Русские флибустьеры
Шрифт:
– Капитана сюда!
С высоты мачты Орлов видел белое сомбреро, из-под которого неслись угрозы, и боролся с желанием плюнуть на него. Где же флаг? Вот он. Веревочная лесенка кончилась. Пришлось встать на узкую площадку, обнимая мачту одной рукой, и подергать за трос, вокруг которого обвилось трехцветное выгоревшее полотнище.
Под ногами далеко-далеко зеленым стеклом застыла вода, и видно было, как по гладкому дну проносятся тени рыб, а сами рыбы оставались невидимыми.
– Капитана мне!
– все громче ревел Терразас.
– Капитан отдыхает, - важно отвечал ему Остерман.
–
– Я не собираюсь ждать до вечера!
– Придется подождать. Кстати, как прикажете доложить о вашем визите? Я не вижу на вашем судне ни лоцманского флага, ни таможенного.
– Сейчас ты узнаешь, кто я такой!
– по-испански заорал Терразас, потрясая кольтом.
– Сейчас я поднимусь на вашу посудину и арестую убийцу!
Илья ответил, невольно обнаружив перед собеседником знание испанского:
– Боюсь, вы не осведомлены о морском законодательстве, сеньор. Ступив на первую же ступеньку нашего трапа, вы окажетесь на российской территории. И с вами поступят по российским законам. А они весьма суровы к тем, кто размахивает оружием.
– Вы вошли в мексиканские воды и должны подчиняться мексиканским законам! И вы, и тот гринго, которого вы прячете!
– Сеньор, в море нет иных границ, кроме наружной обшивки судна. Сейчас вся Мексика со своими законами уместилась в вашей лодке. Не будем спорить, сеньор. Приходите вечером, и капитан вас примет. Но я повторяю, у нас тут нет ни одного янки.
– Предупреждаю, вы еще пожалеете!
Лодка отошла от борта, неуклюже разворачиваясь. Орлов, прижимаясь к мачте, провожал ее взглядом. Почему-то хотелось, чтобы Терразас обернулся и увидел его. «Да вы пьяны, граф, - сказал он себе укоризненно.
– Вас развезло, как юнца. На подвиги тянет? Постарайтесь хотя бы достойно спуститься на палубу. И даже не думайте о том, чтобы сигануть отсюда в воду. Хотя в такую жару купание не помешало бы~»
Он все же справился с искушением и не нырнул с мачты, а, путаясь в веревках, принялся спускаться. Когда он, наконец, достиг палубы, то увидел, что рядом с Ильей стоит капитан Кирилл. Оба, облокотившись на планширь, глядели на берег и негромко переговаривались.
– Кто послал на мачту?
– спросил Кирилл, когда Орлов встал рядом с ним у борта.
– Никто не посылал. Я флаг расправить~
– Ясно.
– Вот именно, все ясно, - с вызовом произнес Остерман.
– Если человек после джина способен лазить по мачтам и не сверзиться, то он наш человек.
– Что за история с полицейскими?
– спросил Кирилл.
– Они не полицейские, - сказал Орлов.
– Каратели. Жгут индейские поселки.
Он замолчал. Не в его правилах было рассказывать о том, о чем следовало поскорее забыть. Тем более что есть вещи, о которых нельзя говорить никому. Абсолютно никому.
Но Кирилл и Илья ждали его ответа. И Орлов, посмотрев в их глаза, понял, что не имеет права смолчать или соврать.
– Привязались ко мне, - сказал он.
– Даже не понял, из-за чего. Наверно, им приказали остановить работы на участке. Думаю, что кому-то из чиновников показалось, что ему мало заплатили. Захотелось снова содрать денег
Он снова замолчал.
– Ты не стесняйся, Паша, - мягко сказал Остерман.
– Ты говори, говори. Не держи в себе.
Орлов пожал плечами:
– Да и говорить-то особо не о чем. Завели под обрыв. Дали лопату. Говорят, рой себе могилу. А меня дома жена ждет. Сын. Вот я их лопатой и~
Он не договорил, махнув рукой.
– Спать, - приказал Кирилл.
– Обоим. Чтоб на ночной вахте носом не клевали.
– Ночью этот клоун соберет шайку, полезут на нас, - сказал Орлов.
– Я их повадки знаю. Меня им не достать, так со злости пожар устроят.
– Ничего, - сказал Кирилл.
– Встретим.
– Я бы сам их встретил, если позволите.
– Орлова снова охватил боевой азарт.
– Выдвинусь на шлюпке к рифу. Затаюсь. В темноте не увидят. Когда они на своей лодке пойдут на шхуну, я их с тылу перебью. Вот если бы еще зажечь что-нибудь для подсветки~
– Страсти какие!
– смеясь, сказал Кирилл и подтолкнул Илью к Орлову.
– Приказываю проспаться. Спать немедленно!
Илья помог ему растянуть гамак между мачтами, а сам забрался в шлюпку, подвешенную рядом. Орлов лег, поворочался немного и понял, что сможет уснуть. Он не ожидал, что придет в себя так быстро. Еще удивительнее было то, с какой легкостью он разоткровенничался перед людьми, которых увидел впервые в жизни. Они принадлежали к разным поколениям. Но Илья и Кирилл держались с ним как со своим товарищем. И Орлов чувствовал себя помолодевшим. «Похоже, эти двое привыкли выслушивать подобные истории, - подумал он.
– Похоже, им самим найдется что рассказать». Так или иначе, но после короткой исповеди ему в самом деле стало легче на душе. И здесь, на шхуне, застывшей совсем недалеко от берега, где ему грозила смерть, - да, здесь он чувствовал себя в полной безопасности.
– Лопатой, говоришь?
– пробормотал Остерман из шлюпки.
– Мы слышали выстрелы.
– Да пришлось. Для верности. Жаль, что полковник этот не подвернулся.
– Ничего, Паша. Ты не думай. Все в порядке.
– Я и не думаю. Ночью я его не упущу.
– Да успокойся ты, - сказал Остерман, зевнув.
– Что они могут? Ну, вызовут таможенный катер из ближайшего порта. Ну, и когда он сюда придет? Это ж Мексика~ А мы уже ночью будем далече. Глянь на небо. Облака перистые появились. К вечеру задует. И мы уйдем.
3
Он проснулся от движения. Все вокруг него двигалось. Мягкий топот ног, скрип снастей, хлопки паруса - эти звуки пришли к нему позже, а сначала он только ощущал движение. Потом понял, что и сам он двигается, точнее, раскачивается в гамаке. Еще не совсем проснувшись, Орлов вывалился из гамака и встал на ноги, и чуть не упал, так сильно его повело в сторону. «Надо же было так набраться», - подумал он виновато. И тут же сообразил, что это не он качается, а палуба ходит под ногами. Только теперь он смог осознать, что уже наступил вечер, и в темноте вокруг него носятся какие-то люди, и ветер швырнул ему в лицо добрую пригоршню соленых брызг, и Орлов окончательно проснулся.