Русские на Ривьере
Шрифт:
– А кто это оплатит? Пять тысяч человек – огромные деньги!
– Думаю, этот вопрос мы отрегулируем.
Я говорю:
– Давайте разберемся в наших производственных отношениях. Вы оказываете нам услуги или вы наши сопродюсеры? Потом вы скажете, что вложили огромные деньги в это производство, и будете иметь права на картину. Я, как режиссер, и мой директор неправомочны решать такие вопросы. Это должно быть согласовано министерствами кинематографии Советского Союза и Польши. Но на переговоры у нас времени нет, Сопотский фестиваль идет всего три дня.
Поляк сказал:
– Считайте,
Услышав это, Володя Климов зашептал мне в ухо: «Если они такие добрые, давай под это дело у них пленку еще возьмем», но я вспомнил, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, и категорически отказался:
– Нет, вы знаете, если мы приехали на Сопотский фестиваль, то мы должны быть там.
Меня насторожило, что этот человек многие вещи говорил абсолютно непрофессионально. Ведь кинематографисты, где бы они ни жили – в Китае, Индии, Америке или России, – это особое племя, мы говорим на своем языке, у нас свой жаргон, свое понимание мира. А этот человек был не из нашего племени. Он разозлился:
– Хорошо, тогда вы сами отвечайте за то, что будет происходить.
А что будет происходить? Мы сидим в варшавской гостинице и ничего не понимаем. На следующий день нам прислали машину. Машина была странная. Это был бронированный автобус. Впереди было несколько рядов сидений, а сзади бронированный кузов. Мы никогда в жизни такой машины не видели и говорим:
– Это же некомфортно. Разве нельзя дать две легковых машины?
Поляк говорит:
– Нет-нет, вы знаете, это очень удобно. В этой машине у нас все киношники снимают, в ней даже можно пленку перезаряжать.
На что мой оператор Володя Климов сказал:
– Точно! Правильно! В салоне мы расположимся, а в кузове камеры положим.
А этот поляк, чтобы окончательно уладить вопрос, побежал, купил бутылку водки, всем налил и познакомил нас с еще одним человеком, который представился нашим шофером. И вот этой компанией – семь человек – мы из Варшавы отправились в Гданьск. Впереди была красивая Польша и дорога среди старых замков, в которые мы постоянно заезжали. Киношники ведь! Останавливаемся, осматриваем замки, гуляем, пируем в ресторане. В общем, свойственные нашему цыганскому племени легкомыслие и веселье. И вдруг посреди дороги нас останавливает полицейский патруль и просит всех выйти из машины. «Ваши паспорта! Встать здесь!» Начинается обыск. Мы возмущены и говорим нашему поляку: давай наведи порядок, что это за безобразие?
– Понимаете, – объясняет он, – ищут преступников. Вы, панове, умерьте пыл, все будет нормально.
Короче, нас обыскали.
– Можете ехать.
Опять новый замок, новый ресторан, и снова нас останавливает патруль, но уже военный.
– Ваши паспорта! Выйти из машины!
И опять обыск. Конечно, мы навеселе, но вообще как-то странно – куда мы попали? А военные разговаривают с нами гораздо жестче, чем полиция, но после обыска и они нас отпускают, мы едем дальше и новую бутылку пускаем по кругу, заедаем краковской колбасой.
– Молчать! Выйти из машины! Стоять! Вопросов не задавать! Отвечать!
Мы, конечно, начинаем возмущаться: что это за отношение к нам, старшим советским братьям, где дружба народов?
После обыска нас опять отпускают, и к ночи мы приезжаем в Гдыню, нас поселяют в гостинице старой немецкой постройки. Что интересно – у входа в эту гостиницу стоят два автоматчика, и под окнами ходят автоматчики. Мы изумлены, но поскольку приехали далеко за полночь, отправляемся спать – я и Лугачева в разные, естественно, номера. А утром наш польский «пан директор» приглашает:
– Пойдемте, я вам покажу Сопот и места будущих съемок.
Но наш мосфильмовский директор говорит:
– Нет, у нас есть инструкция: как только съемочная группа приезжает в какой-то город, первым делом мы должны отметиться в нашем консульстве. Это обязательный советский порядок.
Поляк говорит:
– Да зачем вам в консульство? Это же из Гдыни в Гданьск ехать, а потом опять в Сопот возвращаться.
Но наш директор стоит на своем:
– Я – административный руководитель группы, я настаиваю на том, чтобы мы поехали, у нас инструкция.
Короче, едем на своем броневике в Гданьск, в наше консульство. Но только подъехали к зданию, как из консульства на нас начинают орать:
– Убрать машину! Назад! От ворот!
Польский шофер, перетрухав, отгоняет машину за угол, мы выходим, идем к воротам, начинаем жать на звонок, там спрашивают:
– Кто такие? Откуда взялись?
Хотя обычно в наших заграничных консульствах, при всем русском хамстве, разговаривают более-менее цивилизованно. Но здесь идет жесткий допрос из-за решетки:
– Кто? Откуда? Зачем?
Объясняем:
– Мы киногруппа с «Мосфильма», приехали в Сопот на фестиваль, имеем инструкцию отметиться в консульстве.
Заставляют ждать полчаса под этой решеткой, хотя в рабочие часы вход в консульство должен быть совершенно свободный. Наконец говорят:
– Можете войти.
Заходим. Консульство в старинном немецком особняке. Проходим в холл, наш оператор Климов с вечной сигаретой во рту. Но только он делает два шага, как к нему подлетает охранник и грубо выбивает изо рта сигарету. Растирает ее сапогом на полу и уходит с криком «Курить запрещено!». Мы стоим уже в полном недоумении. Тут по широкой мраморной лестнице спускается маленький лысый человечек явно советского вида.
– Здравствуйте, я консул.
Наш директор вынимает паспорта:
– Вот, товарищ консул, нам нужно отметку сделать о нашем прибытии на зарубежную территорию.
Но консул наши паспорта игнорирует, откладывает их на уголок стола, предлагает присесть и спрашивает:
– Ну, как дела в Варшаве?
Мы отвечаем:
– Ну какие могут быть дела? Мы там были один день, с поезда в гостиницу, вот и все наши дела.
Но, чтобы ему не казалось, что мы там только пили и гуляли, белого света не видя, я говорю: