Русская жизнь. Телевизор (июль 2008)
Шрифт:
В СССР телевидение пришло позже, чем в США, но роль его в жизни страны оказалась столь же большой, может быть, даже более значительной, чем в США. И в том, что касается освещения войны, мы очень точно повторили американский опыт.
Афганскую войну по советскому ТВ, разумеется, не показывали. Тем не менее, вторая ее половина пришлась на эпоху гласности, поэтому эффект получился уже вполне схожий с вьетнамским для США. Но полное повторение этого эффекта у нас состоялось в Чечне-1, т. е. в 1994-96 годах. Эту войну нам показали по телевидению, причем подавляющее большинство российских журналистов прямо и открыто работало на противника. Как когда-то большинство американских журналистов работало на вьетнамских коммунистов. Хотя для федеральных сил чеченская война была несопоставимо более справедливой и оправданной, чем для американцев - война во Вьетнаме. Но если американцы попали под левый мэйнстрим конца 60-х,
Как и американцы, мы сделали адекватные выводы из случившегося. Во время Чечни-2 все было уже иначе. Противник сам облегчил нам задачу, совершив очевидную агрессию (вторжение в Дагестан в августе 1999 года), что сделало вторую войну безусловно справедливой, а федеральная сторона на этот раз успешно монополизировала телевизионную картинку. Да и сама война, в целом, была проведена гораздо лучше предыдущей.
После этого руководство страны, монополизировав картинку с войны, монополизировало и все остальные картинки, которые полностью заменили собой реальную жизнь. В качестве выразительной иллюстрации можно привести парад на Красной площади 9 мая 2008 года.
Парад этот был призван показать то, чего нет. А еще точнее - он должен был продемонстрировать образ действительности, прямо противоречащий самой действительности.
Какой затратный и бессмысленный процесс - снятие троллейбусных проводов на московских улицах! И какой удар по многострадальной транспортной системе столицы. Цель - обеспечить проезд по Красной площади МАКЕТОВ межконтинентальных баллистических ракет «Тополь». То, что повезут макеты, а не ракеты, военное начальство признало официально. И это правильно, не хватало еще везти в центр Москвы четыре стратегические ядерные ракеты с полумегатонными боезарядами! Но сам по себе макет как ключевое звено парада - прекрасный символ нынешней реальности.
Или министр обороны, принимающий парад в пиджаке и рапортующий президенту, тоже одетому в пиджак. Нет, разумеется, гражданский министр обороны - это нормально и даже правильно. Правда, только в том случае, если и министерство является гражданским, чего у нас нет. И главное даже не в этом, а в том, что парад - это дело военных в мундирах (поэтому органично смотрелся на параде только командующий Московским военным округом генерал армии Владимир Бакин с его безупречным командным голосом). Причем в мундирах не от Юдашкина. Гламурный патриотизм - еще один символ нашего времени. Началось со спортивной формы для олимпийцев от Bosco di Ciliegi, заканчивается мундирами для ВС от Юдашкина. Не только парадными мундирами (это еще как-то можно пережить), но и полевой формой.
Парад был призван олицетворять «возрождение былой мощи Вооруженных сил». Это лейтмотив нынешнего агитпропа. К сожалению, гражданам России не положено знать о том, что даже в «ужасные 90-е» (которые, разумеется, никак не назовешь годами расцвета армии и флота) боевой техники закупалось в разы, а иногда и на порядки больше, чем в годы «возрождения мощи». Тех же «Тополей» в 90-е в войска поступало в среднем по 11-12 в год, а в нулевые - по 3-4, поэтому стратегические ядерные силы у нас сегодня, в отличие от 90-х, находятся в состоянии обвального сокращения и скоро перестанут обеспечивать ядерное сдерживание. Его заменителем становится едущий по главной площади страны макет.
Проехали по Красной площади и четыре оперативно-тактических ракетных комплекса «Искандер» - видимо, все, что есть сегодня в ВС РФ. Правда, не исключено, что проехали только пусковые установки без ракет. Аналогично с новой техникой ВДВ - БМД-4 «Бахча» и противотанковые самоходки «Спрут» тоже, видимо, были представлены все, что имеются. Причем одна из БМД сразу после парада сама по себе загорелась; к счастью, никто не погиб.
