Русская жизнь. 1968 (май 2008)
Шрифт:
Развязная. Размещенная (?). Распущенная.
Своенравная. «Себе на уме». Спонтанная. Сумасшедшая.
Шальная. Шебутная. Шумная.
И это далеко не все.
С особым вкусом девочки истолковывали слово «галантный», и за этим угадывалась явная тоска по галантности.
Аккуратный, замечательно выглядит.
Вежливый, хорошо воспитанный.
Вежливый и обходительный.
Внимательный.
Воспитанный человек с хорошими манерами.
Деликатный.
Знающий этикет и умеющий ухаживать.
Изысканный.
Импозантно, солидно выглядящий.
Интеллигентный.
Культурный.
Манерный, обходительный.
Обходительный, с хорошими манерами.
Представительный.
Элегантный.
III.
И при всем при том большие трудности с ответом
Красноярский колледж, отделение истории: «человек, спокойно относящийся ко всему» - явно от бытового смысла слова (либерально, мол, к детям относится - не наказывает их), что и подтверждается другими ответами: «покладистый, многое позволяющий» и т. п. Подавляющее большинство и школьников, и студентов оставили возле этого слова пустое место. Тем приятней было встретить толковое пояснение одиннадцатиклассницы Анны из Томского гуманитарного лицея: «Выступает за свободу людей за счет частной собственности; полагает, что свобода человека заканчивается там, где начинается свобода другого человека». Или: «Либерал - человек, свободно высказывающий свои мысли, мнения, поступающий по-своему усмотрению». И вновь - в Красноярском лицее, отделение «Преподавание в начальных классах» (толковые люди собираются преподавать в начальных!): «…Человек, пытающийся изменить порядки без коренных преобразований, без грубости, жестокости». Читаешь и радуешься: интересно все-таки мыслят дети - хотелось бы сказать - свободной России! Но встречаешь и прямые следы обработки юных умов, произведенной в последние годы: подавляющее большинство - во всех городах и весях, где проводился конкурс, - слово «приватизация» трактовали как «присвоение». Не сами они это придумали. И как с такими опорными экономическими и социальными понятиями займутся в недалеком будущем устройством своей и нашей общей жизни?
* ОБРАЗЫ *
Евгения Пищикова
Мы проиграли, сестра!
Советская сексуальная революция (с. с. р.) сорок лет спустя
I.
Четыре сорокалетние дамы, бывшие однокурсницы, встретились после долгой разлуки (спасибо сайту «Одноклассники»!) в респектабельном клубе - такое сейчас происходит сплошь и рядом. Оглядели друг друга, обменялись верительными грамотами возвращенной из небытия приязни, каждая заверила каждую, что та ничуть, нисколечко не изменилась. Разве что глаза стали построже да волосы посветлее. Ну, вес, конечно. Однако в доме зрелой женщины о весах не говорят.
И вот сели Женечка, Верочка, Риточка и Светочка за столик, спросили пепельницу и пива, а Верочкиного йоркширского терьера Ириску посадили под стол и налили ей пивка в блюдце, чтобы не шалила. Как описать вам эту достойнейшую компанию? Жизнь обошлась с ними (да что уж тут таиться - с нами) благосклонно, но благосклонность была порционной, скромной. Фицджеральд не преминул бы заметить, что лица наши даже во время приятной беседы «сохраняли то неуловимо неодобрительное выражение, по которому почти всегда можно распознать образованных дам лет сорока».
А разговор шел между тем о любви - о чем же еще, когда выдался вечер воспоминаний. Захотелось обобщений. Каковы вообще завоевания сексуальной революции 60-70-х годов в мировом, так сказать, масштабе?
Сложился список. Отмена культа девственности. Признание права женщины на оргазм и свою собственную, отличающуюся от мужской, сексуальность. Широкое распространение оральных контрацептивов, позволяющих всякой девице самостоятельно контролировать репродуктивную функцию. Право не просто открыто говорить о своих сексуальных потребностях, но и говорить о них, сохраняя респектабельность. Общественное осуждение эротической культуры, использующей женское тело исключительно и только как объект сексуального желания. Признанное обществом право женщины на аборт, развод, карьеру, безбрачие и, наконец, право родить внебрачного ребенка, подкрепленное «государственным матриархатом», т. е. государственной поддержкой «одиноких рождений». Общественное и государственное признание феминизма как конструктивной силы, способствующей развитию общества. Признание интеллектуальной мощи радикального феминизма, считающего мужчину безусловным врагом женщины, а белого мужчину - угнетателем всех меньшинств Вселенной.
Выглядит очень неплохо. Симпатичная женская революция. Ну а нам-то, нам-то, русским теткам, ровесницам революции, что обломилось от всей этой роскоши?
Мы- то что получили?
