Русские цари кистью датского художника
Шрифт:
В то же время жизнь в Гатчинском дворце познакомила художника с курьезами повседневной внутридворцовой жизни. В частности, он никак не мог привыкнуть, что каждый часовой – а они попадались через каждые 50-100 метров – всякий раз строго спрашивал его фамилию. "И я всякий раз громко и отчетливо отвечал: Туксен", – пишет художник.
Между тем, говорить часовым "Туксен" ему приходилось, может быть, по несколько сот раз на дню: дело в том, что столовая, в которой он завтракал, обедал и ужинал, помещалась в другом крыле дворца, и идти туда приходилось через… несколько десятков часовых. Точно так же – следовать обратно. Но ритуал опознавания оставался неизменным. По уставу, часовые не спрашивали фамилию только у членов царствующего дома.
Перед отъездом Туксена из Петербурга со сделанными им набросками Александра III и Марии Федоровны художника пригласили на официальное торжество в Царское село – там отмечалось совершеннолетие сына Александра III, Великого князя Николая Александровича.
"Это было одно из наиболее запоминающихся празднеств в моей жизни, – пишет художник. – Дворец был роскошно украшен и весь сиял. До этого он был тщательно отреставрирован и стал еще богаче и краше. Гости один за другим входили во дворец и останавливались, пораженные. Да я и сам ахнул от восторга перед открывшимся зрелищем. Все вокруг искрилось, сверкало, как в сказочном замке снежной королевы. Мраморный пол пересекала алая ковровая дорожка. Столы, поставленные буквой "П", были застелены белоснежными скатертями, на которых яркими пятнами виднелись горки апельсинов, лимонов, яблок, серебрились, словно подернутые легкой изморозью, бутылки с шампанским. Всюду царило неподдельное веселье и радость. Великий князь Николай выглядел очень мило. Он был очень похож внешне на свою мать – императрицу Марию Федоровну, с которой мне удалось поговорить по-датски. Я заметил, что между всеми членами царской семьи царят очень простые, по-настоящему дружеские и сердечные отношения. Это был их семейный праздник – но в силу того, что они были царствующими особами, он превратился в большое государственное торжество. В конце концов Николай даже застеснялся – такие ему оказывали почести, в таких превосходных и порой восторженных тонах о нем говорили. Он явно чувствовал, что пока ничего этого не заслужил. Но его бросающаяся в глаза серьезность, основательность, рассудительность подкупают. У него очень хорошие задатки для того, чтобы стать по-настоящему выдающимся правителем".
Неизвестно, догадывался ли Лауритц Туксен, глядя на Великого князя Николая Александровича, что перед ним к тому же – одна из его будущих моделей. Скорее всего, нет. Иначе бы об этом тоже остались какие-то заметки в его дневнике. Однако судьбе было угодно, чтобы все случилось именно так.
Созданный Туксеном гигантский портрет всех членов королевской фамилии Дании и их родственников был закончен и выставлен публично в 1886 году. Открытие портрета вызвало большой ажиотаж. Показ был платным, и в день открытия было продано 20 тысяч билетов. Люди все шли и шли через зал, в котором он стоял. Людей было так много, что художнику пришлось даже встать возле своего полотна – он боялся, что кто-нибудь ненароком заденет его. Но все обошлось. Открытие портрета вылилось в грандиозный успех Лауритца Туксена, и его имя с тех пор прочно вошло в летопись художественно-исторических достижений Дании. Он принимал поздравления, и несомненно ощущал в душе, что благодаря своей работе перешел в разряд своего рода "придворных живописцев" – художников, которые рисуют коронованных особ. Сейчас, на пороге ХХ века, это "звание" сильно отличалось от того смысла, который вкладывался в него в эпоху Возрождения или барокко, и даже в эру абсолютизма, но многое значило – прежде всего, для художника-портретиста.
Глава 2.
