Русская жизнь. Август (август 2008)
Шрифт:
VI.
Однажды, уже в начале девяностых, на какой-то презентации Бобков случайно встретил Владимира Максимова, с которым общался на Лубянке незадолго до его эмиграции. Максимов к тому времени был активным критиком ельцинского режима, справедливо полагая, что та самая номенклатура, против которой он боролся в «Континенте», осталась у власти и продолжает приносить стране вред.
– Он сказал мне: «Филипп Денисович, многие из ваших бывших агентов сегодня заняли положение в обществе, стали демократами, давайте вместе будем их разоблачать!» А я ответил: «Я не предаю своих людей, даже если они сами меня предали. А вы, Владимир Емельянович, лучше бы сами рассказали людям правду о том, как вы уехали, а то все думают, что вас выслали из СССР, хотя вы сами попросились на выезд. А потом работали на американское правительство. Расскажите об этом, а то люди видят вас по телевизору и не понимают,
В то время Филипп Бобков, строго говоря, сам был как раз одним из таких представителей номенклатуры, о которых говорил Максимов: бывший зампред КГБ СССР возглавлял управление аналитической работы в холдинге «Медиа-Мост». С точки зрения имиджа решение взять на работу такого человека было, конечно, гениальным ходом Владимира Гусинского - в самом деле, если у него такие люди на посылках, то насколько всемогущ сам олигарх?
– Гусинский меня на работу не звал, - говорит Бобков.
– Просто так получилось, что к началу девяностых в его структурах работало много ребят из нашего управления. Они меня и позвали, когда узнали, что я остался без работы (группу генеральных инспекторов при министерстве обороны, в которую по советской традиции отправляли всех высокопоставленных отставников, Борис Ельцин распустил в 1992 году.
– О. К.). Я пошел на том условии, что буду заниматься только той работой, какой хочу. И занимался.
Спрашиваю, в чем именно заключалась эта работа. Бобков начинает вспоминать 50-летие Победы в 1995 году, когда он организовывал ветеранские собрания и вручал их участникам памятные наручные часы (на вопрос, какое отношение к этому имел «Мост», Бобков ответил: «„Мост“ имел к этому такое отношение, что он на это давал деньги»).
– А все остальное - обычная аналитическая работа. Мы анализировали ситуацию в стране, писали записки. О том, что я делал в «Мосте», существует много небылиц, но поверьте - к службе безопасности я отношения не имел. Уйдя из органов, я ушел от всякой оперативной работы, потому что оперативная работа подразумевает секретность, а вне органов секретности быть не может.
О самом Гусинском он отзывается обтекаемо:
– Он был полезен для страны ровно в той мере, в какой любой олигарх может быть полезен для страны. Но одна бесспорная заслуга у него есть - это создание НТВ. Я считаю, это очень важная заслуга.
VII.
Вообще, разговор с Филиппом Бобковым о его жизни - это такая увлекательная игра. Он много говорит, но старательно обходит любую конкретику. Приходилось ли кого-нибудь вербовать? «Если бы я никого не вербовал, я бы не смог работать». Почему при Сталине сажали, а при Брежневе высылали? «Да бросьте, никого не высылали, все уезжали сами». Чем вы мотивировали тех, кто с вами сотрудничал? «Могу сказать, что за деньги на нас не работал практически никто». Немногословен, загадочен, и глаза, черт подери, действительно похожи на сверла - по крайней мере, если долго в них смотреть. К ведомству, основанному Феликсом Дзержинским, может быть сколько угодно претензий, но в одном советская Лубянка была безупречна всегда - вот в этих имиджевых делах, в этой таинственной многозначительности, которая не стала менее таинственной, даже когда памятник Дзержинскому работы Вучетича переехал с Лубянской площади в парк на Крымской набережной.
Но я смотрю в глаза-сверла и с тоской понимаю, что, скорее всего, он не лукавит, когда говорит, что главное воспоминание о работе в «Медиа-мосте» - это ветеранские собрания к юбилею Победы, а главный враг времен службы в органах - это полумифический НТС.
Во всесильных и всезнающих людей с глазами-сверлами верить, конечно, приятнее, но, кажется, их придумали Юлиан Семенов и Лев Овалов, а на самом деле их не было - никогда.
* ГРАЖДАНСТВО *
Евгения Долгинова
Рабские яблоки
Дело о контингенте
I.
Я приехала без предупреждения и долго ждала директора. Конторские смотрят враждебно. Областная газета давеча понаписала про совхоз черт знает что: «Рабы! рабы!» - чего же тогда ждать от московских, как не еще большей гадости. «Вот придумали тоже, - обиженно бормочет секретарша, наклоняясь над принтером, - как о наших проблемах написать или о чем хорошем…» Главное что? Люди живут совсем иными страстями. «Вы напишите лучше, сколько теперь соляра стоит!» - презрительно говорит мне резкий человек Николай Николаевич, представившийся «консультантом директора».