Нравственный ландшафт двухтысячных годов несколько, знаете ли, реакционен, на дворе Год семьи, Мосгордума выделяет деньги на целевую программу «Целомудрие до брака» (впрочем, это движение модно и в Америке), над феминизмом принято смеяться, Славик и Димон из Краснодара очкуют купить презервативы в аптеке, - да не приснилась ли нам наша революция?
Не приснилась. Да только нашей никогда и не была.
Вспомним этапы нелегкого пути. Итак, мы родились в революционные годы. Чтобы проникнуться атмосферой конца шестидесятых годов - атмосферой, разумеется, бытовой, семейной, я пролистала подшивку журнала «Работница» за 1969 год и пару сборников того же года из Библиотечки «Известий». Вот письмо председательницы жилищной комиссии Фрунзенского райисполкома: «Трудовые коллективы часто ходатайствуют о предоставлении жилья лицам, лишившимся жилплощади в результате развода. Но не думают о том, что есть их коллективная вина в совершившемся разводе! Ведь коллектив имеет огромные воспитательные возможности!» Несколько старомодно. Известинские «Дела семейные» 70-го года выпуска, бытовая зарисовка: «Никого не желала слушать пожилая невеста… А через два месяца после свадьбы приковыляла вся в слезах». Очень неполиткорректно. Не по-сестрински. На следующей странице, правда, обнаружилось кое-что попрогрессивнее: «Часто приходится слышать - мужчины любят мясо…» Хорошая постановка вопроса - предполагается, что в мясе мужчинам можно и отказать. Хорошая капустная котлета - максимум, на что должен рассчитывать гендерный враг.
Зато цитата из сборника «А счастье так возможно…» меня по-настоящему порадовала. В ней слышится робкая, но чистая феминистическая нота: «Думаю, молодая соперница вообще не может составить достойную конкуренцию. Мужчины нередко воспринимают ее лишь как яркую игрушку на время, стать же истинной спутницей жизни, привлечь к себе мужчину и надолго сохранить с ним взаимопонимание способна, увы, не каждая двадцатилетняя. Разве может она тягаться с той, которая вступает в пятый десяток своей жизни?! Умело пользуясь косметикой, такая женщина способна быть привлекательной для своего мужа, при этом еще и двигаясь вверх по службе, способна вызвать в своих взрослеющих детях добрую зависть». Спасибо тебе, дорогая сестра, написавшая эту давнюю статью. Твой голос из далекого далека, из заповедного года, очень поддержал нас, зрелых женщин, в печали сидящих за столом.
Поистине пропасть лежит меж сексуальной революцией, случившейся, скажем, в Америке, и той же самой революцией в России (Советском Союзе). Обе страны консервативны, обе пережили период яростной холодной войны, взлет охранительного патриотизма, в связи с чем пользовались одними и теми же приемами. Сравните: «В разгар холодной войны стабильность семейной жизни рассматривалась в качестве фактора национальной безопасности. Сексуальная аморальность связывалась с подрывной деятельностью коммунистов, стремящихся разложить американскую молодежь». Автор приведенной цитаты - американский социолог и феминистка Сара Фомински, «Дорога в будущее», 1978 год. «Видеозал посетил, где смотрел эротический фильм. Рядом смеялись подростки. Капитализм их к разврату привел». Поэт С. Литвинов, публиковавшийся под дьвольски остроумным псевдонимом Нахирато Сако; «Крокодил», 1990. № 10. И, тем не менее, разница бесконечно велика. Новые идеи поступали к нам беспорядочно, вот в чем дело. Новые моды и новые вещи появлялись сравнительно быстро, а вот идеологическое обеспечение несколько задерживалось. И когда почтенная традиция «культа невинности» перестала защищать девицу, вышедшую на брачный рынок, женской солидарности никакой у нас и в помине не было. В России-то спокон веков дама даме - далеко не друг. Не было надежной защиты, теплого крыла феминистических идей и ценностей (принятых обществом), под которым мы могли бы укрыться. Мужчина стал безусловным врагом, а женского дружеского плеча не нашлось.
Уже в восьмидесятые годы мы чувствовали, насколько тяжело в таких обстоятельствах следовать заветам революции. В шестьдесят четвертом году феминистка Хелен Браун, сторонница «культуры сингл», произвела на обоих континентах ожидаемый фурор своей книгой «Секс и одинокая девушка». Она советовала еще нашим матушкам: «Есть одно слово, которое девушка может говорить мужчине, и это слово - да. Хорошенькие девушки имеют половые связи и не обязательно от них умирают». И что ж, к восьмидесятым годам ситуация сложилась таким образом, что в слове «да» не было уже никакой радостной (для мужчины) неожиданности и никакой девической смелости, а вот слово «нет» сказать было неимоверно сложно.