Русские конвои

9 апреля 1940 года под предлогом зашиты мирного населения от угрозы британского вторжения немецкие войска начали оккупацию Норвегии. Месяцем раньше главнокомандующий германским флотом гросс-адмирал Редер предупредил Гитлера: «Эта операция противоречит всем принципам морской войны». Однако он оптимистически добавил: «И все-таки, если будет достигнута полная внезапность, наши войска могут и будут доставлены в Норвегию». Немцам удалось сорвать куш, так как реакция союзников оказалась вялой, нерешительной и запоздалой. Адмирал Редер сумел захватить для своего флота исключительно важные стратегические позиции, хотя в то время ни одна из сторон не предполагала, что это будет иметь колоссальное влияние на весь ход войны на море.

Гросс-адмирал Эрих Редер, который сыграл важную роль в первой части этой истории, был способным стратегом, который полностью понимал влияние морской силы на внешнюю политику. Однако он не имел политического веса. Редер давал умные советы, но при этом не обладал достаточной настойчивостью, чтобы повлиять

на непостоянного и непредсказуемого фюрера. Достаточно вспомнить, что Гитлер преждевременно начал войну, не успев создать мощный флот, как было обещано Редеру. Адмирал считал необходимым сформировать сильную морскую авиацию, чтобы компенсировать превосходство Англии в линкорах. Это привело к конфликту Редера с главнокомандующим Люфтваффе рейхсмаршалом Германом Герингом. Редер не сумел найти достаточно авторитетного человека на роль представителя ВМФ в ставке Гитлера, а сам бывал там не слишком часто. Это дало возможность противникам Редера дискредитировать флот в глазах фюрера. Серьезные трения между двумя главнокомандующими имели далеко идущие последствия.

Страну, чья судьба на ближайшие 5 лет была определена этим апрельским утром, часто называют «землей полуночного солнца», так как треть ее территории находится за Полярным кругом. Летом солнце там не заходит, зато зимой она превращается в царство вечного мрака. Норвегия знаменита своими заснеженными горами, глубокими тихими фиордами, изрезанными, негостеприимными берегами. Большая часть населения страны живет у моря и морем. Если просуммировать все заливы и фиорды, номинальная длина береговой линии — 2100 миль — увеличится в 6 раз. До захвата Германией Норвегию отделяла от России узкая полоска финской территории, на которой находился порт Петсамо, известный благодаря соседним никелевым рудникам. В 90 милях на юго-запад от мыса Нордкап, крайней северной точки Европы, находится Альтен-фиорд, прекрасная якорная стоянка, которую немцы очень удачно использовали в ходе всей войны. В 150 милях южнее, в конце длинного Вест-фиорда, расположен порт Нарвик, из которого зимой немцы вывозили шведскую железную руду. В 350 милях на юг от Нарвика находится Тронхейм, бывшая столица и третий по величине город Норвегии. Он имеет прекрасную гавань, которую немцы превратили в базу для подводных лодок. Такая же база была создана и в Бергене. Отсюда немецкие субмарины выходили на перехват конвоев союзников, которые следовали в Россию, ставшую жертвой предательской политики Гитлера.

Большое значение имел внутренний шхерный фарватер, по которому корабли могли следовать из Нарвика в южные порты, все время оставаясь в норвежских территориальных водах.

Кроме своего выгодного стратегического положения, Норвегия имела большое экономическое значение для Германии. 4,5 миллиона тонн железной руды ежегодно вывозились из портов Нарвик и Киркенес. Если сюда добавить 6,5 миллионов тонн, идущие прямо из Швеции через Балтику, это составит 80 процентов общей потребности Германии в железной руде. Если союзники оккупируют Норвегию, Швеция наверняка займет более осторожную позицию, и тогда положение Германии станет крайне уязвимым. Она не сможет продолжать войну. Черчилль прекрасно сознавал все это. После того как в сентябре 1939 года он стал Первым Лордом Адмиралтейства, он постоянно оказывал давление на правительство, пытаясь добиться разрешения минировать норвежские территориальные воды, чтобы помешать использованию их немецкими транспортами. Если они будут вынуждены выйти в открытое море, превосходящие силы британского флота без труда уничтожат их. Однако, как мрачно замечает Черчилль, «аргументы Форин Оффиса в пользу соблюдения нейтралитета оказались весомыми, и я не сумел убедить их». Пока он продолжал отстаивать свое мнение относительно действий «любыми средствами при первом же случае», адмирала Редера стала все больше и больше беспокоить возможность оккупации Норвегии англичанами. 10 октября 1939 года он сказал Гитлеру, что захват норвежских баз, особенно Тронхейма, значительно поможет ведению подводной войны. Редер предложил обратиться к России, чтобы Норвегия под ее давлением уступила Тронхейм. Но в это время Гитлер все внимание уделял подготовке вторжения во Францию и Бельгию, поэтому он не придал значения совету адмирала. Однако через 2 недели Норвегия отказалась предоставить захваченному американскому судну с немецким призовым экипажем право проследовать в Германию в своих водах, и тогда фюрер вспомнил слова Редера.

