Шрифт:
Глава 1.
Дом Романовых и художник из Дании
Четыре раза приглашали в Россию датского живописца Лауритца Туксена для того, чтобы рисовать портреты русских царей и цариц. Созданные им картины вошли в историю России, оставшись бесценными свидетельствами наиболее важных ее моментов. Их живописные качества неоспоримы. Восхищает также точность всех деталей – полотна хороши не только как произведения искусства, но и как своего рода "фотографии времени". По их деталям можно легко восстановить внешний облик и одежду коронованных лиц России и окружавших людей, которых от нас отделяет теперь уже почти 150 лет.
Однако сама история с портретами таит в себе и определенную загадку. Самая главная из них – почему для того, чтобы запечатлеть моменты коронации императора в 1894 году, в Россию был приглашен иностранец, датчанин Лауритц Туксен? Ведь, как известно, в то время в самой России не было недостатка в талантливых, вполне даровитых художниках. И они не раз и не два привлекались к выполнению ответственных живописных заданий двора.
Частично ответ на этот вопрос может дать фактор всеевропейской известности Лауритца Туксена. К тому времени, когда его впервые пригласили в Россию – в 1884 году – он обладал славой, далеко выходящей за пределы Дании. Его портреты были популярны во Франции, Германии, Великобритании. Поэтому в Россию по приглашению царствующих особ ехал признанный европейский мастер.
Однако в биографии Лауритца Туксена было и еще одно событие, сделавшее его особенно привлекательным с точки зрения венценосных российских заказчиков. В 1883 году представители датской общественности решили собрать деньги для того, чтобы сделать памятный подарок своему народу. Подарок, который должен был войти в историю. Сначала думали поставить в Копенгагене какой-нибудь памятник, статую, но потом решили, что наилучшим подарок будет портрет датской королевской семьи, исключительно популярной в стране и в народе – короля Христиана IX и королевы Луизы. Вместе со всеми их шестью детьми и многочисленными родственниками. Портрет должен был быть монументальным, даже огромным.
Эту картину заказали Лауритцу Туксену – самому известному на тот момент датскому живописцу. Задача его была не простой – и не только потому, что на портрете должны были быть изображены венценосные особы. Дело в том, что датского короля Христиана IX к тому времени прозвали "тесть всей Европы", и это было не случайно. Так уж получилось, что благодаря крупным династическим бракам Христиан IX был связан практически со всеми правящими династиями Европы. Его сын Вильхельм стал основателем греческой королевской династии и вошел в историю как Георг I Греческий. Георг, сын Георга I Греческого (датского принца Вильхельма) женился на принцессе Марии Бонапарте (1882-1962) – внучке брата Наполеона Бонапарта Люсьена. Кристофер, другой сын Георга I Греческого (датского принца Вильхельма) женился на принцессе Франциске Бурбон. Принц Николай, третий сын Георга I Греческого женился на принцессе Елене Владимировне Романовой. Женой Эдуарда VII Английского (родился в 1841 г., годы правления 1901-1910) была дочь того же Христиана IX принцесса Александра (1844-1925). И, наконец, ее сестра Дагмара – была связана браком с русским царем Александром III.
Все они раз в год собирались вместе в Дании – в летней резиденции короля Христиана IX и королевы Луизы замке Фреденсборг. Но это было только один раз в году. И в это время коронованные особы были, естественно, больше заняты общением со своими родителями и родственниками, и им было не до позирования.
Поэтому Лауритцу Туксену пришлось последовательно обьезжать многие европейские страны, чтобы создать наброски участников своего монументального полотна.
В конце концов он приехал и в Петербург. Это случилось в мае 1884 года.
Заказчиками его первой работы, в которой фигурировали русские венценосные особы, были, строго говоря, не русские, а датчане – уже упоминавшиеся выше представители датской общественности. Но это нисколько не помешало исключительно теплому приему художника в России – его разместили в царском дворце в Гатчине и всячески там обхаживали – и установлению особенно теплого, даже в какой-то степени дружеского контакта с его коронованными российскими моделями.
В Петербурге ему позировали сам Александр III и императрица Мария Федоровна, а также великие князья Николай, Михаил, Георг, Ксения, Ольга – все дети императорской четы.
Каждого из них художник рисовал отдельно – он хотел передать на полотне личность каждого, подчеркнуть ее своеобразие. К тому же он, несомненно, понимал, что кто-то из изображенных им на картине детей может со временем стать правителем России. И он вновь и вновь, несколько раз заставлял детей позировать ему, добиваясь наилучшего результата – Лауритцу Туксену хотелось выглядеть достойно в глазах будущей истории.
Что же касается их царственного отца, Александра III, то, по воспоминаниям художника, тот только рассмеялся, увидев результат – таким сам он вышел у Туксена огромным, монументальным. Впрочем, "виной" тому была величественность самой фигуры русского императора – он действительно физически возвышался над всеми окружающими, и "спрятать" его было просто невозможно.
Из-за этого и на финальном портрете датского короля Христиана IX и королевы Луизы Александр III невольно превратился в доминирующую фигуру картины – вместе со своей супругой, Марией Федоровной, он словно составляет ее центр, и как бы заставляет стушеваться остальных участников. Впрочем, в данном случае Лауритц Туксен нисколько не погрешил против истины – по свидетельству многих участников "посиделок во Фреденсборге", все так и было – с приездом туда русского императора он волей-неволей становился своего рода "центром", и на голову – в физическом смысле – возвышался над всеми остальными европейскими аристократами.
Во время своего первого приезда в Санкт-Петербург Лауритц Туксен не упустил шанса побывать в Эрмитаже. Ходил он туда не как "праздный гуляка", а в первую очередь как профессиональный художник, остро и подчас благоговейно подмечающий живописные удачи и поиски своих великих предшественников. Коллекция Эрмитажа, начало которой положила Екатерина Великая, произвела на него неизгладимое впечатление. В какой-то момент даже выяснилось, что он больше увлекается посещениями Эрмитажа, чем своей собственной работой.
В то же время его дневники отразили и немало забавных эпизодов, связанных с пребыванием в Петербурге. После небольшого по размерам, уютного Копенгагена русская столица казалась художнику сказочно-огромной, ее бульвары и проспекты – неправдоподобно широкими. Поражало Туксена и количество народа на улицах, особенно в дни праздников. Он признавался, что ничего подобного ранее не видел – Петербург действительно представлялся ему небывалым видением, своего рода "Северной Венецией", чудесно перенесенной в края, где раньше были болота и плоские равнины с чахлой растительностью. И теперь он видел заполненные дворцами острова, проспекты, и снова дворцы и величественные особняки – и все это на фоне Невы и моря. Это не было похоже ни на Данию, ни на любую другую страну Европы.