Русские горки. Конец Российского государства
Шрифт:
Такая система могла действовать только при жёстком запрете на перевод безналичных денег в наличные.
Так вот, закон «О государственном предприятии» разрешил превращение безналичных денег в наличные. Сразу втрое увеличились на этих предприятиях фонды экономического стимулирования (премии, надбавки и т. д.) — из них-то и платили жуликам-кооператорам. В итоге не только были резко сокращены взносы в бюджет, но и на развитие предприятий средств почти не оставлялось.
Но хуже всего, что взлетел до небес ежегодный прирост денежных доходов населения, поскольку безграмотное руководство, исходя, видимо, из тех представлений, что всё
Понятно, что такой рост доходов, сопровождаемый сокращением товарных запасов в торговле, вёл к краху потребительского рынка.
Второй особенностью советской финансовой системы была принципиальная неконвертируемость рубля и закрытость рынка через государственную монополию внешней торговли. Сама по себе конвертация — всего лишь способ сравнения экономик, но надо же сравнивать по сопоставимым параметрам. Например, что получится из встречи боксёра с шахматистом? Если свести их на ринге, так, чтобы действовать по правилам боксёра, то он и разделает шахматиста под орех. И скажет: ты слабый, ты никуда не годный. Но если усадить их за шахматную доску (навязать, скажем, Америке рубли в качестве резервной валюты), то боксёр проиграет вчистую.
Такие параметры, как масштаб цен и структура расходов в СССР, были иными, нежели на Западе. Наша экономика была просто другой, чем западная, — она выглядела затратной, милитаризованной, но была страшно выгодной при необходимости мобилизации (что и доказали годы с 1941 по 1945-й), и это было нам при нашем скудном ресурсе очень важно. Что, в конце концов, главнее для государства — чтобы все были в ботинках, но проиграли войну, или наоборот?
Мы не смогли бы содержать две экономики сразу — гражданскую для мирного времени и военную на случай войны. Она была у нас одна, но не такая, как на Западе.
Зарплату людям платили маленькую, зато коммунальные платежи и продовольствие, образование и медицина дотировались государством, которое брало деньги с тех же граждан, недоплачивая им зарплату! Так удавалось содержать затратную, но необходимую часть экономики страны, обеспечивая приемлемый уровень жизни всем.
Это значит, что прежде чем проводить либерализацию финансовой системы и открывать рынок СССР миру, следовало привести масштаб цен, зарплат и социальных трат в соответствие с мировыми так, чтобы доля зарплаты составляла в себестоимости подавляющую часть.
Наши «перестройщики», а вслед за ними реформаторы сделали наоборот. Они оставили трудящемуся низкую зарплату, а социальные выплаты в его адрес сократили или вовсе отменили. Так они получили товар, конкурентоспособный за счёт недоплаты рабочему. Сегодня за свой труд российский человек получает вчетверо меньше, чем должен получать по всем мировым стандартам; он выживает
Зато капиталист может менять уворованную часть зарплаты на доллары и оставлять её на Западе. Вот для чего нужны были две валюты и открытость нашего рынка: чтобы разом подорвать и обороноспособность страны, и жизнеспособность основного народа.
А каков сегодня механизм изымания у государства доходов от нефти? Нефть добыли по низкой себестоимости (вариант: дёшево купили по внутренним ценам за рубли у скважины); перепродали оффшорной компании за рубли же, и тоже дёшево. С полученной маленькой прибыли заплатили государству маленькие налоги. Оффшорная компания продала нефть за границей уже за доллары, по настоящей цене, и не платит никаких налогов, потому что в оффшоре налогов нет. Основной доход уплыл из страны и скрылся от налогообложения.
Вопрос: что надо для работы такого механизма? Ответ: открытая экономика и доллар, циркулирующий по России наравне с рублём.
Итак, конвертация выгодна, во-первых, нашим воришкам, чтобы без хлопот вывозить наворованное (кстати, как и в случае с золотым рублём, начеканенным графом Витте). Во-вторых, она выгодна правительству воришек, поскольку позволяет ему скрывать истинные масштабы воровства: перевели рубли в доллар, и концы в воду. Доллар-то не наш, правительство РФ за него не отвечает. В-третьих, она выгодна Западу. Американский доллар, гуляющий по России, для американского банка есть гарантия от всяких случайностей; Россия через доллар принимает себе американскую инфляцию; Россия, покупая доллар, инвестирует американскую экономику.
А сеть обменников для народа и весь этот шум о «вхождении в мировую экономику» (или, там, цивилизацию), или о том, что «в долларах удобно хранить», — он шум и есть.
Пока масштаб цен, зарплат и социальных трат не привели в соответствие с мировыми (а это не сделано до сих пор), рубль должен был циркулировать лишь внутри страны, не меняясь ни на какие СКВ, а поток наличных денег должен был быть строго закрыт по отношению к внешнему рынку. Эту закрытость обеспечивала государственная монополия внешней торговли.
Горбачёв её отменил, просто и без затей разрушив всю систему.
Чтобы лишний раз показать, сколь высокое значение имел сам факт наличия государственной монополии внешней торговли для страны, уместно вспомнить мнение Сталина, высказанное по этому вопросу — правда, в довольно необычном контексте.
По воспоминаниям Н.К. Черкасова (он играл роль Ивана Грозного), когда в 1947 году он и режиссёр С.М. Эйзенштейн встречались со Сталиным, был упомянут и этот аспект экономической политики:
«Говоря о государственной деятельности Грозного, товарищ И.В. Сталин заметил, что Иван IV был великим и мудрым правителем, который ограждал страну от проникновения иностранного влияния и стремился объединить Россию. В частности, говоря о прогрессивной деятельности Грозного, товарищ И.В. Сталин подчеркнул, что Иван IV впервые в России ввёл монополию внешней торговли, добавив, что после него это сделал только Ленин».
Горбачёв, как ни клялся в любви к Ленину, предал его дело. С января 1987-го право непосредственно проводить экспортно-импортные операции получили набравшие силу ведомства: двадцать министерств и семьдесят крупных предприятий.