В конце ноября 1939 года Россия вторглась в Финляндию. Черчилль приветствовал этот «порыв попутного ветра», который давал возможность перерезать пути доставки железной руды в Германию, придя на помощь Финляндии. Он понимал, что такие действия могут подтолкнуть Германию вторгнуться в Скандинавию, однако заверял: «Мы больше приобретем, чем потеряем, если немцы атакуют Норвегию и Швецию». Он был бы прав, если бы добыча досталась союзникам, а не немцам. Но…

6 января 1940 года британский министр иностранных дел предупредил норвежского посла в Лондоне, что союзники намерены положить конец использованию немецкими блокадопрорывателями норвежских территориальных вод. Союзники также собирались помешать перевозке железной руды, заминировав некоторые участки прибрежных вод. Разумеется, реакция норвежского и шведского правительств была негативной. При этом было совершенно очевидно, что немцы начнут готовить свои контрмеры, когда известие об этом демарше поступит в Германию. Поэтому за словами должны были незамедлительно последовать дела, но вот как раз их-то и не было.

3 апреля началась дискуссия между новым французским премьер-министром Полем Рейно и британским правительством. Было решено начать минирование норвежских вод 5 апреля, как и планировалось. Одновременно следовало высадить войска в Нарвике, Тронхейме, Бергене и Ставангере — основных норвежских портах к югу от Тромсё. В Лондон и Париж начали поступать сведения о том, что немцы готовят какую-то операцию, в том числе и высадку десантов. Однако правительства союзников затеяли спор относительно постановки плавающих мин на Рейне — одного из любимых проектов Черчилля. Премьер-министр Чемберлен дал согласие на эту операцию, которую следовало проводить одновременно с высадкой в Норвегии, но в результате последняя оказалась отложенной на 3 дня. Эта задержка

оказалась роковой, так как позволила немцам опередить союзников. Они получили огромные стратегические преимущества. Но даже в такой ситуации, если бы командование союзников правильно оценило данные разведки, оно могло бросить свой флот на перехват германских войсковых транспортов в море. Тогда немцы не сумели бы захватить ключевые пункты на побережье Норвегии, опираясь на которые, они позднее оккупировали всю страну. Британские подводные лодки, развернутые в Скагерраке, действовали хорошо и сумели потопить 7 транспортов и 1 танкер, хотя немцы в ответ потопили 3 лодки. 7 апреля адмирал сэр Чарльз Форбс, главнокомандующий британским Флотом Метрополии, базирующимся в Скапа Флоу, имел в своем распоряжении 2 линкора, 2 линейных крейсера, 7 крейсеров и 28 эсминцев. Его единственный авианосец «Фьюриес» вместе с третьим линкором стоял в Клайде. Если бы эти силы вышли в море, как только было получено сообщение о начале немецкой операции, история могла принять совершенно иной оборот. Однако данные разведки были переданы Форбсу с большим опозданием, вдобавок Адмиралтейство сообщило, что эти данные сомнительны. Только вечером 7 апреля Форбс получил точные сведения, что немецкий флот вышел в море. Стефен Роскилл в официальной истории пишет: «Была продемонстрирована полнейшая неспособность оценить значение имеющихся разведывательных данных, не говоря уже об энергичных и спешных контрдействиях». Запоздалая попытка выбить противника из Тронхейма провалилась. Хотя к концу мая в Норвегии было высажено около 25 000 солдат, а немецкий гарнизон Нарвика численностью 2000 человек был вынужден сдаться, союзники не смогли удержать захваченное. Гитлер начал наступление во Франции и Бельгии. Во время эвакуации войск из Норвегии английский флот потерял один из 3 больших авианосцев — «Глориес». Хотя немцы добились успеха, они тоже понесли потери, особенно тяжело пострадал флот. Были повреждены оба линейных крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау», карманный линкор «Лютцов» и 3 эсминца. Тяжелый крейсер «Блюхер», легкие крейсера «Карлсруэ» и «Кенигсберг», 10 эсминцев были потоплены. В результате численность германского флота временно сократилась до 1 карманного линкора, 1 тяжелого и 3 легких крейсеров и 7 эсминцев. Однако теперь немцы наладили доставку железной руды из Нарвика. Они получили несколько прекрасных портов и аэродромов для базирования своего флота и авиации. Германское господство в воздухе стало решающим фактором Норвежской операции. Это показало правильность взглядов Редера и еще раз продемонстрировало отставание англичан в области развития морской авиации. За это в последующие 3 года они заплатили большими потерями в людях и кораблях. Пытаясь сгладить впечатление от промахов, Черчилль заявил: «Мы получили значительное преимущество, спровоцировав нашего смертельного врага на стратегическую ошибку». Но даже тогда это заявление выглядело сомнительным, а позднее стало ясно, что это была просто глупость.

