Шрифт:
Пролог. Московская разруха
17 марта 1611 года. Вербное воскресенье. В этот день по обычаю распахивались кремлевские ворота, и выходил русский царь, ведя под уздцы осла, на котом восседал патриарх. Царя окружали бояре и знатные дворяне. Зрелище собирало тысячи москвичей. Но на сей раз патриаршего осла вел какой-то дворянин. Кучку знати окружали польские жолнеры. Главное же, народ… отсутствовал.
В Московском государстве уже 9 месяцев не было законного царя. Василий Шуйский был свергнут и 19 июля 1610 г. насильно пострижен в монахи, а затем увезен пленником в Польшу. Власть в Москве захватили бояре, пригласившие в город поляков. Началась так называемая «семибоярщина». Затем патриарх Гермоген в ноябре 1610 г. был заключен под домашний арест на патриаршем дворе. Все патриаршие дворяне, дьяки и слуги были схвачены или разбежались.
Семибоярщина
Патриарх Игнатий не строил иллюзий относительно своего положения в Кремле и с первой же оказией решил бежать. 27 декабря 1611 г. вместе с обозом гетмана Ходкевича он отправился к королю Сигизмунду под Смоленск.
Поэтому боярам волей-неволей пришлось освободить Гермогена всего на один день для торжественного шествия на осле. Но народ не пошел за вербой, так как по Москве распространился слух, что Салтыков с поляками хотят напасть на патриарха и безоружных москвичей. По всем улицам и площадям стояли польские конные и пешие роты. Поляки-очевидцы вспоминали, что боярин Салтыков говорил им: «Нынче был случай, и вы Москву не били, ну так они вас во вторник будут бить, и я этого ждать не буду, возьму жену и поеду к королю».
Князь Пожарский, освободитель Москвы. Художник П. И. Разумихин
Понедельник прошел без эксцессов. Утро вторника началось как обычно — в городе было тихо, купцы отперли лавки в Китай-городе и начали торговлю. В это время на рынке пан Николай Козаковский велел извозчикам идти помогать втаскивать пушки на башни. Извозчики отказались, поднялся шум, раздались крики. В Кремле находилось несколько сот немецких наемников, перешедших к полякам при Клушине. Услышав шум, они решили, что началось восстание, выскочили на площадь и стали избивать москвичей. Их примеру последовали поляки, и началась резня безоружных людей. В тот день в Китай-городе было убито около семи тысяч человек. Князя Андрея Васильевича Голицына, сидевшего «под домашним арестом», убили охранявшие его поляки.
В это время в Белом городе русские ударили в набат, забаррикадировали улицы всем, что попадало под руку — столами, скамьями, бревнами — и, укрывшись, стали стрелять в немцев и поляков. Из окон домов также стреляли, бросали камни и бревна.
Ратники из ополчения Ляпунова, проникшие в Москву, оказали существенную помощь горожанам. На Сретенке большой отряд москвичей собрал князь Дмитрий Пожарский. К нему присоединились пушкари из находившегося рядом Пушечного двора. Говорят, что пушки со двора доставил сам Андрей Чохов — знаменитый пушечных дел мастер. Пожарскому удалось загнать поляков в Китай-город и выстроить острожек (укрепление) у церкви Введения на Лубянке, который закрывал ляхам выход из ворот Китай-города. Отряд Ивана Бутурлина дрался у Яузских ворот, а Иван Колтовской занял Замоскворечье.
