Русские друзья Шанель. Любовь, страсть и ревность, изменившие моду и искусство XX века
Шрифт:
Композитор встал и поцеловал ей руку, галантно склонившись:
– Вы так хорошо слушаете, приятно, когда женщина умеет слушать! Надеюсь, до послезавтра!
Коко Шанель ожидала в фойе «Гранд-отеля» среди позолоченных рам и вычурной, голубой с золотом, обивки кресел и диванов.
– Мадам, – обратился к ней служащий. – Простите. Не могли бы вы сами подойти
– Но я написала вам свое имя, – недовольно возразила она.
– Да, мадам, тут написано… «мадемуазель Шанель». Но месье Дягилефф говорит, что не знает вас, извините!
– Здравствуйте, месье, – Шанель пришлось подойти к телефонному аппарату. – Меня зовут Габриэль Шанель, нас знакомила мадам Серт. В Риме. Э-э… мне неудобно разговаривать так! – Шанель гневно посмотрела на метрдотеля, и тот поспешил отойти к другой части стойки. – Хочу дать вам кредит на «Весну священную», – добавила она тише. – Хорошо, я подожду, но недолго.
Четверть часа спустя в музыкальном салоне отеля появился Сергей Дягилев, в ярком галстуке с огромной черной жемчужиной в нем.
– Прошу вас извинить меня, мадемуазель. О, как вы элегантны, потрясающе… – Он аккуратно прислонил к креслу тяжелую трость, склонился, поцеловал ее руку и не отпускал пальцы Шанель. – Время премьеры всегда бурное, и знаете, люди часто обращаются за приглашениями, не вполне понимая, какое это сложное предприятие – организация спектаклей. А потом торжественные ужины с так называемыми нужными людьми, как вчера, например… Мадемуазель, я слушаю вас самым внимательным образом, – он наконец оставил в покое ее руку и сел в кресло напротив.
Шанель достала из сумки конверт и положила перед собой.
– Здесь чек на триста тысяч франков. Для вас. Для постановки «Весны священной». – И зачем-то уточнила: – На музыку Игоря Стравинского.
Оба замолчали. Дягилев поднял брови, глаза были веселыми, рукой он поглаживал резные завитки дерева, обрамлявшие подлокотник дивана.
– Не знаю, сколько всего нужно денег, собственно, – добавила Шанель серьезно.
– Мадемуазель, это хорошая сумма. Слава богу! Спасибо Мисе, она волшебница! Это она уговорила вас? Вот Мод Кунар дала всего восемьдесят луидоров, а теперь вы… такая щедрость! Очень рад, счастлив!
Лицо Шанель застыло, уголки губ опустились.
– Месье Дягилев, у меня есть обязательное условие.
– Простите, сразу скажу – я не могу гарантировать возврат в определенные сроки. У меня не завод, дорогая.
– Это я понимаю. Мое обязательное условие – о другом, – Шанель больше не смущалась, говорила веско и с достоинством.
Дягилев разглядывал ее с любопытством благодушного бульдога.
– Я хочу, – медленно произнесла Шанель, – чтобы никто, кроме нас с вами, не узнал об этих деньгах. И Мися! Особенно мадам Серт. Запомните, она не имеет к моему решению никакого отношения, месье.
Несколько секунд импресарио смотрел на конверт озадаченно, положив подбородок на серебряный набалдашник трости и медленно наклоняя голову то к правому, то к левому плечу, будто разминал шею. Потом выпрямился:
– Разумеется. Только мы с вами будем знать, что это от вас, дорогая. – Он протянул руку, Шанель передала конверт. Дягилев вынул чек, осмотрел, перекрестил его и положил во внутренний карман сюртука, оставив конверт на столе. – Да! Мадемуазель, имею честь лично пригласить вас на завтрашнее представление «Пульчинеллы», – он достал контрамарку. – Самых важных гостей мы приглашаем именно на второе представление, оно всегда получается лучше.
Вечеринка после премьеры проходила в апартаментах Сертов, они занимали второй этаж старинного особняка на Рю де Бон.
Собравшиеся говорили не только о премьере, но и о том, что вскоре состоится бал в честь «Русского балета» у принцессы Виолет Мюрат, наследницы королевской семьи Неаполя.
– Значит, «Русский балет» снова в моде.
– Серж правильно поступил в начале мая, приняв участие в вечере в пользу фонда русской эмиграции. Теперь к нему опять все относятся благосклонно.
– Он сначала не хотел участвовать, из-за того что Ида там тоже выступала.
– А они с Дягом совсем рассорились?
– Насмерть.
– Да, но согласись, хорошо вышло. Это ведь я его уговорил.
– За новый успех, большой успех! Все билеты на «Пульчинеллу» проданы, на десять представлений.
Конец ознакомительного фрагмента.