Русские горки. Конец Российского государства
Шрифт:
Сельский мир хранил старину — крестьянство не было склонно к переменам. А для либеральной интеллигенции верность селян традициям, с которыми они только и выживали на протяжении столетий, служила лишь доказательством «отсталости, реакционности и косности» российского крестьянина. Среди радикальной части интеллигенции были распространены идеи о «реорганизации человеческого материала» — подразумевалось, что главным объектом этих «реорганизаций» и «переделок» должна стать, прежде всего, крестьянская масса.
Но пока грезили о «переделке» людей, в 1905–1907 годах идеи модернизации нашли прямое выражение
Между тем, культурное развитие шло своим чередом. Грамотность населения поднялась с 31 % для мужчин и 13 % для женщин в 1859 году до соответственно 54 % и 26 % в 1913 году. Число начальных школ, находившихся в ведении Министерства народного просвещения, увеличилось с 37 тысяч в 1900-м до 81 тысячи в 1914-м, а число учащихся в них — с 2,6 миллиона до 6 миллионов. Кроме того, накануне Первой мировой войны еще 2 миллиона человек посещало церковно-приходские школы. Стремительно росло число различных добровольных образовательных обществ, народных университетов.
Расходы государства, органов местного самоуправления на нужды образования увеличивались весьма высокими темпами. Если в середине 1890-х годов на эти цели ежегодно отпускалось примерно 40 миллионов рублей, то к 1914 году уже 300 миллионов. Тем не менее, по финансовому обеспечению образования Россия уступала более развитым государствам. Так, в 1914-м расходы на просвещение в России, превышающей по численности население Англии в 4 раза, были больше, чем соответствующие расходы в Англии лишь в 1,5 раза.
Самым образованным слоем было дворянство.
Вся история русского дворянства распадается на четыре периода. В первом, продолжавшемся до конца XV века, дворяне были вольными слугами князей. Во втором, в течение XVI–XVII веков, они сделались невольными слугами и были привязаны к своему занятию — ратному делу и прочей службе государству. В XVIII столетии они были раскреплены, но сохранили за собой даровой труд и сделались привилегированным сословием. Наконец, в последний период, наступивший с отменой крепостничества, русское дворянство оказалось на распутье.
Оно не привыкло к труду или хозяйственной деятельности. Оно нуждалось в покровительстве и опеке, которые и были даны ему в виде дешёвого кредита. Но при отсутствии хозяйственных привычек, дешёвый кредит привёл только к скорейшей ликвидации дворянского землевладения. Потеряв опору в землевладении, дворянство в то же самое время постепенно лишалось и других своих прежних привилегий — не какими-нибудь законодательными распоряжениями, а просто естественным ходом событий. Освобождение от военной службы потеряло смысл при введении всеобщей воинской повинности, как и освобождение от податей при переходе государства от сословных податей к подоходным.
Что касается дворянской образованности, то ещё со времени петровских реформ появилась особенность в формировании российского дворянства. В XVIII–XIX веках возникло до 80–90 % всех дворянских родов; почти каждый образованный человек любого происхождения становился сначала личным, а затем и потомственным дворянином, и сословные права дворянства фактически были в России принадлежностью всего интеллектуального слоя. Так что не дворянство стало образованным слоем, а образованный слой превращался в дворянство. Можно сказать, образованный слой, состоявший из людей самого разного происхождения, был до середины XIX века целиком дворянским по сословной принадлежности.
Интересно, что хотя с середины XIX века дворянский статус перестал играть сколько-нибудь существенную роль в жизни человека, психологически принадлежность к высшему сословию способствовала духовной независимости интеллектуала, осознанию ценности своей личности. Представления недавних времен, когда образованный человек отождествлялся с дворянином, как бы накладывали отпечаток «благородства» на всю сферу умственного труда.
Человек недворянского происхождения, попав в «образованное сословие», даже если он официально не получал статус дворянина, не мог не ощущать себя «вышедшим в люди». Закономерно, что любой представитель этого слоя воспринимался в народе как «барин», что отражало разницу между ним и подавляющим большинством населения страны.
Абсолютное большинство людей интеллектуального слоя России вошли в него благодаря своим заслугам, а их дети практически всегда наследовали статус своих родителей, оставаясь в этом сословии. К началу XX века из тех, кто относился к потомственному или личному дворянству, от 2/3 до 3/4 не имели дворян среди своих родителей. Среди государственных служащих дворян по происхождению было 30,7 %, среди офицеров — 51,2 %, среди учащихся гимназий и реальных училищ — 25,6 %, среди студентов — 22,8 % (1897 год).
И всё же интеллектуальный слой дореволюционной России был сравнительно немногочисленным. По данным переписи 1897 года, он насчитывал примерно 870 тысяч человек (2,7 %) самодеятельного населения, а на 1913 год общая численность образованного слоя определяют примерно в 3 миллиона.
Литераторов к 1910 году насчитывалось около 2500 человек; к 1909-му имелось также около 10 тысяч переводчиков. Почтово-телеграфных служащих в 1911-м было в стране 39 713 человек. Ветеринаров в 1912-м насчитывалось 7200. К концу 1912-го в российской армии служило 48 615 офицеров и 11 237 военных чиновников (в том числе 3 708 медиков), кроме того, имелось 1645 офицеров Отдельного корпуса пограничной стражи и 997 офицеров Отдельного корпуса жандармов. Во флоте к 1913 году насчитывалось 1 970 строевых офицеров, 550 инженеров-механиков, 230 врачей.
Всех ИТР — инженерно-технических работников, включая мастеров и их помощников, в 1913 году было 46 502 человек, из них 7 880 инженеров имели высшее образование; было также 9 112 агрономов. Вообще же в 1913–1914 годах специалистов с высшим и средним специальным образованием было 190 тысяч; научных работников 11 600, учебный персонал вузов насчитывал 6 800 человек при 135 800 студентах.
Перед революцией занимались творчеством не менее 2 тысяч дипломированных художников (в том числе архитекторов); адвокатов насчитывалось 11 800 человек. К 1917 году членов Российского театрального общества было до 6 тысяч, приходских священников —111 тысяч и ещё 92 тысячи монашествующего духовенства, не считая духовенства иных конфессий.