Поляки были загнаны в Кремль и Китай-город. Вокруг их каменных стен тесно стояли деревянные дома Белого и Земляного городов. Идея поджечь Москву, видимо, пришла в голову многим полякам, независимо друг от друга. Как позже писал участник боя польский поручик Маскевич: «По тесноте улиц мы разделились на четыре или шесть отрядов; каждому из нас было жарко; мы не могли и не умели придумать, чем пособить себе в такой беде, как вдруг кто-то закричал: „Огня! Огня! Жги домы!“ Наши пахолики подожгли один дом — он не загорелся; подожгли в другой раз — нет успеха, в третий раз, в четвертый, в десятый — все тщетно: сгорает только то, чем поджигали, а дом цел. Я уверен, что огонь был заколдован. Достали смолы, прядева, смоленой лучины — и сумели запалить дом, так же поступили и с другими, где кто мог. Наконец занялся пожар: ветер, дуя с нашей стороны, погнал пламя на русских и принудил их бежать из засад, а мы следовали за разливающимся пламенем, пока ночь не развела нас с неприятелем. Все наши отступили к Кремлю и Китай-городу». От себя добавим, что Михаил Салтыков по собственной инициативе зажег свой дом в Белом городе. За изменника-отца ответил его сын Иван, сидевший в тюрьме в Новгороде. Его допросили с пристрастием, а затем посадили на кол. Далее Маскевич писал: «В сей день кроме битвы за деревянною стеною, не удалось никому из нас подраться с неприятелем: пламя охватило домы и, раздуваемое жестоким ветром, гнало русских, а мы потихоньку подвигались за ними, беспрестанно усиливая огонь, и только вечером возвратились в крепость [Кремль]. Уже вся столица пылала; пожар был так лют, что ночью в Кремле было светло, как в самый ясный день, а горевшие домы имели такой страшный вид и такое испускали зловоние, что Москву можно было уподобить только аду, как его описывают. Мы были тогда в безопасности — нас охранял огонь. В четверток мы снова принялись жечь город, которого третья часть осталась еще неприкосновенною — огонь не успел так скоро всего истребить. Мы действовали в сем случае по совету доброжелательных нам бояр, которые признавали необходимым сжечь Москву до основания, чтобы отнять у неприятеля все средства укрепиться…»
В середине дня 20 марта в Москве бои шли только на Сретенке. Там до вечера дрался князь Пожарский. Вечером он был тяжело ранен в голову и вынесен ратниками из боя. Его удалось увезти в Троицкий монастырь. Последнее сопротивление прекратилось. На улицах лежало около семи тысяч трупов.
Большинство москвичей, несмотря на мороз, бежали из столицы. Лишь некоторые 21 марта пришли к Гонсевскому просить о помиловании.
Немецкий наемник Конрад Буссов писал, что в течение нескольких дней «не видно было, чтобы московиты возвращались, воинские люди только и делали, что искали добычу. Одежду, полотно, олово, латунь, медь, утварь, которые были выкопаны из погребов и ям и могли быть проданы за большие деньги, они ни во что не ставили. Это они оставляли, а брали только бархат, шелк, парчу, золото, серебро, драгоценные каменья и жемчуг. В церквах они снимали со святых позолоченные серебряные ризы, ожерелья и вороты, пышно украшенные драгоценными каменьями и жемчугом. Многим польским солдатам досталось по 10, 15, 25 фунтов серебра, содранного с идолов, и тот, кто ушел в окровавленном, грязном платье, возвращался в Кремль в дорогих одеждах…»
Москва, за исключением Кремля и Белого города, представляла собой большое пепелище.
Почему же погиб великий город, который многие считали, и, добавлю, не без оснований, Третьим Римом? Как власть оказалась в руках у «семибоярщины» и почему они призвали в Москву поляков?
Глава 1. Драма в Угличе и воцарение Бориса Годунова
Историю Смутного времени обычно начинают с 15 мая 1591 г. В жаркий субботний полдень было особенно тихо в древнем городе Угличе. Обедня началась в 10 часов утра [1] и в двенадцатом часу закончилась, и горожане разошлись по домам.
1
10 часов утра по современному времени, а по-тогдашнему — в четвертом часу дня.
Так же тихо было и в углическом деревянном кремле. Бывшая царица Мария Нагая вместе с сыном Димитрием отстояла обедню в Спасо-Преображенском соборе [2] , а затем Мария с сыном и придворными пошла в каменный дворец. Там царевичу Димитрию «платьецо переменили», и он отправился играть во двор в глухой угол кремля, примерно в 30 метрах от дворцового крыльца.
Почти в полдень в кремле ударили в набат. Сбежавшиеся горожане увидели бездыханное тело царевича с раной на горле. Мария и ее братья натравили народ на городскую администрацию, благо Дьячья изба находилась в нескольких десятках метров от дворца царевича. Началась расправа…
2
Каменный собор постройки 1485 г. Позже был разломан, и рядом был возведен новый собор.
За два века ожесточенных споров историки и литераторы так и не пришли к единому мнению о том, что произошло 15 мая 1591 г. Подавляющее большинство их разделяет три версии.
Царевич Димитрий. Парсуна XVIII века
Согласно первой версии царевич Димитрий был зарезан убийцами, нанятыми Борисом Годуновым. По второй версии он зарезался сам в припадке эпилепсии. По третьей версии семейство Нагих заранее узнало об опасности, грозящей Димитрию, и заменило царевича другим мальчиком.