет, однако, мало повлиял на уровень потребления спиртных напитков, поскольку закрытие государственных питейных заведений немедленно повлекло появление подпольных. Во время войны, помимо самодельной водки, большое распространение получила так называемая ханжа, изготовлявшаяся из забродившего хлеба с использованием промышленных очистителей. Но если алкоголизм не пошел на убыль, то доходы казны от налогов с винокуренного производства, составлявшие прежде четверть всего государственного дохода, резко сократились.

Потери по этой, как и по другим статьям доходов, например по таможенному ведомству, ощутимо отразились на общем объеме государственного дохода.

В годы войны «обыкновенные» доходы государственной казны России вполне покрывали «обыкновенные» бюджетные расходы, сюда, однако, не входили расходы, связанные с ведением военных действий. В 1915 году «обыкновенные» доходы составили сумму в 3 млрд. рублей, а «обыкновенные» расходы — 2,2 млрд.; в 1916 году они составили соответственно 4,3 и 2,8 млрд.⁵ Но, конечно, львиная часть бюджета поглощалась военными расходами, и в сравнении с ними «обыкновенные» доходы мало что значили. Общий дефицит России в военное время достигал 30 млрд., половина из которых покрывалась внутренними и иностранными займами, а половина — за счет выпуска бумажных денег.

27 июля 1914 года правительство приостановило на время войны (как оказалось впоследствии, — навсегда) действие принципа обратимости бумажных дензнаков в золото, а также принципа золотого обеспечения при выпуске банкнот. Казначейство получило право выпускать денежные знаки по мере необходимости, независимо от наличия золота в запасниках. Немедленным следствием этого мероприятия было исчезновение из обращения металлических денег. В начале войны казначейство выпустило в виде банкнот 1,5 млрд. рублей, увеличив тем самым вдвое денежную массу. И такая процедура на протяжении войны повторялась несколько раз. К январю 1917 года количество имевшихся в обращении денег, согласно одним источникам, учетверилось, а по другим свидетельствам, — увеличилось в пять, а то и в шесть раз. [Claus R. Die Kriegswirtschaft Russlands. Bonn; Leipzig, 1922. S.15; в книге А.Л.Сидорова «Финансовое положение России в годы первой мировой войны, 1914—1917 гг.» (М., 1960. С. 147) приводятся еще более высокие соотношения.]. Соответственно уменьшалась и доля золотого обеспечения с 98% (июль 1914 года) до 51,4% (январь 1915), 28,7% (январь 1916) и 16,2% (январь 1917)⁶. Такое снижение повлияло и на обменный курс российской валюты за границей: в Стокгольме в период с июля 1914 года по январь 1916 года цена рубля упала на 44%, и этот уровень продержался до лета 1917 года. [Claus. Die Kriegswirtschaft. P. 156—157. Подобное снижение стоимости рубля наблюдалось и на Лондонской валютной бирже (см.: Diesen E. Exchange Rates of the World. Christiania, n. d. P. 144)].