– «И сколько?» - «Много! А какая у нас отпускная цена яблок?» - «А какая?» - «Такая, что мы ее повысить не можем, потому что иначе не реализуем».
Шкилевка в 15 километрах от Ефремова - 50-тысячного города на границе Тульской и Липецкой области. Места известные, отмеченные Лермонтовым, Жуковским, Тургеневым, Паустовским, Андреем Белым; в Ефремове похоронена мать Бунина, а здесь, в Шкилевке, меж высоких берегов течет речка по имени Гоголь, мелкая, но чрезвычайно агрессивная в половодье. Она сливается с главной районной рекой Красивой Мечой и невзрачным Семельком - из-за этого совхоз (ныне - ЗАО, направления - плодовые, злаки, молоко) и получил роскошное египетское имя «Междуречье». Совсем недавно «Междуречье», как и многие сельхозпредприятия, стремительно двигалось к банкротству, но появился инвестор, в прошлом году поставили нового директора (он ездит из Липецкой области) - и хозяйство стало подниматься, причем довольно резво, например, против прошлогодних 7 центнеров с гектара собрали целых 30. Более-менее нормальная зарплата, огромный фронт работ, амбициозные планы на ближайшее будущее.
В «Междуречье» официально числится 136 работников. Неофициально же - гораздо больше. Именно благодаря им, неофициальным, Шкилевка засветилась в информационных агентствах: здесь обнаружили настоящее рабовладельческое хозяйство, о чем и написала свой отвратительный пасквиль некая областная газета, которую я, впрочем, так и не нашла, потому что никто точно не мог вспомнить, как именно она называется.
II.
Работники следственного комитета при Ефремовской межрайонной прокуратуре - молодые, красивые и оттого очень принципиальные: не дают посмотреть дело, а только рассказывают и отвечают на вопросы. «Там же фамилии!» Оно понятно: не прошло и двух недель, как дело завели, а семейство С. («Молдаване?» - «Граждане Молдовы, национальность не знаем») поместили в СИЗО. По делу об использовании рабского труда проходит сейчас семь потерпевших (часть из них - тоже граждане Молдовы), еще около семи человек дают свидетельские показания. Часть «рабов» отказываются считать себя таковыми, к семейству С. претензий не имеют и говорят, что живут вот так, потому что жить вот так им нравится.
Семья С.
– 39-летняя мать, 40-летний отец и пятеро детей - два года назад приехали из Молдавии, из района Флорешти в поисках, как говорится, лучшей доли. Семья, как утверждают следователи, кочевая - все имущество помещалось в «шестерку»; сперва жили в Чернском районе, неподалеку, в прошлом году переехали в Шкилевку, получили комнату в совхозном общежитии, стали работать в совхозе, жить-поживать да добра наживать, а в один прекрасный июльский день в районный УБОП пришли двое рабочих и рассказали ужас. Они рассказывали, что еще в марте повелись на обещания хорошей работы за 500 долларов (другим обещали скромнее - 5 тысяч рублей), приехали в совхоз, поселились в общаге - и стали подвергаться самой изощренной эксплуатации, избиениям, унижению, принуждению к неоплачиваемому труду. Один из них был 28-летним жителем города Узловой Тульской области. Дали показания и другие рабочие - члены бригады С., по большей части, нелегальные мигранты из Молдовы, Украины, Таджикистана. Паспорта у них отобрали, денег за работу не платили, но раз в два месяца давали двести рублей на мыло-пасту и прочие предметы санитарии и гигиены. При попытке сопротивления хозяин мог жестоко избить куском металлической трубы; пытавшихся бежать возвращали насильно и опять сильно били - да и далеко ли убежит нищий, избитый и, главное, беспаспортный иностранец?
Задержали троих - отца, мать и сына 1987 года рождения; дочерей не тронули - по словам потерпевших, они участия в насилии не принимали и даже спали в одной комнате с женщинами-рабынями - в общаге тесно. При задержании у главы семейства изъяли 16 тысяч рублей и 2 тысячи евро.
После ареста задержанные дружно забыли русский язык, но через миграционную службу для них нашли переводчика с молдавского.
Спрашиваю, с помощью каких силовых ресурсов их удерживали. Собаки? Оружие? Военизированная охрана? Нет, отвечает следователь, только применением грубой физической силы - ну и общим бесправием этих несчастных. Происходило все это не где-то на дальнем хуторе, не на заимке, а практически на глазах у всей деревни. Все знали, все видели. Никто не вмешался. Ни силовых, ни материальных ресурсов у семьи С. не было - в совхозе они числились такими же наемными работниками, такими же, можно сказать, батраками, только оформленными по всем правилам и пребывающими на территории РФ на законных основаниях. Кстати, буквально на прошлой неделе регистрация у них кончилась.