Наконец, почти вся новейшая техника, показанная на параде, на самом деле была создана в советское время, т. е. не менее двадцати лет назад. Считать ее новейшей невозможно даже условно. Например, еще в конце 80-х были созданы истребители-бомбардировщики Су-34. В прошлом году их закупили для ВВС в количестве 2 (двух) штук. Этими двумя штуками и исчерпываются все приобретения фронтовой авиации ВВС РФ за все восемь последних лет (в 90-е фронтовая и палубная авиация получили суммарно около 150 самолетов). Оба Су-34 были анонсированы в качестве участников парада, но над Красной площадью так и не появились. Видимо, их реальная боеготовность такова, что машины рискованно отправлять даже в обычный горизонтальный полет. Т. е., реально, за годы «возрождения мощи» российская авиация не получила вообще ничего. И в параде приняли участие самолеты, выпущенные еще в советское время. Или в пресловутые девяностые.
Одним
Иногда создается впечатление, что представители нашей власти сами верят в «возрождение мощи», о котором рассказывают. Возможность того, что замена реальности пиаром может в конце концов привести к самой настоящей катастрофе, по-видимому, даже не рассматривается.
Обсуждая влияние телевидения на войну и военное строительство, нельзя не сказать об одной из форм вооруженной борьбы, которая с появлением телевидения обрела поистине второе дыхание. Речь идет о терроризме.
Терроризм является психологической войной почти в чистом виде. Вполне понятно, что даже такие мегатеракты, как таран небоскребов ВТЦ, не могут привести к дезорганизации структур государства. Расчет террористов - на удар по нервам населения, которое в демократической стране имеет реальную возможность воздействовать на руководство государства (против тоталитарных режимов применять методы террора почти бессмысленно, об инцидентах, скорее всего, даже никто не узнает). Если повседневная жизнь обывателя становится невыносимой (опасно пойти в театр или супермаркет, страшно остановиться на бензозаправке и даже просто пройти по улице), он может потребовать от власти устранить неудобства любой ценой. То есть - выполнить требования террористов. Если страна ведет войну, то теракты в тылу подрывают и боевой дух армии, так как военные теряют уверенность в безопасности своих близких. Такой результат достигается почти исключительно благодаря телевидению. Причем почти никакого значения не имеет, в какой тональности с экрана говорится о террористах - им важен сам факт оповещения об их действиях. А если речь идет о такой форме теракта, как захват заложников, именно телевидение обеспечивает террористам возможность обнародовать свои требования, поэтому предоставления эфира они, как правило, добиваются в первую очередь.
Бывают, впрочем, такие теракты, когда требовать эфир некому, да и незачем. Самоцелью становится картинка. И здесь американские события 11 сентября 2001 года, видимо, пока вне конкуренции. Ничего более впечатляющего телевидение не показывало за всю свою историю. После этого не начать глобальную войну с терроризмом было никак невозможно. Против зрелища самолетов, врезающихся в небоскребы, аргументов не нашлось. Правда, некоторый осадок остался. Из-за все той же телевизионной картинки.
В том, что самолеты протаранили башни ВТЦ, сомнений, конечно же, нет. Но ведь каноническая версия заключается в том, что был еще самолет, врезавшийся в Пентагон. Но беда в том, что телекадры свидетельствуют о том, что в Пентагоне действительно нечто взорвалось, только это был не самолет. Потому что, в соответствии с законами физики, большая часть самолета (крылья и все, что за ними) осталась бы снаружи здания, на лужайке. А там не осталось совсем ничего. Даже трава не помялась. Этот странный факт был отмечен многими наблюдателями. В мае 2006 года американская администрация «по многочисленным просьбам телезрителей» обнародовала соответствующую видеозапись. Так вот, никакого самолета, врезающегося в здание Пентагона, на пленке не обнаружилось. Стоит себе Пентагон, а потом вдруг - взрыв. Кажется, перед этим промелькнула какая-то маленькая стремительная тень. Но она никаким образом не могла быть огромным лайнером, она могла быть только ракетой. Но сказано «самолет» - значит, самолет.
Так что и ТВ не всесильно. Мы видим макет, но нам приказано считать его ракетой. Мы видим ракету, но нам приказано считать ее самолетом. Слово оказывается сильнее изображения. Ведь оно действует на разум, а не на нервы.
* СОСЕДСТВО *
Дмитрий Данилов
По-тихому
Белорусское телевидение с утра до вечера