Русские инородные сказки - 6
Шрифт:
— Ну… ваш жених… муж? Как вы потом встретились?
— А мы не расставались.
Дона Карлота встает и делает мне знак идти за ней. В смежной с гостиной комнате сумрачно и слегка пахнет сыростью. На недлинном диване лежит мужской костюм — кажется, тот же самый, что был на фотографии. Дона Карлота наклоняется и нежно стряхивает с лацкана невидимую мне соринку.
— Уснул, — говорит она шепотом. — Он в это время всегда спит.
Понимающе улыбаюсь. А что мне еще остается делать? На кресле возле стены лежит малюсенькая
— А это, — спрашиваю, — и есть ваша дочь?
— Ну что вы! — смеется дона Карлота. — Это… дайте подумать… уже прапраправнучка!
Она берет кофточку, прижимает ее к груди и растроганно улыбается.
— Обожаю, обожаю их, когда они совсем крошечные!
СЛУЖАНКИ
Дона Арлет наклоняется и откусывает нитку. На белой ткани остается мокрое пятнышко слюны.
— Ты уже закончила? — спрашивает сеньор Витор, выглядывая из-за газеты. — Пуговицу мне на голубую рубашку пришей.
— Дона Мария пришьет, — говорит дона Арлет, любуясь вышивкой. Удивительно, как ей в этот раз удалась Дева! Лицо, взгляд, одежда… Абсолютно как живая!
— Филипа! — зовет дона Соланж, причесываясь перед зеркалом. — Давай в темпе! Мы опаздываем, а ты еще не помыла свою тарелку!
— Дона Мария помоет, — бурчит Филипа. Она выходит в прихожую и, душераздирающе зевая, начинает медленно зашнуровывать высокие черные ботинки. — Ну мам, почему я не могу посидеть один день дома?!
— Потому что придет дона Мария, — говорит дона Соланж. — Она будет убирать, а ты будешь ей мешать.
— Я вообще не понимаю, зачем нам домработница! — хмуро говорит сеньор Витор, складывая брюки и аккуратно вешая их на спинку стула. — Только деньги выбрасывать!
— Мои деньги, — уточняет дона Арлет. Она снимает очки и массирует покрасневшую переносицу. — Я их зарабатываю и трачу как хочу.
— Да плевать, чьи деньги! — Сеньор Витор раздраженно кидает носки в корзину с грязным бельем. — Всю жизнь жили без домработницы и ничего, не умерла ты. Где это видано, чтобы женщина ничего не делала по дому?!
— Я работаю, — ледяным голосом отвечает дона Арлет. — Работаю так же, как и ты. Если ты считаешь, что тебе не нужна домработница, ты можешь сам и стирать, и готовить, и убирать. И пуговицы сам себе пришивай.
— Мам, ты чихаешь как из пулемета. — Филипа сует доне Соланж упаковку бумажных салфеток. Дона Соланж мотает головой.
— Рулот туаледтдой бубаги при… де… — Она часто-часто машет руками, как крыльями, судорожно втягивает в себя воздух и наконец чихает так, что подвешенный к потолку большой медный гонг отзывается гудением.
— Сидела бы ты завтра дома! — кричит Филипа из туалета. — Куда ты пойдешь в таком состоянии?
Дона Соланж сморкается
— Не могу, солнышко, — говорит она гундося. — Это тебе школу прогулять — раз плюнуть, а мне надо деньги зарабатывать.
— Я тоже могу пойти работать, — обиженно заявляет Филипа, выходя из туалета с пухлым рулоном розовой туалетной бумаги.
— Можешь, — соглашается дона Соланж. — Но пойдешь учиться.
Филипа молча кидает в нее бумагой.
Раз в месяц дона Арлет и дона Соланж встречаются в кафе «Сладкая лодка». Они садятся за угловой столик: дона Арлет лицом к стойке, а дона Соланж — лицом к двери.
Дона Соланж заказывает чашечку кофе и подтягивает к себе маленькую жестяную пепельницу. Дона Арлет заказывает чайник чая и ломтик подсушенного хлеба.
Пока заказ не принесли, дона Соланж сосредоточенно курит, а дона Арлет читает карманную Библию. Потом дона Арлет захлопывает Библию и наливает себе чай в белую чашку с логотипом кафе.
— Ну что, дона Мария, — любезно спрашивает она, — сколько я вам должна в этом месяце?
— Шестьсот, — отвечает дона Соланж, затаптывая сигарету в пепельнице. — А я вам?
Дона Арлет достает из сумки записную книжку, заглядывает в нее и долго что-то подсчитывает, шевеля губами.
— Пятьсот пятьдесят, — говорит она наконец. — Плюс два раза по два евро за подшитые брюки. Вместе — пятьсот пятьдесят четыре.
Дона Соланж кивает. Дона Арлет протягивает ей белый конвертик.
— Шестьсот.
Дона Соланж заглядывает в конвертик и пересчитывает деньги. Потом вытаскивает оттуда две купюры по двадцать и одну по десять, а из собственного кошелька — две монеты по два евро. Купюры она кладет в кошелек, а монеты — в конвертик и отдает конвертик обратно доне Арлет.
— Пятьсот пятьдесят четыре.
Дона Арлет прячет конвертик обратно в сумку.
— Когда вы завтра придете, — говорит она, — пришейте, пожалуйста, пуговицу к голубой рубашке, хорошо? Я ее на кровати оставлю. Мою вышивку с дивана убирать не надо.
— Хорошо. — Дона Соланж отпивает остывший кофе и зажигает новую сигарету. — А вы полейте, пожалуйста, розовый гибискус, который на балконе. А если Филипа опять оставит немытую тарелку, вы за нее не мойте. Нечего.
Прощаясь, дона Арлет и дона Соланж дважды осторожно соприкасаются щеками.