Русские до истории
Шрифт:
Вполне человеческое общество, не правда ли? Нынешние туристы так же устраиваются. Да и те же археологи недалеко ушли. И я на этом заостряю внимание для того, чтобы при одном из дальнейших примеров было ясно: нет никакой непреодолимой пропасти в разуме между нами и эректусами, несмотря на их маленький мозг. Для своих условий ребята соображали и приспосабливались не хуже, чем это делаем мы в сходных условиях. Тот же Ленин в Разливе примерно так же жил. Разве что на носорога Мерка не охотился, а работу "Государство и революция" писал. Но кто знает - если бы нашим эректусам пищу в шалаш преданный финский большевик приносил,
В-третьих, мы знаем, что ранний ашёль встречается, кроме Африки, на Ближнем Востоке и на Кавказе. То есть эректусы с самого начала были весьма энергичными молодцами, которым одной Африки было мало.
География ашёльских находок широка:
– они известны в Африке, Передней, Южной и Юго-Восточной Азии. Много их в Южной и Западной Европе - во Франции, Англии, Бельгии, Германии, Италии, Испании, Югославии. В Средней Европе их значительно меньше. В Северо-Восточной Евразии ашельские памятники немногочисленны и относятся ко второй половине ашёля. Приурочены они к южным районам - Кавказ и Предкавказье, Молдавия, Приднестровье и Приазовье, Средняя Азия и Казахстан, Алтай, Монголия. /143/
Кстати, любопытно, но, судя по находкам, -
– к наиболее ранним ашельским памятникам в Восточной Европе может быть отнесено Королёво (Западная Украина), древние слои которого относятся к раннему ашёлю, /143/ -
– древние наши архантропы с самого начала забирались и на относительный для них север. Что ещё раз говорит о том, что климатические условия был вполне для них, африканцев, уютными и на территории средней Европы.
Складывая всё вместе, приходим к одному предварительному выводу: в путь архантропов гнало не перенаселение, не плохие условиях жизни, не голод и не холод. Значит, причина кроется в самом их обществе. Вероятно, в нём самом существовали какие-то причины для взаимоотталкивания, которые и заставляли их общности делиться и уходить друг от друга.
Каковы могли быть эти причины? Их, собственно, всегда три: жизнь, пища и женщины. Точнее, конкуренция за них. Нежелание делиться. И, следовательно, взаимное разбегание после того как и то. и другое оказывалось поделено, и жизнь при этом сохранилась.
Любопытно, что здесь мы подошли к ключевым для понимания всей человеческой эволюции - и содержания этой книги - категориям. А именно - к самым базовым инстинктам, характерным для живых существо на планете Земля. Что это за инстинкты?
Возьмём человека как продукт природы. Его тело, его мозг - следствие длиннейшего ряда эволюционных воздействий, начиная ещё с того периода, когда все мы были амёбами в первобытном океане. К чему вели человека эти воздействия? Ответ очевиден: к поиску и нахождению наиболее эффективных способов не быть съеденным, поесть самому и продолжить свой вид.
Миллиарды лет продолжалась эта история - через моллюсков, рыб, земноводных, великолепных динозавров... И через мелких, похожих на крыс мегазостродонов, первых млекопитающих, - они тоже записаны где-то в глубинах эволюционной памяти человека. Через лемуров и дриопитеков, через того же эректуса, убегающего от саблезубого тигра...
И все эти непредставимые массы времени все воздействия на организм расценивались только с точки зрения пользы от великой триады потребностей: уцелеть - съесть - размножиться! Понятно, что и человек с его мозгом - такой же продукт длительной звериной эволюции. И, в
Отметим: общество для этого не нужно. Но человек - существо общественное. Значит, на каком-то этапе его эволюции сложились обстоятельства, при которых он ощутил, что в составе общества достичь удовлетворения этих трёх базовых инстинктов надёжнее, нежели в одиночку.
Когда это случилось? А когда в человеке начали проявляться социальные устремления?
А мы это видим: как раз в человеке прямоходящем. Строить вигвам - это уже работа, то есть некое социальное действие. Это уже осознание некоей общности, которая может, имеет право разместиться в доме. Значит, мы наблюдаем появление понятия дом - опять-таки социальной категории.
Но! Но... Ещё раз: в отличие от диплодоков и мегазостродонов человек существо общественное. Но общество не может и не желает говорить с ним на уровне его инстинктов. Они не являются общественной ценностью - у общества есть свои ценности. Да, стартующие от всё тех же персональных инстинктов, но поднимающиеся над ними и удовлетворяющие уже общественные инстинкты. Если же некоторые особенно близкие к природе особи навязывают обществу свои инстинкты, - то оно довольно неприязненно это воспринимает и по возможности такие действия пресекает.
Но это сегодня. А когда это началось? Ну очевидно же - у эректусов и началось! Они демонстрируют первые общественные инстинкты в истории человеческой эволюции!
Да, но если некая общность существует, значит, связывающего её членов больше, чем разделяющего. В ином случае этой общности просто не образуется.
Наконец, ещё одно соображение, которое мы покамест не брали в расчёт. Мы не поговорили ещё о третьем базовом - инстинкте самосохранения. Он заставляет беречь себя, в том числе и объединяясь опять-таки в общности, способные защитить своих членов. Или убегать, если защититься невозможно.
Вот, например, есть замечательная заметка замечательного автора в ЖЖ - действительно Кудесник, какой ник он выбрал, выступающий под именем haritonoff :
Согласно некоторым авторитетным данным, в примитивных сообществах охотников и собирателей смертность от вооруженных столкновений достигала 14%. Это можно сравнить с потерями СССР в Великой отечественной войне (население в 1939 году - 168,5 млн. чел., около 23 млн чел.
– потери в ходе войны, итого 13,7%), только для наших предков такой непрекращающейся войной была обыденная жизнь. На единицу времени общее число жертв было, конечно, меньше, но исключительно за счет того, что людей на планете было немного - для отдельного индивидуума же шанс погибнуть насильственной смертью был такой же, как для нашего соотечественника в Великую Отечественную.
Лоуренс Кили в книге "Война до цивилизации" приводит более шокирующие цифры - он утверждает, что военные потери составляли до 60% в структуре смертности населения каменного века. Кили отмечает наличие и мирных первобытных обществ, но считает их исключениями - 90-95% первобытных обществ вели войны. ...
B.Warner дает следующую статистику потерь в войнах между австралийцами: за определенный период времени 35 человек погибли во время больших набегов, 27 в небольших набегах, 29 в побоищах с использованием засад, 3 - в обыкновенных битвах "стенка на стенку" и 2 - во время поединков. Всего же за 20 лет наблюдений за племенем во всех видах военных конфликтов погибло около 30% первоначального населения.