Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава
Шрифт:
Но и бессильная Болгария тяготила Византию, как бы придавленную огромной массой этого «варварского» государства к побережью Архипелага. Трезвый политический расчет не позволял надеяться на вечное миролюбие болгар, притом что столицу империи и болгарскую границу разделяло всего несколько дней пути. Еще до восшествия на престол Никифора правительство Вринги под благовидным предлогом заставило царя Петра прислать в Константинополь двоих его сыновей, Бориса и Романа, ставших, по сути, полуофициальными заложниками.
Никифор, став императором, намеренно пошел на обострение болгаро-византийских отношений. В 965 г., когда Никифор, возвратившийся из похода против арабов, торжествовал взятие сирийской твердыни — города Тарса, в Константинополь явились за обычной данью болгарские послы. Василеве принял их в присутствии всего двора, собранного для празднования победы. Выслушав посланцев Петра, Никифор в обдуманном пылу гнева вскричал: «Горе ромеям, если они, силой оружия обратившие в бегство всех неприятелей, должны, как рабы, платить подати грязному и во всех отношениях низкому скифскому племени!» Приказав тут же отхлестать послов по щекам, он обругал Петра «тулупником, грызущим сырую кожу» и велел передать, что «великий и могучий государь ромеев в скором времени придет в его страну и сполна отдаст ему дань, чтобы он, трижды раб от рождения, научился именовать повелителей ромеев своими господами, а не требовал от них податей, как с невольников» (Лев Диакон).
В подтверждение своих слов Никифор в 967 г. двинулся с войском на Болгарию. Но, заняв несколько пограничных укреплений у подножия Родопских гор, он остановился из опасения, что болгары устроят засаду и истребят его армию в горных теснинах, как это нередко бывало в прежних болгаро-византийских войнах. Императора также беспокоила неблагоприятная политическая обстановка. На востоке против него опять поднимались арабы, а на западе Оттон I — теперь уже помазанный папой император Священной Римской империи германской нации — намеревался вторгнуться в Апулию и Калабрию — византийские владения в Южной Италии, чтобы заставить-таки Никифора признать его императорский титул. Обдумав свое положение, Никифор решил, что начинать крупномасштабную войну с Болгарией сейчас не время. По возвращении в столицу он начал готовиться к походу в Сирию, надеясь сперва окончательно расправиться с арабами. А чтобы в это время в голову царя Петра не лезли соблазнительные мысли о болгаро-германском союзе, Никифор вознамерился занять его внимание небольшой заварушкой на северной границе Болгарии.
Посольство Калокира
Какие бы затруднения ни испытывала империя в Италии, Малой Азии и на Балканах, военно-политическая ситуация в Северном Причерноморье неизменно находилась под бдительным надзором византийского правительства. Появление в восточной Таврике дружины предприимчивого русского князя не прошло незамеченным в Константинополе. Падение Саркела, надо полагать, скорее встревожило, нежели обрадовало Никифора. Немощная Хазария уже не представляла угрозы для Византии, тогда как Святослав, нарушивший равновесие сил в регионе, становился слишком опасен для византийских владений в Крыму. Высокие боевые качества русских дружинников были известны Никифору, как никому другому, поскольку в прошлом он неоднократно использовал наемные отряды русов в военных операциях против арабов. И поскольку обезвредить русского «архонта» василевс не имел возможности, он решил сделать его своим орудием.
Весной 968 г. Никифор отправил в Херсонес корабль, груженный 15 кентинариями (около 455 кг) золота. Калокиру, сыну херсонского протевона [334] , было велено, вступив в переговоры с «тавроскифами [335] , которых в просторечии обыкновенно именуют росами», «распределить между ними врученное ему золото... и привести их в Мисию [античное название Болгарии] с тем, чтобы они захватили эту страну» (Лев Диакон).
Калокир, ранее уже исполнявший важные дипломатические поручения, был «мужем пылкого нрава и во всех отношениях горячий», по характеристике Льва Диакона. Он «завязал дружбу с катархонтом тавров [Святославом], совратил его дарами и очаровал льстивыми речами — ведь все скифское племя необычайно корыстолюбиво, в высшей степени алчно, падко и на подкупы, и на обещания. Калокир уговорил его собрать сильное войско и выступить против мисян [болгар] с тем, чтобы после победы над ними подчинить и удержать страну для собственного пребывания...».
334
Протевон — звание чиновника городского муниципалитета.
335
Лев Диакон принадлежал к тому поколению византийских историографов, которое в своих сочинениях возрождало классическую античную этно- и топонимику. Тавры были индоевропейским народом Северного Причерноморья, с VI в. до н. э. подпавшим под влияние скифов. Античные писатели размещали «тавроскифов» в горном Крыму и низовьях Днепра. В VI в. византийский историк Прокопий Кесарийский еще писал о них как о реально существующем народе. Лев Диакон первый соотнес этноним «тавроскифы» с русами Таврии и Среднего Поднепровья.