После падения Франции и отказа Англии начать мирные переговоры Гитлер обнаружил, что плохо представляет свои дальнейшие действия. В отношении Норвегии он несколько раз менял точку зрения, поэтому даже его собственные командиры могли лишь гадать, каковы его истинные намерения. Адмирал Редер в своих мемуарах отмечает: «Я не могу сказать, когда Гитлер впервые всерьез начал рассматривать возможность войны против России». Однако не приходится сомневаться, что фюрер уже обдумывал этот вариант. 18 декабря 1940 года он приказал главнокомандующим всех трех видов вооруженных сил подготовить план разгрома России «в ходе молниеносной кампании». Адмирал Редер совершенно правильно оценивал стратегическую ситуацию и настаивал на интенсификации военных действий на Средиземном море, так как это могло принести решающий перелом в борьбе против Англии. Напрасно. Редер писал: «Я еще раз выразил свое твердое несогласие с предложением атаковать Россию до того, как мы разобьем Англию». Его возражения были поддержаны бароном фон Вейцзеккером, главой министерства иностранных дел, и даже Герингом, но все оказалось бесполезно. 22 июня 1941 года началась операция «Барбаросса» — вторжение в Россию.

Начало войны против России немедленно внесло изменения в британскую морскую стратегию. Известный историк Стефен Роскилл пишет: «Это постепенно передвинуло центр тяжести усилий Флота Метрополии с проливов между Шотландией и Гренландией в районы между северной Норвегией и кромкой полярных льдов». До сих пор главной задачей Флота Метрополии, базирующегося в Скапа Флоу, был перехват германских рейдеров, которые попытаются прорваться в Атлантику, чтобы нанести удар по судоходству союзников. Даже беглый взгляд на карту показывает, что после перехода Норвегии в руки немцев эта задача стал гораздо более сложной. Расстояние между северо-восточной оконечностью Шотландии и юго-восточным побережьем Исландии составляет 350 миль. Датский пролив между Гренландией и Исландией имеет ширину 180 миль, хотя льды значительно сужают его. Зато расстояние между Норвегией и Шетландскими островами равно всего лишь 160 милям. Хотя немцы одновременно с захватом Норвегии оккупировали Данию, к счастью для союзников они не попытались занять принадлежащие этой стране Исландию и Фарерские острова.

Германский флот в начале июля 1941 года имел следующие корабли: новейший линкор «Тирпиц» был почти достроен и проходил испытания на Балтике; линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» находились в Бресте, англичане полагали, что они имеют ряд повреждений; тяжелый крейсер «Принц Ойген» вернулся из безуспешного рейда в Атлантику; карманный линкор «Лютцов» стоял в доке в Киле, так как 13 июня был торпедирован при попытке перейти в Тронхейм для прорыва в Атлантику; тяжелый крейсер «Хиппер», легкие крейсера «Эмден» и «Лейпциг» вместе с несколькими эсминцами находились на Балтике.

2 декабря 1940 года адмирал сэр Чарльз Форбс был назначен командующим базой в Плимуте. На посту главнокомандующего Флотом Метрополии его сменил адмирал сэр Джон Тови, ранее служивший заместителем командующего Средиземноморским флотом адмирала сэра Эндрю Каннингхэма. Каннингхэм писал после его отъезда: «Это большая потеря для Средиземноморского флота и для меня лично. Его советы, разумная критика, верная поддержка, неиссякаемый оптимизм и невозмутимость были крайне полезны». Однако то, что потерял Средиземноморский флот, приобрел Флот Метрополии. Новый главнокомандующий идеально подходил для решения сложных проблем, вставших перед этим флотом.