Русская рулетка
Шрифт:
– Справятся? Шангин – все-таки фигура другого масштаба.
– Это одна видимость, а на самом деле все они одинаковые – пальцы веером, сопли носом. Когда этого новоявленного Князя посадили в следственный изолятор, он быстро спекся. А на воле, видишь ли, расхрабрился, перья распустил, забыл о том, что и сам смертен…
– Ну, хорошо. Дерзай, Роман Сергеевич!.. Только будь осторожен, – согласился наконец Сапронов. – У меня таких людей, надежных и верных, как ты, больше не осталось.
– Я
Сапронов сокрушенно вздохнул.
– Опять мне все это дерьмо разгребать. Чувствую, Кулак завтра такую вонь поднимет! Он уже второй рапорт с жалобой написал.
– Что же ему не нравится теперь?
– Возмущен тем, что по договору с фирмой «Триал» сотрудники занимаются незаконной деятельностью. Они имеют право охранять только объекты, а охраняют лично Трошина.
– Но мы не можем оставить Трошина без защиты, ведь ему угрожал смертью Айваз Шаримов… А в нашем Запрудном азербайджанцев – хоть пруд пруди…
Но Сапронов не оценил невольную игру слов своего подчиненного и на этот раз оказался непреклонен.
– На пару дней личную охрану Трошина из числа сотрудников ОМОНа придется снять. Шаримова больше нет, а у нас и так неприятностей хватает. Пусть лучше посидит в офисе, ничего с ним не случится. Ох уж мне этот Кулак!..
– Решим вопрос и по Кулаку, Николай Михайлович. Вернусь вот из Москвы, и решим.
– Не надо, Роман Сергеевич, торопиться. Я пока проведу с Кулаком профилактическую беседу.
…Евгений Савельев, держа во рту незажженную сигарету, шагал по коридору городской больницы. Настроение у него было никудышное: все-таки два трупа за одно дежурство – это многовато.
А ведь молодого парня по фамилии Конев еще можно было спасти, если бы не такая сильная кровопотеря. Пациентов с подобными повреждениями, как у него, Савельев вытаскивал с того света десятками: обычные переломы ребер, повреждения легких да еще череп пробит в двух местах. Но ведь и парень был крепкий, а такие обычно выживают.
Однако группа крови у него оказалась редкая – IV-А – а переливание требовалось срочное. Банк крови горбольницы Запрудного располагал только половиной необходимого для переливания количества. Обычно в подобных случаях врачи и медсестры отдавали свою кровь, но на сей раз никто помочь не мог. Савельев сделал все, что было в его силах, но пациент умер.
Сзади послышался шум, кто-то подбежал, схватил Савельева под локоть.
– Эй! Слышь, братан! Тут одного нашего кента недавно привезли. Он где сейчас?
– Во-первых, я вам не братан, а дежурный реаниматолог Савельев, – высвобождая руку, проговорил врач. – А, во-вторых,
Высокий, крепкий мужчина с грубым лицом нисколько не смутился.
– Ладно, братан… Серега Конев мне нужен.
– А кто его привозил? Вы?
– Не, другие пацаны. Я, это… проведать пришел… Ну, типа, навестить.
– Ваш друг умер.
– Как это умер?! – не поверил посетитель. – Да он же…
– Вот так. Взял и умер, – холодно отрезал Савельев. – Его слишком поздно к нам привезли, а парень много крови потерял.
– Ну дела… А как остальные?
– Какие остальные? Ко мне больше никто не поступал. Спросите лучше в отделении травматологии, это в другом крыле здания.
Врач медленно зашагал по коридору и свернул за угол.
Самсон растерянно посмотрел ему вслед и озадаченно потер затылок.
– Замочили, значит, Коня? Ну, теперь у братвы крыша поедет. Эй, слышь, лепило? Где тут у вас другое крыло?
– …Да убери ты свои клешни, Самсон! Шкилет болит…
Бледное, покрытое синяками и ссадинами лицо Трофима, перевязанного и похожего на мумию, скривилось.
Самсон, сидевший рядом с его кроватью, убрал руку с плеча.
– Так что там было? Где вас замесили?
– Возле кабака. Мы похавать зашли, а фокинские нас внизу ждали… Тачку всю размолотили… Конь волыну вытащил, но ему сзади пером по клешне шваркнули. Потом нас начали молотить… А потом… Потом ни хрена не помню… Мы втроем бухие были… а Конь не пил… Он у нас водилой был… Лысый там один был… Фантомас…
– А много их было?
– Много… Свали лучше, Самсон! Сил больше нету даже языком ворочать…
Трофим закрыл глаза и умолк.
Сынок и Блоха – забинтованные, с гипсом на руках и ногах – лежали в полудреме или в забытьи по соседству. Расспрашивать их о происшедшем было практически бесполезно. Поэтому Самсон, тяжело вздохнув, вышел из палаты.
Константин сидел в кресле возле потухшего камина. Дрова в нем прогорели, почти не согрев просторный зал.
За окнами глухо сипел холодный ветер. Темнело.
Известий от Игната не было уже двое суток. В другое время Константин не придал бы этому особого значения – водился за его младшим братом такой грешок. Попав в Москву, Игнат мог раствориться на несколько дней в джунглях музыкальных клубов, ресторанов и дискотек.
Но сейчас Константин понял: что-то случилось. Игнат отправился в столицу не отдыхать, оттягиваясь под грохот кибер-транса, а по делу. И дело это было смертельно опасным.