Сделанное Святославу предложение было равнозначно дружескому приглашению сломать себе шею. Никифор стремился убить двух зайцев сразу: связать по рукам и ногам Петра обороной от русского нашествия и увлечь Святослава в ту сторону, где его военные успехи, если таковые и будут, не послужат ничему другому, кроме интересов Византии. В переговорах со Святославом Никифор показал себя тонким политиком, умело воспользовавшимся разногласиями между Ольгой и ее сыном. Конечно, император отлично понимал, что, приглашая русов поселиться на болгарской земле, он многим рискует. Поэтому он не стал обращаться к «архонтиссе Росии», — ведь тогда война с болгарами велась бы силами всей Русской земли, и византийцам пришлось бы впоследствии считаться с русским присутствием на Балканах. Но военные ресурсы Святослава были ограничены силами Таврической Руси, которая вряд ли могла «подчинить и удержать страну для собственного пребывания», а уж тем более выдержать крупное столкновение с военной машиной империи. Думается, что и сам Святослав был не настолько наивен, чтобы мечтать о подчинении всей Болгарии. Дальнейшие события говорят о том, что, скорее всего, ему была обещана «русская» Добруджа («хощю жити Переяславьци в Дунае»), где находилась его родовая (по матери) земля — Тутраканское княжество.
Первый поход Святослава в Болгарию
Святослава не пришлось долго уговаривать. Его клич, пишет Лев Диакон, взбудоражил «все молодое поколение тавров. Набрав таким образом войско, состоявшее, кроме обоза, из шестидесяти тысяч цветущих здоровьем мужей, он вместе с патрикием Калокиром, с которым соединился узами побратимства, выступил против мисян [болгар]».
Шестидесятитысячное русское войско — безусловно, плод фантазии византийского историка. Приблизительную численность дружины Святослава можно высчитать исходя из следующих соображений. Набег русов на Болгарию был оплачен 15 кентинариями золота [336] . Константин Багрянородный оставил сообщение, что русский наемник в Византии получал ежегодно 30 номисм (солидов). В 1 кентинарии было 7200 номисм. Тогда получается, что сумма в 15 кентинариев рассчитана на 3600 человек [337] . Правда, разовые военные операции оплачивались дешевле. Так, известно, что в 911 г. 700 русов, входивших в морской экспедиционный корпус византийской армии, действовавшей против арабов, получили 1 кентинарии золота, то есть чуть больше 10 номисм на человека [338] . И если услуги воинов Святослава были оплачены по той же таксе, то окажется, что князь повел в Болгарию около 10 000 дружинников.
336
Возражение, будто Святослав не был наемником, а действовал по условию договора 944 г. о военной помощи и, следовательно, эти деньги были подарком, а не платой, отводится показанием Льва Диакона о том, что Калокиру было поручено «распределить» между русами «врученное ему золото».
337
См.: Чертков А. Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967—971 гг. М., 1843. С. 152.
338
См.: Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь. С. 89.
Тем временем Никифор старался усыпить бдительность царя Петра, а заодно и поссорить его с Отгоном I. 29 июня 968 г. он принял послов обоих государей. После приема состоялся званый обед, на котором болгарский посол был посажен выше епископа кремонского Лиутпранда, посла Отгона I. Лиутпранд потребовал объяснений, и Никифор охотно пояснил, что Петр носит титул василевса, тем самым дав понять, что по-прежнему не признает императорский титул Отгона. Болгары уехали из Константинополя довольные и ни о чем не подозревая.
Спустя месяц Болгария запылала.
В августе 968 г. [339] флотилия Святослава вошла в дунайские гирла. Узнав о вторжении, Петр спешно собрал войско. Лев Диакон, опять же явно преувеличивая, говорит о 30 000 болгарских воинов. Сражение произошло где-то в низовьях Дуная, восточнее Доростола (современная Силистрия). Проплывая по реке, русы увидели выстроившееся на берегу болгарское войско. Святослав тотчас атаковал врага. Причалив к берегу, пишет Лев Диакон, «тавры [русы] стремительно выпрыгнули из челнов, выставили вперед щиты, обнажили мечи и стали направо и налево поражать мисян [болгар]. Те не вытерпели первого же натиска, обратились в бегство и постыдным образом заперлись в безопасной крепости своей Дористоле [Доростоле]».
339
Эту дату называет византийский историк Иоанн Скилица, тогда как Повесть временных лет неверно датирует первый поход Святослава в Болгарию 967 г.
Доростол вскоре сдался русам, наряду с Малым Преславом (Переяславцем) и еще несколькими придунайскими крепостями. Повесть временных лет говорит о 80 городах «по Дунаеве», взятых Святославом; но М.С. Дринов справедливо заподозрил здесь заимствование из Прокопия Кесарийского, у которого есть известие, что в VI в. император Юстиниан I воздвиг на берегу Дуная до 80 укреплений [340] . По всей вероятности, как и было условлено с Никифором, Святослав захватил Добруджу и опустошил прилегавшие к ней с юга области. Скилица сообщает, что русы «разорили многие города и села болгар, захватили обильную добычу [341] и возвратились к себе».
340
См.: Дринов М.С. Южные славяне и Византия в X веке. М., 1876. С. 96.
341
В Ватиканской рукописи хроники Константина Манассии текст, повествующий о русском нашествии на Болгарию, сопровождает миниатюра, на которой изображены русские воины, гонящие отнятое у болгар стадо быков и баранов. Над миниатюрой надпись болгарского переводчика: «рускыи плен еже на блъгары» (Мутафчиев П. Русско-болгарские отношения при Святославе // Сборник статей по археологии и византиноведению. Т. IV. Прага, 1931. С. 79).