Туксен в Виндзорском дворце
Успех Лауритца Туксена не остался незамеченным и в Великобритании. Иначе, собственно, и быть не могло – английский королевский двор был тесно связан и с датским, и с русским, а среди изображенных на полотне Туксена были Принц Уэльский Эдуард, его супруга Принцесса Александра, родная сестра Марии Федоровны, и их сын Георг, будущий король Англии. И поэтому, когда в Великобритании созрела идея подобной же картины – изображающей столь же многочисленную, как и у датского Христиана IX, семью королевы Виктории и всех ее родственников – то Туксен показался англичанам самым естественным выбором.
Виктория (1819 – 1901) решила приурочить написание картины к 50-летнему юбилею своего вступления на престол, когда в Лондон по этому случаю должны были съехаться все ее родственники. Туксена заранее пригласили в британскую столицу, и он больше месяца жил там. За это время он близко познакомился с Викторией и сделал множество ее зарисовок. Королева показывала ему свои собственные работы – больше всего она любила изображать цветы, и, по мнению Лауритца Туксена, они у нее очень прилично получались.
Наконец, в один из торжественных дней Туксена пригласили в Виндзорский дворец.
Количество родственников, окружавших Викторию, впечатляло. Туксен попросил всех их постараться "замереть", и стал рисовать. После этого был обьявлен перерыв на чай, и затем все снова вернулись в тот же зал – снова позировать мастеру в тех же положениях. Потом состоялся ужин, в котором принял участие и Туксен – единственное, что он совершенно не прикасался к вину – и после этого состоялся заключительный сеанс.
Для нашего рассказа примечательным является то, что среди изображенных Туксеном на картине родственников Виктории русская ветвь составляет наиболее многочисленную часть. Участие Романовых в картине было самым представительным. В Великобритании Туксен снова встретился со своими старыми знакомыми – Великим князем Николаем, будущим императором, которого он хорошо знал по России и по Дании. Также на полотне Туксена запечатлена его будущая жена принцесса Аликс, вошедшая в историю под именем Александры Федоровны (ее настоящее имя: Alix Victoria Helen Brigitte Louise Beatrice, Prinzessin von Hessen-Darmstadt). Здесь же – Великий князь Сергей Александрович, сын Александра II, которому предстояло стать московским генерал-губернатором, и Елизавета Федоровна, его супруга – сестра Аликс.
Всем этим людям предстояло принять самое непосредственное участие в ближайшей истории России в качестве главных действующих лиц, и участвовать в наиболее драматических столкновениях двух ее основных движущих сил – самодержавия и революции.
К сожалению, это предопределило и более чем печальную судьбу персонажей Туксена: все русские участники, изображенные им на картине, погибли насильственной смертью. Все до одного. Одна – причислена к лику святых. Речь идет о Елизавете Федоровне, обьявленной Святой Елизаветой Великомученицей. Ее мощи хранятся в православном храме в Иерусалиме.
Впрочем, все это случилось лишь через много лет после того, как Туксен увековечил их черты своей кистью.
Пока же Лауритцу Туксену как портретисту королевских особ не было равных – и прежде всего в его родной Дании. И в 1892 году выдающийся датский пивовар и меценат Карл Якобсен заказал Туксену картину, которая изображала бы посещение королевской семьей Дании его Глиптотеки – музея и художественного собрания, открытого на личные пожертвования Якобсена.
Королевскую семью пригласили в Глиптотеку специально на открытие двух новых поступлений в нее – заказанных Якобсеном мраморных статуй двух королевских дочерей, Дагмары – царицы Марии Федоровны и принцессы Александры Английской.
На картине должны были быть изображены Христиан IX и королева Луиза – и снова почти со всеми своими родственниками, представлявшими "русское" и "английское" ответвления королевского семейства.
Ради этого Лауритц Туксен специально отказался от поездки во Францию, которую запланировал, и остался в Копенгагене, дожидаясь прибытия туда августейших родственников Христиана IX. Дагмара и Александр III приплыли в Копенгаген на своей яхте, и художник в числе прочих встречах их на причале.
Однако сам визит коронованных особ в Глиптотеку был скоротечен – они просто пришли в нее, пробыли около двух часов, и, восхищенные тем, как скульпторы передали черты королевских дочерей на мраморных изваяниях, покинули залы Глиптотеки.