Русские люди
Шрифт:
(Швыряет к ее ногам кусок хлеба. Глобе.) Вы?
Глоба подходит и берет хлеб. Краузе подходит к Семенову и дает ему хлеб в руки. Семенов ест хлеб, стоя спиной ко всем. Глоба внимательно смотрит на него. Краузе выходит.
Валя (тихо). Ну, Иван Иванович, скажите, что это неправда, что вы это все придумали. Скажите, мы же здесь все свои, а?
Глоба (громко).
Валя. Какой же вы мерзавец. Если бы я только знала… Я бы вас убила. И Иван Никитич убил бы!
Глоба. Ну, это если бы да кабы… А теперь руки коротки.
Валя (Семенову). Товарищ, вы слышите, что он говорит. Ведь вот он же сейчас пришел и всех выдал и рассказал, как наши хотят из города выйти, и где, и когда. Они все погибнут из-за него. Если бы у меня что-нибудь было. (Подходит близко к Глобе, с трудом поднимает руку.) Вот! (Ударяет его.)
Глоба с силой отталкивает ее. Она, пошатнувшись, валится на стул у стены. Долгое молчание.
Глоба (заметив, что Семенов отвернулся, подходит к Вале, тихо толкает ее). Валя!
Валя (громко). Что?
На ее голос оборачивается Семенов.
Глоба (меняя тон). Вот что я вам скажу, барышня. Вы не очень! Я не люблю, когда меня руками трогают. Это я вам, конечно, на первый раз по вашей женской слабости прощу. А там, имейте в виду, и до вас руками коснуться можно.
Валя. Как я могла раньше не догадаться? Вы же всегда такие вещи говорили, что мне противно было. Вот вы какой! А я не догадалась.
Семенов (быстро подойдя к ней). А ты не огорчайся! (Кивнув на Глобу.) Это же свой, товарищ, это же он так. Для осторожности. (Глобе, сердито.) Что ты, в самом деле, дурака валяешь? Что мы, немцы, что ли? Всем нам один конец. Что же, до самой смерти, что ли, теперь друг друга подозревать? Смотри, до чего ее довел. С заданием перешел?
Глоба. А иди ты знаешь куда? Все вы думаете, что для вас с заданиями ходят. Жить я хочу. Понятно? Вот и все мои задания. Ничего мне такого ваша Советская власть не дала, чтобы помирать мне за нее.
Валя (Семенову). Они у меня все руки вывернули. Ну, ударьте же хоть вы его, ради бога, чтобы почувствовал он, какой он гадюка.
Семенов подходит к Глобе и замахивается.
Глоба (выкрутив ему руку). Ну-ну, потише, а то я сейчас в дверь стукну, скажу немцам;
Пауза. Внимательно смотрит на старые дубовые часы с маятником. На часах ровно восемь.
Что, часы правильные?
Все молчат.
Часы, говорю, правильные?
Семенов. А что тебе часы? (С интересом). Зачем тебе, который час, знать надо?
Глоба. Я спросил: часы правильные? И больше я вопросов к тебе не имею, так что молчи. (Прислушивается.)
Из тишины доносятся первые далекие выстрелы. Свет гаснет.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Обстановка пятой картины. Берег лимана. Тревожная музыка близкого боя. Два красноармейца, поддерживая, вводят на сцену Васина. Сажают его.
Первый красноармеец. Ну, как, товарищ майор?
Васин. Ничего.
Второй красноармеец (перевязывает Васину грудь). Ишь как бежит. Сейчас я стяну, товарищ майор, потуже: легче будет.
Васин. Кого-нибудь из командиров ко мне.
Первый красноармеец. Сейчас, товарищ майор. (Уходит.)
Васин. Седьмая и, кажется, последняя.
Входит Панин.
Панин. Александр Васильевич, куда вы ранены?
Васин. Кто это?
Панин. Панин.
Васин. Седьмая, и, кажется, последняя. Как там, товарищ Панин?
Панин. Немцы, видимо, ждали. Их много. Были готовы и встречают.
Васин. Это хорошо. Хорошо, что встречают. Очень хорошо, что встречают…
Пауза.
А от капитана никого нет?
Панин. Пока нет. Что прикажете делать, товарищ майор?
Васин. По-моему, нам приказ не меняли: наступать. Сейчас третий взвод подойдет, поведете его.
Панин. Есть.
Васин. Вместо меня примете команду.
Панин. Есть.
Васин. Кажется, слышно что-то от моста… а?
Красноармеец. Так точно. Слышно, товарищ майор.
Васин. Плохо слышу. Сильно стреляют, а?
Красноармеец. Сильно, товарищ майор.
Васин. Это хорошо.
Вбегает лейтенант.
Лейтенант. Где майор?